Они поднялись по лестнице и остановились возле входа в замок.

— Я рассказал тебе все это, потому что хочу, чтобы ты знал… мои мысли. На все есть своя причина. Наш поход на Неаполь многие признали провальным, но я не согласен, — Карл скривился. — Я учёл все ошибки и теперь я знаю, как нужно действовать. Второй раз будет удачнее. Потому что со мной будешь ты…

Чезаре почувствовал, как сердце невольно забилось чаще. Даже несмотря на вчерашний разговор, он не был уверен в серьезности намерений короля Франции.

— Вот что… тебе все равно, кому служить… так служи мне! Тогда тебя ждёт слава… ты же хочешь этого… ты хочешь этого даже сильнее, чем Шарлотту! — Карл смотрел на него, а Чезаре смотрел на короля со невольным страхом и растерянностью.

— У вас кровь.

— Что?

— Ваше величество… у вас идёт кровь носом…

Карл сначала как будто не понял, о чем он, а потом поднёс руку к лицу. На ладони остались красные капли.

— Вы уверены, что не нужно послать за врачом?

— Мне… нет, сначала Ги… Чезаре, я буду ждать вас двоих в тронном зале… — пробормотал король. — Мы ведь собирались переодеться.

Чезаре проводил короля взглядом и, предвкушая скорый триумф, почти бегом направился в сторону своих покоев. Придя туда, он порвал написанное вчера письмо Лукреции и сел писать заново. Рука дрожала от волнения.

«Король Карл проникся ко мне доверием и глубоким расположением. Я ехал в надежде получить жену, но получил и короля Франции, и я не сомневаюсь, что смогу теперь во всем склонить его на нашу сторону». Написав «нашу», Чезаре улыбнулся.

Мы…

Борджиа…

Было около двух часов пополудни, когда Чезаре вошёл в тронный зал. Ги подошёл практически одновременно с ним. Они молча обменялись кивками. Карл уже был там, сидел на троне, ожидая их. Позже Чезаре вспоминал, что тогда его немного удивило, что король действительно нарядился в парадное платье, словно ему предстояло принимать важную делегацию или участвовать в торжественной церемонии. Ги же, судя по его лицу, даже не предполагал, зачем их позвали, и сейчас встревоженно озирался по сторонам.

Чезаре смотрел на Карла. Едва войдя в зал, он с первой же секунды понял, что с королем что-то не в порядке. Карл сидел, опустив голову, не поднимая на них взгляда, и был так бледен, что напоминал призрак. Он никак не прореагировал на их появление, пока Ги не произнёс робко: «Вы звали меня ваше величество»?

— Да, дорогой кузен… — кажется, чтобы произнести одно это, королю потребовались неимоверные усилия. Чезаре напряжённо сжал вспотевшие ладони. Его охватил страх.

«Просто скажи это, чтобы он услышал… просто скажи…»

— Ги, я позвал тебя… — лицо короля как будто пронзило судорогой боли. — Чтобы сообщить тебе новость… которая тебя не обрадует…

Чезаре невольно сделал шаг вперёд, увидев как Карл мучительно закрывает рукой лицо и резко бледнеет.

«Нет, пожалуйста… только не сейчас!»

Когда через секунду король потерял сознание, он, не раздумывая, уже готовый, бросился к дверям с криком «врача, скорее врача!»

Все что происходило потом, было до того нелепым, что мужчина посчитал за благо, что Карл потерял сознание и не видит происходящего. Когда Чезаре выбежал из зала, требуя позвать врача, все как-то глупо засуетились, и то ли не могли понять, что произошло, то ли не знали, стоит ли выполнять его, Чезаре, требование. Все эти люди из прислуги и свиты, держащие себя с таким достоинством и почти высокомерием все эти дни, в один момент как будто отупели и походили на стайку испуганных воробьев.

Послали за лекарем и до его прихода никто не решался подойти к без чувств лежащему на троне королю, вместо этого требуя от Чезаре объяснений. Он был в ярости, потому что это выглядело так, как будто его обвиняют в умышленном нападении, и только когда Ги подтвердил, что Карл вдруг неожиданно потерял сознание, просто начав говорить, его оставили в покое.

