Saḿgacchadhvaḿ saḿvadadhvaḿ saḿ vo manáḿsi jánatám,
Devábhágaḿ yathápúrve saḿjánáná upásate.
Samánii va ákútih samáná hrdayánivah,
Samánamastu vo mano yathá vah susahásati.*
Льюис смог оторвать взгляд от этих слов, лишь когда в внимающей прошлому тишине раздался оглушающий стук шагов Магдала, направляющегося к Льюису для начала церемонии. Опомнившиеся музыканты затянули что-то величественное, но Льюис не думал о них, прокручивая в голове слова, написанные много тысячелетий назад будто специально для этого момента.
Нагревающийся от ярости Магдал с большим трудом заставил себя спокойно подойти, а не подбежать к чистейшему, и то лишь потому, что перед ступеньками в центр цветка застыл ИИ с клинком в руках, который тот должен был ему протянуть, но секунды бежали, а ИИ не спешил передавать клинок. Магдал начал окончательно вскипать, заподозрив, что его хотят опозорить тем, что он недостоин взять в руки церемониальное оружие. Опекун вскинул полный ярости взгляд на Августа, подозревая, что тот тому виной, но Август хмурился и как-то странно смотрел на ИИ. И тут Магдал понял, в чем дело — ИИ сменил личину, теперь перед ним стоял не юноша-альбинос, а облаченная в серую на глазах истлевающую и медленно осыпающуюся мантию фигура, под которой будто не марионетка скрывалась, а разлагающийся скелет. Глубокий капюшон словно не лицо скрывал, а густую тьму.
Между Магдалом с ИИ и ближайшими разумными, которых отделяло от них едва заметное мерцающее силовое поле, было больше пяти метров, тем более за широкой спиной высокого Магдала мало кто мог разглядеть, что происходит между этими двумя. Наконец капюшон медленно стал осыпаться, открывая безжизненное, кое-где разложившееся лицо.
— Пришло время союзов, Магдал… — прошептали серые разлагающиеся знакомые губы. — Не время распрей… — Оцепеневшему опекуну показалось, что по его спине сейчас провели ледяной рукой, покрывая инеем нутро. — Не время распрей… а время союзов…
На Магдала в упор смотрели выцветшие глаза А6-23-01, которого он лично отправил на тот свет, превратив это вполне себе целое сейчас лицо в кровавое месиво. Магдал таращился на марионетку ИИ и не мог понять, какого черта та нацепила на себя личину его секретаря? Как он узнал об А6-23-01? Какое ему дело до убитого секретаря? За свою жизнь Магдал слишком многих отправил на тот свет, в том числе собственноручно. Так почему секретарь? Что в нем особенного?
ИИ, не разрывая зрительного контакта, протянул Магдалу клинок и, снова скрыв лицо капюшоном, развернулся и пошел в сторону подиума с евгеником. Магдал дернулся следом, но устоял. ИИ не посмеет нанести вред евгенику, у них на это блок стоит, невыполнение которого запускает неотвратимую программу по самоуничтожению. Марионетка медленно поднялась на подиум и, встав рядом с евгеником, положила свою костлявую руку ему на плечо. Пикси вскинул взгляд и счастливо улыбнулся марионетке, сменившей свой облик на стандартный.
Магдал посмотрел на Августина, но тот так же, видимо, как и он, напряженно следил за ИИ, а потом как-то странно посмотрел на стоящего к Магдалу спиной Льюиса. Перехватив клинок покрепче, Магдал направился к чистейшему, заставляя себя переключиться на момент, которого он слишком долго ждал. На человека, кто вызвал в нем слишком много противоречивых эмоций: от влечения и восхищения до расплавляющей грудину ненависти. Он много раз представлял, каков оригинал, чью копию он трахал каждый день. И вот он наконец перед ним.
— Покороче, пожалуйста, — высокомерно бросили ему через плечо, словно к нему не опекун приближался, а парикмахер.
Магдал опасно ухмыльнулся, впившись глазами в скованную золотом шею Льюиса. Между оригиналом и клоном была непреодолимая пропасть. Наплевав на огромную толпу ожидающих зрителей, Магдал не спеша изучал стоящего перед ним разумного, периодически бросая взгляд на впившегося в них глазами Августа. Стоило признать, что невозможно скопировать человека, потому что тело — это еще не личность.
