— Ты попросила завернуть на такую же улицу, мимо машины что-то пробежало. А потом, когда ты вышла на улицу, тебя пристрелили и… всё…

— Поэтому ты не хотел, чтобы я вышла? —спрашивает Микаса совершенно серьезно.

Аккерман на мгновение чувствует себя маленьким ребенком.

— Это было глупо, — признаётся он.

— Леви, я ещё раз говорю, приступ паники — это не глупо. Это от тебя не зависит.

— Я мог бы это сдержать,— возражает Аккерман.

— Нет, не мог бы, — упорствует девушка.

Даже сейчас он продолжает спорить с ней, как подросток с матерью.

Леви чувствует, как она смотрит на него. Её взгляд прожигает его висок, точно целясь. Вдруг она начинает смеяться.

— Я никому не расскажу об этом, не волнуйся.

— Не волнуюсь, — вот он, юношеский максимализм. Может быть Микаса медленно отматывает его время, возвращая его в подростковое состояние? А через месяц того и гляди он уже не сможет ходить на двух ногах и будет ползать, как младенец.

От этой мысли становится смешно.

— Я же вижу, Леви, — отвечает девушка.

А может быть…

Это всё потому, что он не помнит материнской заботы? Потому что он полная противоположность тому типу парней, которых называют «вечными мальчиками» и которые в каждой женщине ищут заботливую, идеальную мать. Потому что ему нужно хоть сейчас, спустя столько лет, почувствовать себя подростком.

Леви поворачивается, заглядывая ей в глаза. Он не искал её. Не искал идеальную девушку.

Но нашёл.

— От тебя ничего не скрыть, верно?

Микаса кивает головой.

Леви ухмыляется.

— Пообещай мне, что не будешь скрывать от меня такие вещи, — просит Микаса абсолютно серьезно.

Аккерман тяжело вздыхает и молчит.

— Леви… — произносит Микаса таким тихим, глубоким тоном, что по его спине бегут мурашки. Он внимательно смотрит на неё. Сейчас, с таким серьезным выражением лица, она совсем не кажется ребенком. Наоборот, слишком взрослая для своего возраста.

Такой просто невозможно перечить.

— Обещаю, — кивает Аккерман

Девушка расплывается в яркой детской улыбке.

***

Почему-то Микасе казалось, что у такого чистоплюя, как Леви, в квартире будет такой же порядок, как в номере какого-нибудь пятизвёздочного отеля. Не то чтобы она совсем не угадала, но, переступив порог, очень удивилась, заметив новогодние гирлянды на стенах, ароматизированные свечки на комоде и небольшую ёлку в углу.

И хотя сначала ей показалось, что здесь нет ничего общего с её прежней квартирой, сейчас, спустя несколько часов, проснувшись после недолгой дневной дремоты и оглядев спальню, на неё накатывает странный приступ ностальгии.

Хотя вся квартира слегка отдаёт офисным функционализмом, с однотонными белыми или кофейными стенами и строгим порядком, а не семейным, уютным дизайном, как в магазине Нанабы и Майка (хотя небольшой камин в гостиной явно разряжает обстановку) Микаса ощущает родное, именно семейное тепло.

Эта квартира напоминает ей стены первого дома Карлы и Гриши.

Её приемный отец примерно такой же перфекционист, как Леви.

Может быть, они поймут друг друга…

Девушка встаёт и подходит к большому окну, отдёрнув шторы. За ним уже темно, и с самого верхнего, восьмого этажа открывается вид на несколько улиц, в том числе и главную.

Микаса завороженно смотрит туда, чувствуя себя, наверное, самым счастливым человеком в мире.

И она совсем не слышит, как он подошёл…

Леви обнимает девушку сзади. Микаса вздрагивает, когда его губы неспешно, но настойчиво касаются её шеи прямо под скулой, но тут же расслабляется и зарывается пальцами в его волосы. Её глаза закрываются сами собой и неоновый город пропадает. Волосы Леви влажные, и от него самого пахнет душем.

Микаса уже опробовала на себе всю прелесть его большой ванны, отмечая про себя что, была бы у неё такая дома, она бы там спала.

