Микаса испуганно замечает, что на глаза женщины начинают наворачиваться слёзы.

— Я просто… вас всех так люблю… — Зое издаёт короткий смешок, а затем, сразу же, всхлип. — Микаса…

Девушка удивлённо поднимает брови. Ханджи переводит на неё взгляд.

— Спасибо тебе за то, что собрала нас всех…

Кажется время сентиментальных признаний…

— Я не… я просто написала книгу… всё остальное сделала ты…

Ханджи упрямо качает головой:

— Нет… без тебя мы бы не знали друг друга. Нас всех объединила именно ты…

С этими словами Ханджи, обойдя длинный, деревянный стол, обнимает Микасу настолько крепко, что девушка начинает переживать за всё съеденное ранее.

Ханджи кидает хитрый взгляд на Леви, который стоит слева от них, прислонившись бедром о спинку кресла и скрестив руки на груди. Аккерман вопросительно выгибает бровь. Женщина резко хватает его за воротник футболки и тянет на себя:

— А ну идите все обниматься, что встали?

Микаса переводит взгляд на Леви и, заметив широко раскрытые от неожиданности глаза, хихикает и свободной рукой обнимает мужчину за шею, прижимая к себе и прислонившись лбом к его лбу, чувствуя, как его мышцы расслабляются, а одна рука обвивает её талию. Леви закрывает глаза. К ним присоединяются остальные люди, наваливаясь друг на друга. Микасе начинает казаться, что если они все дружно не грохнуться на пол, это можно считать по-настоящему новогодним чудом.

— Наверное, это мой самый счастливый день в жизни…— произносит Ханджи.

— Мой тоже… — не задумываясь, отвечает Микаса.

В таком положении они стоят, кажется, минуты две, раскачиваясь всей кучей из стороны в сторону. Его глаза по прежнему закрыты, и девушка, не в силах отвести от него взгляд на протяжении всего этого времени, уже начинает думать, не заснул ли он.

Последний час он казался сонным. Может быть так на него действует алкоголь?

— А теперь… вечеринка! — торжественно объявляет Ханджи и тут же, с трудом вырвавшись из толпы, устремляется в другой конец гостиной, к колонкам. Леви, неслышно выругавшись, обречённо вздыхает.

— Ты хочешь спать? — тихо спрашивает его Микаса.

— Кто меня отпустит… — бурчит Аккерман, кидая выразительный взгляд на спину Эрвина. — Тем более из-за громкой музыки я и не засну…

— А что ты ночью делал? — улыбается девушка.

— Что за провокационные вопросы?

— Я не провоцирую… я просто спрашиваю…

Леви опускает взгляд на пол и хмурится.

— Просто не мог заснуть. Думал много.

— Пошли, может быть развеселишься, — она берёт его за руку и тянет в толпу, уже начавшую выбирать подходящую музыку.

— Микаса… я не создан для такого, ты же знаешь.

Девушка не останавливается и не отпускает его руку.

— Хотя бы не сиди в уголке, как отшельник, — просит она.

— Зачем я здесь нужен, если от меня никакого толку нет? Развлекайся… — Леви поворачивается к ней спиной и делает несколько шагов по направлению к лестнице наверх, но Микаса мягко касается его плеча, и этого достаточно, чтобы он тут же остановился.

— Леви… Не отделяй себя от нас, пожалуйста…

Аккерман поворачивается к ней и заглядывает в тёмные, глубокие глаза, видя в них своё отражение.

— Хорошо … — соглашается он. — Но танцевать я не буду.

Микаса благодарно улыбается и бежит к остальным. Аккерман идёт следом за ней.

— Леви, иди к нам! — раздаётся со стороны стола голос Майка. Мужчина поворачивается и видит его, сидящего на стуле за столом, совсем недалеко от больших колонок, с Хисторией на коленях. Завидев теперь уже одного из своих любимых нянек, Тори тут же расцветает в солнечной, беззубой улыбке и, как только Леви садится рядом, пытается перебраться к нему на колени. Майк, кажется, без тени ревности, смеётся и переносит свою дочь на колени Аккерману.

Леви плотно сжимает колени, напрягая всё тело и с лёгким удивлением косится на молодого отца, только что без задней мысли отдавшего ребенка практически незнакомому мужчине.

Майк, приняв это за испуг, лениво произносит:

— Не волнуйся, не соскользнёт, ты её придерживай одной рукой.