Льюис кардинально отличался от той версии, что ежедневно трахал Магдал. В нем не было этой притягательной хрупкости, ласковой податливости, покорности и чарующей притягательности породистой куртизанки, а с другой стороны, в нем имелась сила, невероятным образом осязавшаяся физически. Рядом стояла не марионетка Августина, а равный им обоим разумный, и не стоило заблуждаться, увидев ту болезненную хрупкость, которая всех пленила в момент извлечения и пробуждения после многовекового сна в древней капсуле. Оставалось только посочувствовать Августину, умудрившемуся приласкать этого дикобраза.
Ожидание затягивалось, нагнетая напряжение. Магдал стоял с клинком в руке рядом с чистейшим и испытывал терпение тех, кто за него переживал. Наконец Август не выдержал и, спустившись с подиума, встал у края каменных лепестков так, чтобы ему хватило одного прыжка в трансформации, чтобы напасть на Магдала. Растянув губы в понимающей ухмылке и в упор смотря в сузившиеся до тончайшей иголки зрачки Августа, Магдал, перехватив клинок покрепче и положив руку на волосы Льюису, цинично ласкающими движениями пропускал их сквозь пальцы и не спеша собирал густую шевелюру в кулак.
О, Магдал чувствовал, что не волосы сейчас сжимает в кулаке, а сердце врага, почерневшего от напряжения. Август явно с трудом держал себя в руках, от желтых глаз к вискам поползла черная чешуя, но он еще держался, пока Магдал не дернул собранные в руке волосы, заставляя Льюиса резко запрокинуть голову, обнажая шею и наматывая волосы на кулак.
Все же как долго он ждал, чтобы взять реванш, столько веков дышащему ему в затылок ублюдку, которым так гордился отец, который не раз еще до появления Льюиса щекотал ему ребра своими выходками, плюя на все ограничения, нормы и запреты. Он довел его до такого унижения, что Магдалу пришлось пустить слух, что он якобы его покрывает, поэтому ублюдку все сходит с рук, хотя это было абсолютно не так, и слишком многие это понимали, но иначе он бы расписался в собственной политической импотенции, и вот драгоценность брата в его руках.
По венам побежало особое, пьянящее своей горькой терпкостью наслаждение, отправляющее короткие судороги по всему телу, когда, несмотря на все «но», жажда мести срывает тормоза. Когда твой враг, стоя в нескольких метрах от тебя, абсолютно беспомощен и ты держишь его за горло.
Зрачки Магдала заполнили радужку. Море разумных взволнованно зашумело, почуяв беду. Рука с клинком резко взмыла вверх. Август, отбросив все условности, трансформировался, но все равно опоздал. Стремительный росчерк металла и с тихим шелестом с плеч Льюиса скатилась шевелюра, упав к ногам.
Август, замерший у их ног в полутрансформации, загнанно дышал, смотря снизу вверх на Магдала. Магдал ухмыльнулся, наконец-то он увидел Августа у своих ног и в глазах врага был сладкий страх. Ахиллесова пята Августа как ни в чем не бывало с облегчением смахнула остатки волос с плеч.
— Мне нужно принести клятвы, — бросил раздраженно Льюис, смотря на Магдала. — Не могли бы вы оба вернуться на свои места?
Коммуникатор провибрировал на запястье тем особым образом, когда приходят оповещения, которые стоит прочесть немедленно. Спускающийся со ступеней Магдал замер, вскидывая руку и читая сообщение. Два удара сердца в ушах.
«Модификаторы уничтожены. Операция провалена».
Потребовалось несколько раз прочесть короткое сообщение, прежде чем его смысл дошел до сознания.
Магдал буквально полз глазами по черной одежде Августа, оттягивая неизбежный момент, когда их глаза снова встретятся, ожидая увидеть в глазах брата и врага насмешку, но там была лишь строгая собранность без тени превосходства.
— Это время союзов… Магдал, — одними губами произнес Август.
Кожа будто плавилась от странного то ледяного, то жгучего огня. Собрав собственный хребет в кулак, Магдал спустился в зал и встал рядом с вернувшим себе человеческий облик Августом, слишком быстро взявшим реванш. Пришло время последнего аккорда и присяги. На подиуме остался один лишь ИИ и евгеник. Под музыку визгливых скрипок Льюис, словно освободившись от тяжкой ноши, встряхнул едва доходящими теперь до плеч волосами и, двусмысленно смотря красному как свекла евгенику в глаза, принялся не спеша расстегивать скрытые пуговицы на мантии.
