– Вот за эту фотосессию, – Степан ткнул пальцем на одну из девушек в ярких костюмах, которая позировала на фоне природы, – Вот эта модель получила три тысячи долларов.

Я посчитала в уме, сколько стоят нынче три тысячи долларов, и мое сердце забилось чаще. Всего несколько часов, и матери можно не работать несколько месяцев! Мне срочно захотелось попасть на обложку в этом журнале.

Видимо, Степан заметил мой блеск в глазах, поэтому сразу перевернул несколько страниц и снова ткнул пальцем в очередную красотку:

– А вот эта модель заработала за свою фотосессию пять тысяч долларов. Но она снималась два дня.

Я обомлела. Конечно, я знала, что у меня красивая фигура, волосы и глаза, миловидное лицо, – об этом мне не говорил разве что глухонемой, но вот так, прямо из дома попасть на обложку журнала – это было очень соблазнительно и весьма подозрительно.

– Если ты мне не веришь, – продолжил Степан, аккуратно забирая из моих рук журнал, – Мы сейчас можем поехать в издательство на кастинг. Ты думаешь, что таких как ты мало? Там будет очередь человек из ста!

– И зачем мне туда ехать при такой конкуренции? – я сникла, услышав озвученную Степаном цифру.

– Потому что я вижу в тебе потенциал. И, если я приведу тебя на кастинг, и ты станешь моделью, я буду получать определенный процент от твоих гонораров. Это так, чтобы ты не думала, что я заманиваю тебя пустышкой. У тебя будет официальный контракт, агент, то есть я, и много денег и перспектив. Сделаете здесь ремонт, подлечишь мать. Ты ведь не хочешь всю жизнь провести как она?

Это был словно удар в сердце острым ножом. Подлечить мать – это моя мечта, о которой я думаю почти ежеминутно. Но где взять денег на хорошую клинику, если все гроши уходят на выпивку? Я посмотрела на Степана и подумала о том, что, если сейчас откажусь, то упущу, возможно, единственный шанс в своей жизни, и так и останусь неудачницей. Почему не попробовать? С меня не убудет. И я согласно кивнула.

– Переоденься во что-нибудь поприличней и выходи на улицу. Я жду тебя в черном Мерседесе.

Дядя Миша довольно улыбался, пожимая руку Степану, а я думала, что поприличней выбрать из своего скудного гардероба.

– Молодец Анжелка! – довольным голосом похвалил меня дядя Миша. – Далеко пойдешь!

Я закрыла дверь в комнату перед его носом и задвинула щеколду. Потом открыла шкаф и принялась перебирать свою одежду, остановив свой выбор на коротком желтом платье, которое казалось мне единственной стоящей вещью в моем гардеробе, в которой не стыдно было пойти в гости.

Накинув сверху джинсовую куртку, слегка подкрасив глаза и губы, я выскочила из комнаты и, схватив сумочку, выбежала из квартиры, окрыленная мечтами о светлом будущем.

Возле подъезда и впрямь стоял черный Мерседес, и перед моим носом открылась передняя дверь, и я увидела улыбку Степана. Я села на переднее сиденье и закрыла дверь. В машине обалденно пахло каким-то дорогим ароматизатором, и играла приятная музыка.

– Ты красотка! – похвалил меня Степан. – Думаю, что ты побьешь все рекорды на кастинге.

Я улыбнулась ему в ответ, очень надеясь на то, что его слова совпадут с делом. Машина резко тронулась с места, и я обернулась, чтобы посмотреть на свой подъезд, возле которого толпилась кучка девчонок лет десяти. В их руках я увидела что-то знакомое и обомлела. Это был тот самый журнал, который мне показывал Степан у меня в комнате. Я резко повернулась к нему и увидела напряженное лицо, следящее за дорогой.

– Вы оставили журнал, – едва шевеля губами, сказала я, – Там, возле подъезда.

Степан мельком посмотрел на меня и кивнул:

– Да, пусть девчонки полюбуются. Тебя это беспокоит?

– Куда вы меня везете? – спросила я, анализируя возможность выпрыгнуть из машины при первом удобном случае.

– Мы едем на кастинг, – повторил Степан, но в его голосе уже послышалось раздражение, – Я тебе все объяснил еще дома. В чем проблема?

