—Я… — Леви сам поражается тому, как беспомощно звучит его голос. — Я не злюсь. Совсем.

— Почему?

Аккерману кажется, что извинение Эрвина было лишь способом продолжить прерванный вчера разговор, снова вывернув наизнанку всё засевшее глубоко внутри него. Но сейчас Леви не хочет защищаться от этого. Он вообще не хочет отвечать. Ещё двадцать — тридцать минут, и он снова встретится с тёмными, глубокими глазами, сияющими в окружении других, но задумчивых и отрешённых, когда в них никто не смотрит.

Леви невольно дотрагивается до небольшой выпуклости на водолазке чуть выше груди. Её небольшой подарок…

Неуверенный, но необходимый для неё знак внимания. Он знает, если бы дело было только в угрызениях совести из-за неподаренного подарка — его слова переубедили бы её. Он ведь предупреждал Микасу, что не любит быть обязанным кому-то.

Но здесь дело именно во внимании…

Внезапно Аккерман замечает ухмылку на лице Эрвина, когда тот замечает его жест. Леви быстро убирает руку от подвески.

— Я всё видел, — смеётся Смит.

— Следи-ка лучше за дорогой, — бурчит Аккерман и отворачивается.

***

И уже спустя двадцать минут Аккерман ошарашенно смотрит на большой коттедж, снятый Эрвином и Ханджи в аренду специально для этого корпоратива. Белый, монолитный дом с чёрной, полувальмовой крышей.

Эта ненормальная парочка любит удивлять. Неудивительно, почему Эрвина в офисе любят больше, чем его, хотя Смит всячески это отрицает, как и все работники, кроме новичков.

Смит медленно выходит из автомобиля, самодовольно посмеиваясь.

— Очевидно, завтра никто не придет на работу… — комментирует Леви. — А половина останется здесь на ночь.

— Так и планировалось, — отвечает Эрвин. — Но на работу завтра всё-таки надо…

Леви хмыкает. В доме уже раздаётся музыка и шум голосов. Они поднимаются по ступенькам и Эрвин нажимает на серую кнопку, звоня в дверь. Звук, раздавшийся внутри, перекрывает всё остальное и почему-то отдаётся в ушах Аккермана необъяснимым, странным предчувствием. Появляется резкое желание уйти. Но только что Аккерман становится буквально заложником этого места. Его машины нет, и это значит, что уедет он только вместе с Эрвином и Ханджи. Причём, как он решил, в роли их личного водителя.

Ему не хочется переступать порог этого дома…

Не хочется встречаться взглядом ни с Ханджи, ни со своими подопечными, ни с учёными, ни с ней …

В голове снова всплывает её лицо. То заплаканное, то счастливое, то равнодушное…

— Пришли! — дверь открывает Ханджи. Уже нарядная.

Они заходят внутрь. В доме уже началась гулянка. Столько лиц, и лишь половина из них — знакомые.

Петра, Оруо, Эрд, Гюнтер, Криста, Нанаба, Майк.

Кажется за ними стоят Саша, Жан и Имир…

В честь пришедших раздаются аплодисменты, музыка отключается. Но очень быстро незаинтересованные, незнакомые лица возвращаются к своим делам. Все нарядные, солидные, подтянутые, но по законам всех корпоративов и человеческого организма, как только они получат доступ к алкоголю, вся серьёзность уйдёт на самый последний план, открыв всю сущность…

— Ну ничего себе, — Эрвин оглядывает гостей. — Вы с Микасой собрали весь Парадиз… и я не про офис.

Аккерман кидает взгляд на лицо Ханджи.

Улыбка медленно сползает с него после непринужденно произнесённого Эрвином имени. Смит этого не замечает: всё ещё поражается количеству пришедших гостей.

А предчувствие Аккермана только усиливается. Что-то больно сдавливает грудь.

— Да… — заторможенно протягивает Ханджи. — Только вот…

Она не договаривает и опускает взгляд. Леви настороженно замирает, но Ханджи молчит.

— Что случилось? — не выдерживает он.

— Она ушла, — отвечает Ханджи. — Ей стало очень плохо…

Эрвин удивлённо поднимает голову. Аккерману кажется, что в доме повисла тишина, настолько громко прозвучала фраза Ханджи.

Сколько длилась эта тишина?

Минуту?