В это время к ним подбегает Крекер, немного привстав на задние лапы, опирается передними о колени Леви и обнюхивает маленькую девочку. Тори смеётся и треплет собаку за ухо. Щенок радостно машет хвостом и тут же принимает ту самую позу, которая у собак символизирует готовность к игре: опирается на задние лапы и ложится передними на пол. Девочка визжит от восторга, и начинает размахивать руками. Пёс несколько раз игриво дёргается, перебегает с места на место, пытаясь уломать девочку спуститься вниз и поиграть с ним. Тори бы с радостью спустилась, если бы могла.

— Они явно нашли друг друга… — бурчит Аккерман.

— Ага… — соглашается Майк и зевает.

Крекер убегает куда-то, и Тори тут же теряет к нему интерес. Она поворачивается к Леви и ложится ему на грудь.

— Ну ничего себе, Леви, как сильно ты нравишься девушкам, — смеётся Майк. Аккерман машинально поднимает голову на Микасу, которая пытается настроить микрофон Зика.

— Сам в шоке, — выдыхает мужчина. Проследив направление его взгляда, Майк ухмыляется.

— Не знаю, что между вами, но… в любом случае береги её, — его голос становится серьезным. — Если Микаса любит кого-то, она готова пожертвовать всем, что у неё есть. Она не умеет ставить себя выше других. Если люди при этом ещё и дадут ей упасть, она будет винить саму себя, а не этого человека…

— Я не сделаю ей больно, — говорит Леви.

— Я знаю, — Майк снова улыбается. — Микасу не тянет на плохих людей… Хисторию тоже.

Леви опускает взгляд на Тори, играющую с верёвочкой на своей кофте. Её глаза тоже начинают слипаться.

— Давай, я уложу её. Если она хочет спать, ей никакая музыка не помешает…

— О, Тори, скажи, у кого ты выиграла эту суперсилу? — устало спрашивает у девочки Леви, передавая её обратно отцу.

Тут музыка переключается на тот самый, знакомый мотив «Last Christmas». Аккерман подпирает голову рукой. Если это плата за то, что он до сих пор не спит, то он согласен. Нанаба немного приглушает свет в гостиной, а Ханджи включает гирлянды и ёлку.

Сначала вступает Зик. Низким, слегка хрипловатым, но от этого не менее красивым голосом. Микаса подходит к Леви.

— А ты что, петь не будешь? — с легким разочарованием спрашивает Аккерман

— Если я запою, ты заснешь.

— Если ты запоешь, я сделаю всё возможное, чтобы не заснуть.

Микаса смущённо улыбается, но вдруг её взгляд устремляется куда-то за спину Аккермана и замирает от испуга.

— Что вы…

Но договорить она не успевает, и Леви чувствует, как что-то очень холодное катится по его спине вниз. Он вскрикивает от удивления, изгибается в пояснице и быстро разворачивает голову назад. Там стоит Эрвин, держащий в одной руке поднос со льдом, а второй оттягивающий воротник футболки своего друга. Смит надменно смотрит на Аккермана сверху вниз, и заговорчески подмигивает Микасе.

— Доброе утро, Леви, просыпайся, пора на работу…

— Какого хрена ты творишь?! — рычит он. Микасе на какое-то мгновение кажется, что сейчас Леви встанет и долбанет этим подносом Эрвину по лицу.

— Бужу тебя, а то заметь что сонные здесь и только ты и годовалый ребенок.

— Вы оба что ли сговорились меня сегодня заморозить к чёрту?

— Ты же нас все равно любишь, — улыбается Эрвин и уносит поднос со льдом обратно в холодильник. Кажется, все были так заняты пением Зика и Эрена, что не слышали криков Леви. Микаса с трудом сдерживая смех, помогает ему достать последние кубики льда.

— Микаса, ты где? — раздаётся из динамиков голос Эрена. Девушка тут же подхватывает песню, откинувшись на спинку стула и сделав вид, что ничего не произошло.

Наверное, Микаса действительно имеет какую-то магическую власть над ним, потому что как только её звонкий голос начинает звучать по всему залу, всё раздражение проходит. И Леви хочется лишь одного — чтобы она никогда не замолкала. Даже несмотря на то, что за всю жизнь эта песня ему уже надоела. Он открывает глаза и смотрит на девушку, сидящую перед ним и поющую, хоть и неидеально, изредка задевая фальшивые ноты или срываясь, но так просто и звонко, что хочется слушать бесконечно. Девушка встаёт и скрывается в толпе.