– Я вам не верю, – сказала я, следя за дорогой и надеясь при первой же остановке машины пулей вылететь на улицу и побежать домой.

– Это твое право, – Степан пожал плечами, – Ты не напрягайся, детка, а лучше расслабься. Я везу тебя в лучшую жизнь, о которой ты раньше и мечтать не могла, живя в своей халупе.

– Я хочу домой, – упрямо сказала я и попыталась открыть дверь, когда машина сбавила скорость.

– Эй, не суетись. – строго сказал мне Степан, – Двери заблокированы, а ты выйдешь, когда мы приедем на место.

Я в ужасе вжалась в кресло, не зная, что меня ждет в ближайшем будущем.

Примерно минут через тридцать машина выехала за черту города, и я уже поняла, что ни в какое издательство мы не едем. Моя судьба находилась в руках этого Степана, которого еще час назад считала приличным человеком, которого судьба «подарила» мне. Ох, никогда не любила подарки, особенно, если эти подарки мне дарили дружки матери.

Однажды, на шестнадцатилетние, один из ее тогдашних хахалей подарил мне фаллоимитатор. И потом он долго и громко ржал, глядя на мое лицо, когда я развернула столь щедрый подарок.

До этого мне дарили нижнее белье, откровенные книги и журналы, словно воспринимали меня как приложение к моей матери легкого поведения. В последние годы, когда я стала выглядеть довольно взрослой, а в сравнении с матерью, еще и очень привлекательной, мамины ухажеры иногда недвусмысленно намекали мне на близость. Но я всегда давала точный и неопровержимый отказ.

Обычно это был словесный отказ, который я оформляла красивой устной речью, доходчивой для тех, кто меня домогался, но пару разу пришлось применить физическую силу, воспользовавшись табуреткой или толстым томиком книжки.

А сейчас со мной происходило нечто непонятное. Куда меня везли и зачем, я могла только догадываться, и мне было очень страшно представить себе. Что меня ждет дальше. Сотовый телефон лежал у меня в сумочке, он молчал, и я была благодарна тому, что никто мне не звонил: это значит, что у меня есть шанс воспользоваться им потом. Но я не угадала.

Когда Мерседес остановился возле трехэтажного кирпичного особняка, и за машиной захлопнулись откатные ворота, я поняла, что меня привезли в гости к какому-то важному лицу.

Из дома вышла женщина в черном платье и белом переднике: таких я видела только в зарубежных сериалах, и их называли служанками. Степан выскочил из машины и поздоровался с ней, а сам вошел в дом. Я сразу залезла в сумку, чтобы достать телефон и позвонить матери, но едва я открыла сумку, водительская дверь машины резко распахнулась, и я вскрикнула, увидев озлобленное лицо Степана. Он протягивал ко мне руку:

– Гони телефон сюда, он тебе не понадобится.

Я хотела что-то возразить, но он так сильно дернул за телефон, что чуть не вырвал мою руку из плеча. Так я осталась без единственного средства связи с внешним миром, которое могло мне помочь выбраться из того дерьма, где я случайно оказалась.

– Выходи из машины, – сквозь зубы приказал мне Степан, и я повиновалась.

Выйдя из автомобиля, я обратила внимание на то, что по всему периметру дом охраняется огромными собаками, то есть даже сейчас, сделай я хоть один шаг в сторону, я тут же окажусь разорванной на кусочки этими зубастыми прислугами. Степан схватил меня за руку и подтолкнул на крыльцо:

– Плетешься еле-еле, – сказал он мне вслед и еще раз толкнул меня в спину, да так, что едва устояла на ногах.

Войдя в дом, я обомлела: красивый мраморный пол, лестница с позолоченными перилами, масса ваз и картин – все, как в дорогом музее. Возле входа в соседнее помещение, которое, как мне показалось было кухней или столовой, стояла та самая служанка, встретившая Степана у входа.

– Иди наверх за мной, – приказал мне мужчина, и я пошла за ним, сопровождаемая цепким взглядом служанки.

Наверху перед нами открылся вид на широкий коридор, пол которого был устлан мягким ковровым покрытием, а по обеим сторонам были двери, и между ними висели картины.