Её не было вообще…

Слова женщины просто прокатились эхом по опустевшей голове, оставив лишь звенящее напряжение и что-то жгучее в груди.

В доме продолжает играть музыка и шуметь какофония людских голосов.

— Она чуть не упала в обморок, когда вешала гирлянду, — продолжает Ханджи. — Хорошо, что Криста успела её подстраховать.

«Просто устала… Долго отхожу после перелётов…»

Леви вздыхает, пытаясь снять напряжение:

— Вы отвезли её домой? — фраза произнесена с напором. Ханджи переводит на него взгляд, и в её глазах читается настороженность, смешанная с лёгкой паникой.

Аккерман вдруг краем глаза замечает…

Эрен?

Он тут же отрывается от Ханджи и смотрит в тут сторону. Прямо ему в глаза.

Йегер стоит, прислонившись к стене, и равнодушно выдерживает его взгляд. В глазах всё то же задумчивое волнение.

Вы серьезно?

— Мы вызвали ей такси, — спешит вмешаться Энни. — Все хорошо.

Аккерман даже не смотрит на девушку.

— То есть вы хотите сказать… — тихо, но от этого не менее пронзительно и едко начинает Леви, обращаясь, прежде всего, к Йегеру, — что она — больная, в предобморочном состоянии поехала домой сама?

Ни один мускул на лице Эрена не дёргается. Он как будто бы не слышит Аккермана. Но там не безразличие к его словам. Леви понимает, что Эрен думал о том же всё это время.

— Леви, — одергивает его Эрвин. — Это взрослые люди, а не маленькие дети, я думаю, они соображают, что надо было сделать…

— А мы хотели, — встревает теперь Армин. — Мы предлагали её проводить. Но она ни в какую не соглашалась. Мы на такси то её с трудом уговорили…

Леви наконец перестаёт сжигать Эрена убийственным взглядом и поворачивается к Армину. Его взгляд теплеет.

Ты же её знаешь… Винить надо не их, а её…

Но злиться на Микасу за тупое упрямство он не может.

— Хорошо, — отзывается Аккерман. Напряжение вокруг наконец уходит. Остаётся только какая-то странная пустота…

«Ты ведь приехал не только ради неё… Ради Эрвина и Ханджи, ради работников своего офиса».

Он знал, что она будет здесь, и поэтому не строил никаких ожиданий. Она сама сказала, что будет…

Аккерман ловит на себе мимолётный взгляд Нанабы.

— Ей сильно плохо было, когда она уезжала? — спрашивает он негромко.

— Немного лучше, — с лёгкой печалью отвечает женщина. — Её сегодня как будто подменили. Если раньше, в такие моменты, она хотя бы пыталась сделать вид, что все хорошо, сегодня она была, совсем никакая.

Леви хмурится, надеясь, что это всё по большей мере из-за погоды. А она сегодня действительно… не праздничная

Вдруг Нанаба издает тихий смешок:

— А она боялась, что вы не воспримете это всерьез…

Леви непонимающе косится на женщину: её взгляд устремлён на подвеску, скрытую под водолазкой.

Улыбка медленно сходит с лица Нанабы, но тут же возвращается:

— Ладно… Микаса нам сказала веселиться, даже без неё. Тем более… У Ханджи там была идея… — с этими словами она быстро уходит к переговаривающимся о чём-то Ханджи и Кристой, оставив Аккермана одного. Леви снова дотрагивается до выпуклости на ткани.

Боялась, что он не воспримет это всерьез…

Он сжимает эту часть водолазки в кулак. Ему так не хочется проходить дальше… Не хочется оставаться здесь…

Может быть, это называется «сошел с ума?».

Может быть Эрвин… прав.

Следующие два часа проходят, как будто в тумане. В нетрезвом состоянии, хотя Леви даже не притрагивается к алкоголю. Он не видит окружающих его людей, не замечает ничего, хотя пообещал себя следить за каждым из своих сотрудников. Лишь иногда его сознание машинально отвечает на вопросы людей и поддерживает недолгий разговор. Вся его привычная, тщательно выстроенная, распределенная по полочкам и отчищенная до блеска жизнь переворачивается с ног на голову.

Он никогда не был так глубоко в своих мыслях. Они никогда не могли поглотить его. Он всегда был сильнее.

Умел это контролировать.

Умел разбираться и вовремя останавливался.