***
Подходило к концу время отпусков. Город всё ещё был пуст людьми; всё так же сонный официант ждал окончание рабочего дня, а едва ли одна машина в день проезжала по его центру; однако оставалось уже совсем немного времени до того, как поселившаяся в нём фантазия будет сметена вернувшимися отпускниками. И тогда Хабаровск уснёт. Ещё на целый год.
8 – 15 сентября – 13 октября, 3 ноября 2019 года.
Жизнь в трамвае
Жёлтый, как наступившая осень, трамвай двигался вперёд. Набрав скорость, он без устали стучал по рельсовым стыкам, покачивался на неровностях. Две фары, спрятанные под пластиковыми дугами, точно надбровными – результат промышленного дизайна, – как будто наделяли его лицом: улыбающимся, но почему-то грустным. Может быть из-за того, что светили фары тускло, как будто две дрожащие свечки.
Впрочем, зыбкая синь прохладного утра уже разлилась по городу, поэтому освещать впереди дорогу не требовалось.
Наступила суббота. Самое раннее утро. Трамвай, почти пустой, легко шёл вперёд. Никто из пассажиров, рассыпавшихся по салону вагона, не думал о том, чтобы заговорить. Мысленно разбираясь со своими заботами, как мошки кружившимися над ними, они сидели около окон, за которыми, трясясь в такт ходу вагона, проплывал город.
Кто-то зевнул, не раскрывая рта, кто-то глянул на часы, а кто-то, взъерошившись, спрятал голову в плечах и закрыл глаза, стараясь доспать прерванный сон. На «Цирке» зашли несколько человек. Они расселись по свободным местам, выбирая те, что могли бы ещё продлить их одиночество; без соседей, пусть даже таких же молчаливых, как и они.
Среди зашедших был молодой человек. Как будто посчитав, что в вагоне слишком людно – накинул на голову капюшон. Оглянулся по сторонам. Замешкавшись, шагнул вправо, но затем, резко развернувшись, направился в противоположную сторону. Остановился на задней накопительной площадке. Там он был один.
Облокотившись о поручень – достал телефон. Дисплей загорелся яркими цветами, спустя пару секунд убавив яркость. Сработали сенсоры освещённости.
Быстрыми движениями пальцев молодой человек зашёл в мессенджер. Хотя смысла от этого было не много. Ведь он и так знал, что нет ни одного сообщения. Шторка была пуста, только антивирус сообщал, что охраняет телефон. Но, видимо, он преследовал иную цель, потому что, пролистав половину открытых бесед, он остановился на одной.
«Любимая».
– Платить будем?
Молодой человек вздрогнул и повернул голову на голос. Увидел кондуктора. Та вскинула брови, мимикой задавая тот же вопрос.
– Секунду.
Заблокировав телефон, спрятав его в карман, достал карточку. Кассовый аппарат пискнул, тихонько затрещал, распечатывая билет. Кондуктор ушла.
Молодой человек уставился в большое заднее стекло. Как будто его толкнули в сторону от дороги, по которой он хотел пройти в недавнее прошлое.
Трамвай раскачивался из стороны в сторону, из-под него тянулись рельсы, убегали назад; сверху тянулась высоковольтная линия, питающая электрический ход вагона; стучали пары колёс. Только молодой человек, погружённый в свои мысли, был не здесь. Ему слышалось совершенно другое, недавнее, ещё не поблекшее, ещё отражающее холодный свет высоких звёзд, но уже недосягаемое.
Несколько раз останавливался трамвай, впускал внутрь себя людей или ждал, когда светофор пропустит его, прежде чем молодой человек опять достал телефон.
«Любимая».
Он нажала на неактивную беседу. Последнее сообщение пришло ещё летом. В самый его разгар, когда солнечное горнило раскалялось добела, а деревья, вплоть до самых маленьких листочков, были полны горячего, живого сока. Тогда же контакт был в последний раз в сети.
–– «Не пиши. Пока»
23 июля 16:31 –
– Пока, – еле слышно сказал молодой человек, но не закрывал окно с сообщениями. Смотрел. Пробежал вверх, дошёл до последнего от неё сообщения с поцелуем. Оно оказалось уже лишь в мае. Май. Наступит ли он когда-нибудь вновь? Вполне может случиться так, что он затеряется в холодной выси и остынет, превратившись в недосягаемые перистые облака.