Аккерман спускается ниже, к плечу, и там останавливается, уткнувшись носом в ключицу. Микаса снова открывает глаза и поглаживает заднюю сторону его шеи и затылок, вырисовывая там круги. Мужчина расслабляется. Девушка широко улыбается, по себе зная, как приятно ощущать ласки на этой части тела.

Тут он глубоко вздыхает и поднимает голову:

— Выспалась?

Его волосы прилипли к лицу, прямо как неделю назад, после нового года.

Это так красиво…

— Я совсем немного поспала…

—Я тоже, — признаётся Аккерман.

— Где? — удивляется девушка.

— Здесь, — отвечает он.

— Я, по-моему, разлеглась на всю кровать… — улыбается девушка.

— Нет, ты спала у стенки, — говорит Леви.

Вдруг его лицо разрезает еле сдерживаемая гримаса боли.

Микаса испуганно поворачивается к нему.

—Что такое? — спрашивает она. — Эй…

Аккерман садится на край кровати.

— Ничего, — машинально отвечает Леви, совсем забыв о том, что пообещал не скрывать ничего от неё.

— Опять? — скептически протягивает Микаса. Аккерман поджимает губы.

—Шея болит,— признаётся он, поражаясь тому, как это, оказывается, просто.—Периодически…

— Простудился? — спрашивает Микаса. Леви недоверчиво поднимает голову.

—А что, и такое бывает?

Микаса кивает.

— Я нигде не простывал, — заверяет её Леви.

Микаса забирается на кровать и садится сзади. Тёплые руки ложатся ему на шею и начинают её сдавливать.

Аккерман напрягается и поджимает шею:

—Ты что…

—Расслабься, тогда будет нормально, — перебивает его Микаса, немного оттягивая воротник его слегка влажной футболки. Леви ещё несколько секунд противится, однако потом расслабляет плечи и наклоняет голову вперёд. Микаса расстёгивает цепочку с подвеской и кладёт её на комод, а затем продолжает массаж, сдавливая чувствительные точки на шее и плечах. Аккерман задерживает дыхание, хмурясь. Но с каждым новым движением его тело всё больше и больше расслабляется, глаза закрываются, а мозг медленно отключается.

Девушка прижимается к его спине своим телом и невесомо целует Леви в шею.

Смело…

От неожиданности Леви резко, со свистом, втягивает воздух.

—Неприятно? —тихо спрашивает девушка.

—Неожиданно,— отвечает он.

—Продолжать?

—Да.

И Микаса, прижавшись телом сильнее, движется по кругу, к линии его подбородка, а оттуда — вниз. Леви сдерживает рвущийся наружу стон.

Микаса не помнит, в какой момент она настолько осмелела. Ведь ещё неделю назад она боялась даже спать с ним в одной кровати, а сейчас так бессовестно вторгается в его личное пространство. И он совсем не против…

Наоборот.

Ему приятно.

И само осознание того, что она сейчас делает ему приятно разливается по телу тёплой волной.

Он слегка оттягивает голову в другую сторону, открывая ей свою шею.

Микаса смотрит на его лицо: он расслаблен…

Впервые, наверное, за то время, когда она его знает, он выглядит настолько расслабленным.

Вот он— домашний Леви Аккерман…

А затем мужчина поворачивается к ней. Только сейчас Микаса замечает, что его дыхание стало глубже и тяжелее. А в глазах появляется что-то хитрое. Он хватает девушку за кисти и, опрокинув на кровать, зарывается носом в её шею, слегка надавливая на неё. Микаса взвизгивает и начинает смеяться.

— Леви… подожди! Стой! — сквозь смех просит она, поджимая шею.

— Ну так расслабься, — саркастично шепчет ей в ухо Аккерман, нависнув над ней. От его голоса, звучащего так близко, по спине бегут мурашки. Когда Леви неожиданно поднимается, её рука сама собой хватает шиворот его футболки. Мужчина внимательно смотрит на неё:

— Уверена?

До Микасы только через несколько секунд доходит, насчёт чего она уверена. И, когда доходит, девушка не даёт самой себе времени подумать и тут же кивает.

Леви тянется к выключателю, находящемуся недалеко от изголовья кровати. Раздается первый щелчок, свет выключается, однако после второго комнату слабоватым светом озаряет настольная лампа на комоде. Микаса садится, чтобы получше рассмотреть её.