Наконец, пришёл врач и быстро произведя осмотр, немного нервно заявил, что причин для паники нет и у короля, очевидно, обморок от жары и его необходимо перенести в прохладное место.

Чезаре видел, как стоявший неподалёку от него кардинал Брикконе внимательно выслушал сказанное, после чего посмотрел на Чезаре.

— Что произошло?

— Король ударился головой о дверной притолок около часа назад. Почему ваш лекарь говорит о солнечном ударе, он что, не видит шишки на лбу?

— У его величества уже случались глубокие обмороки в прошлом, — кардинал, однако, говорил с сомнением. — Вы ничего странного не заметили в его поведении? Разговоре?

Что он мог на это ответить? Рассказать об их споре и великих планах Карла, которые тот строил ещё час назад? Для кого-то со стороны речи короля и впрямь могли бы показаться безумным бредом, но не для него. Мысль, что только что он лишился всего — Шарлотты, возможности сделать Францию политическим союзником, приводила в отчаянье.

— Король, кажется, как-то упомянул про головную боль… со вчерашнего дня. Это все, что мне известно.

— Пошлите за Иоланто, — обратился кардинал к одному из слуг. — И немедленно поезжайте и верните герцога Орлеанского, он не должен был уехать слишком далеко.

***

Герцогиня Анна стояла, прислонившись к широкому раскидистому дубу и обмахивалась концом вуали.

— Анна, не смотри на меня так хмуро… Я всего лишь хочу оказать тебе помощь… — стоявший рядом герцог Луи улыбнулся.

Кто бы мог подумать, что их встреча будет такой… Колесо кареты, на которой ехала Анна, зацепилось за камень и отлетело, вынудив герцогиню сделать вынужденную остановку прямо посреди поля, рядом с лесом. Поломка оказалась серьезней, чем думали поначалу, и кучер всерьёз высказал предложение вернуться обратно во дворец, так как у кареты сломана передняя ось и починка будет требовать времени, а до ближайшего постоялого двора езды было не менее двух часов.

Именно в этот момент волею случая их заметил направлявшийся из Амбуаза герцог Орлеанский. Подъехав и узнав, в чем дело, он предложил свою помощь, а именно добраться до его летней резиденции и там заняться починкой, и, в конце концов, он всегда готов предоставить Анне свой собственный экипаж.

Анна была вынужден признать, что это единственно разумный выход, так как обратная дорога до Амбуаза заняла бы больше времени, а до замка Луи оставалось что-то около часа езды.

Это был тот редчайший случай, когда они остались наедине, и Анна, хоть и старалась сохранять невозмутимость, чувствовала, что ее вновь охватывает целый сонм противоречивых чувств — страха, злости, отчаянья и даже радости.

— Сегодня жаркий день… — Герцог наклонился и сорвал росший у подножья дуба, где стояла Анна, цветок. Он стал рассеянно обрывать желтые лепестки и они падали к ногам герцогини. — Но вечером мне кажется, будет гроза…

— Оставь эти светские разговоры, Луи, — перебила его Анна. — Тебе не обязательно стоять тут со мной. Мои слуги помогут мне добраться до замка и без твоего сопровождения.

— Боже, Аннет, когда это кончится? — вздохнул герцог. — Когда ты прекратишь свою маленькую и упрямую военную компанию против меня? Почему мы не можем примириться? Ради блага нас всех…

Анна гневно сдвинула брови и перестала обмахиваться.

— И ты задаёшь мне этот вопрос? Ты предал нашу семью, и я вынуждена мириться с тем, что ты по-прежнему являешься ее частью!

— Да перестань, никого я не предавал, и ты прекрасно это знаешь! — он шагнул прямо к ней, подойдя ближе и заглядывая в глаза. — Это ты окрестила меня иезуитом и злодеем, и только ты одна так считаешь. Карл с тобой не согласен, он меня предателем не называет.

— Мнение Карла, к сожалению, всегда основывается больше на его собственных чувствах и импульсивных побуждениях, и для меня от того оно всегда слишком далеко от истины, — сухо заметила Анна.

— Ай-яй-яй… ты подвергаешь сомнению мнение его величества? — в голосе Луи звучала мягкая ирония. — Какая дерзость…