Трамвай остановился на очередной остановке, постоял немного и поехал дальше.
– Ах ты! Стой! Стой! – крикнул молодой человек, опомнившись, но было поздно. Нужная остановка осталась позади.
***
Утро разрасталось, ширилось. Нагревался воздух. Повеяло ушедшим летом. Его тёплое дыхание подняло сухие листья – зашелестела осень. Карусель времён года кружилась вокруг жёлтого трамвая, бегущего по рельсам вперёд.
Яркий шарик красного цвета влетел внутрь вагона, а вслед за ним вспорхнула маленькая девочка. Совсем как солнышко.
– Бабушка, бабушка! – звонко позвала она, – давай скорее, а то трамвай сейчас без тебя уедет!
– Не уедет, не уедет, – отозвалась абсолютно седая старушка, одетая в вязаную кофту красного цвета, чёрные тёплые штаны и в разношенные кроссовки.
– Анюта, беги место занимай! А то пока я поднимусь…
– А я заняла!
Анюта действительно уже крутилась на сиденье, с детским нетерпением ожидая, когда же бабушка придёт к ней.
– Сюда! – позвала она, помахала рукой. Весело задёргался шарик.
Пассажиры, отставив в стороны свои дела, разговоры, невольно стали наблюдать за светлой девочкой, как вихрь с полей ворвавшийся и принесшей удивительные впечатления. Волосы её, собранные сзади в хвостик, были перетянуты пятью резинками разных цветов, а у висков спускались ровные пряди, до самых щёчек. Улыбка её была, как журчащий ручеёк, оканчиваясь неглубокими ямками. Абсолютно ровными рядами белели молочные зубы. За карими глазами веселилась шкода. Неутомимая энергия била из девочки упругим ключом, освежая вагон, с ног до головы окатывая пассажиров.
Анюта приплясывала от нетерпения.
– Бабушка! Ну, что ты так долго!
– Иду, иду я, – аккуратно передвигая ноги, бабушка наконец-то добралась до внучки.
– Смотри! – Анюта ткнула пальчиком в стекло.
– Подожди, дай я сначала присяду, а потом уж и посмотрю.
Бабушка со вздохом опустилась на занятое внучкой место, а та уселась на её коленки.
– Тяжёлая ты уже…
– Смотри, смотри же! – не обращая внимания на причитания, Анюта не отрывала взгляда от неба.
– Так, и что там, что там?
– Смотри, не видишь что ли?
– Что не вижу? Куда же я смотреть должна, Анюта?
– Бабушка, ну какая ты непонятливая! Туда куда смотрю я!
Близстоящие пассажиры, ставшие невольными свидетелями, как по команде, улыбнулись и сами стали украдкой вглядываться в окно, стараясь уловить то, что так заинтересовало маленькую девочку. Эту бьющую ключом жизнь.
За окном всё было, как и всегда: дорога с шумящими автомобилями, столбы электропередач, уличных фонарей, высокие тополя с сухой листвой, жилые дома – старые, новые, чуть выше рекламные растяжки. Городская улица.
– А куда ты смотришь, Анюта? Ну ка, скажи мне, – задала волнующий всех вопрос бабушка.
– Вверх, бабуль! Вверх! На небо! – расстраиваясь от того, что бабушка не понимает куда надо смотреть, когда она сразу увидела, как только посмотрела в окошко, звонко крикнула внучка.
– Ох-хо! Разошлась! Не ругайся, не кричи! – сделала замечание бабушка. Впрочем, совсем не строгое.
И действительно, когда бабушка, а вместе с ней и другие пассажиры посмотрели, наконец, на небо, то увидели целых три воздушных шара.
– Теперь видишь, баб, видишь, видишь? – подпрыгивала на коленках Анюта, закидывая назад и вбок голову, чтобы убедиться, что бабушка увидела.
– Вот, да-да, вижу, теперь вижу, – прищурилась та, – кажется, то воздушные шары поднялись? Ну, надо же. Батюшки! Давно не видела их.
– Правда здорово! Ну, скажи же, что здорово, да!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
