Отяжелевшие веки, до неузнаваемости исхудавшее лицо, новые шрамы, мертвенно бледная кожа, синяки под глазами.

Всё это было таким непривычным, таким чужим, так больно душило сердце, выжимая из него всё сострадание, на которое он способен.

Но глаза…

Он наконец увидел её глаза.

Они не изменились. Нет.

В них горела та же злость, которую он увидел ещё год назад, когда одержал над ней лёгкую победу во время отбора, когда принял в свой отряд и она пришла к нему в комнату, чтобы выводить на негу свою обиду за унижение, когда напомнила ему об его неидеальности, а потом, противореча самой себе, переубедила его во всём этом.

Та же злость, которую она выплеснула на него после смерти Марона. Та же ярость, тот же огонь. Те же слёзы, застывшие в глазах.

Вытерпев столько боли, она искала в нем завершение своих страданий, а в итоге получив лишь холодные извинения за свои ошибки.

В следующий момент Картрайт оказалась в объятиях мужчины, крепко прижимающего её к себе. Её слёзы высохли, так и не успев покинуть запретной границы. Ступор прошёл очень быстро. На его месте снова появилось счастье, и на измученном лице промелькнула счастливая улыбка, а руки машинально обвили сильные мужские плечи, сначала неуверенно, а потом крепко. После двух нескончаемых недель в холодном подземелье ей стало по-настоящему тепло. По-настоящему уютно. Вся злость выветрилась. Тело перестало болеть, и Картрайт просто прислонилась щекой к его груди, закрыв глаза.

— Спасибо, — произнёс он, зарывшись пальцами в её волосы. — За то что спасла наши жизни.

— Не думаю, что полиция была бы для тебя сильной помехой, если бы нашим солдатам не удалось отвести её от тебя, — отмахнулась Юэла.

— Дело не в полиции, — медленно произнёс Аккерман, аккуратно отстранив её от себя и заглянув в глаза. — Дело в том, что гибель всего вверенного мне подразделения я бы себе не простил.

Юэла благодарно улыбнулась:

— Нам нужно ехать.

Странно, как резко похолодало, как только он отпустил её из объятий.

— Ты в таком состоянии собираешься сражаться? — тут же нахмурился Леви. — Что, опять на те же грабли, Картрайт?

— Именно, и вы, НЕ главнокомандующий старшими войсками, уже не уполномочены мне приказывать, — напомнила ему Юэла и, развернувшись, пошла к повозке.

— Но я по-прежнему командир первого отряда, — возразил Леви ей в след.

— А главнокомандующий приказал мне помочь тебе найти Эрена и Хисторию, уж прости, — не оборачиваясь, крикнула Юэла, и её губы снова дрогнули в хитрой улыбке.

Аккерман сокрушенно вздохнул, полностью признавая своё поражение. Спорить с ней становилось всё тяжелее и бессмысленнее.

***

Знакомый голос раздался сзади и в мгновение ока заставил её обернуться. Челюсть против воли судорожно сжалась, а брови сдвинулись к переносице.

Дурацкая ковбойская шляпа, раздражающая ухмылка, сальные волосы и надменные радужки стального цвета.

Кенни…

Она думала, что сейчас её голова взорвётся от переполняющего её гнева, думала, что потеряет контроль над собой и, не соображая, что делает, рванётся на него напрямую, забыв скрыть себя защитным туманом.

Она только думала так.

На деле же… она даже не почувствовала злости. Снова.

Словно кто-то умышленно повредил часть её мозга, отвечающую за злость именно на этого человека. Словно кто-то потушил бушующий пожар внутри неё…

Зато Кенни заметил её.

— Да ладно, здесь все в сборе! — желчно ухмыльнулся он, бросив на неё холодный взгляд. — Даже старые знакомые…

Юэла буквально заставляла саму себя снова разозлиться на этого человека.

Не получалось.

Будто бы все чувства и мечты, которые уничтожил Кенни Аккерман своими руками, своим одним указательным пальцем, спустя курок и выстрелив в Эмина, ничего не стоили…

Будто бы его и не было в её жизни.

Кенни направил на неё револьверы, однако Юэла тут же спряталась за огромным кристальным столбом, который защитил её от выстрелов.

— Кенни! — закричал низкий, яростный голос.

Юэла выглянула из-за столба. Лезвие Леви столкнулось с револьвером Кенни. Послышался скрежет и свист, лезвие скользнуло по металлу и полоснуло полицейского по зоне, находящейся немного ниже ребра.

Картрайт ошеломлённо раскрыла глаза. Удивительным в это было совсем не то, что Леви смог одержать победу… а то, с какой ненавистью он это сделал.

Она клокотала в нём, силясь выплеснуться наружу, подобно вулкану из старых книг о внешнем мире. Картрайт всегда казалось, что лишь вымысел…

Вулкан…

Столь разрушительная и опасная сила, которая таилась внутри одной единственной горы.

И это как нельзя лучше описывало Аккермана сейчас, вызывая лишь один вопрос: почему?

Почему он так ненавидит человека, который спас ему жизнь? Даже если сейчас они не по своей воле оказались врагами, вынужденными убить друг друга…

Это она должна так ненавидеть этого человека, не Леви…

Но тут…

Картрайт вдруг с ужасом замечает, как Кенни направляет дуло на Леви из-за колонны. Сердце останавливается, а голос против воли кричит:

— Леви!

Поздно…

Выстрел раздаётся оглушающим взрывом в наступившей короткой, мёртвой тишине. Зато оглушающий вскрик Юэлы теряется где-то в круговороте остальных звуков.

— Нет!

Испуганные серые радужки смотрят вниз, на зеркальный пол зала, залитый алой жидкостью…

Вдох… Выдох…

А на полу, в луже крови, вместо Леви Аккермана лежит Коул Макклаген.

Чувства вернулись… Каждый шрам, каждый синяк, оставленный полицией во время пыток, начинает ныть с новой силой. Страх, ненависть, обида, боль, ярость, ярость… ярость.

Спасительная ярость…

Только с её помощью можно победить.

И Юэла с криком кидается на Кенни Аккермана, с удивительной ловкостью уворачиваясь от всех выстрелов, пущенных в её сторону. На лице своего злейшего врага она видит страх… сомнение… ступор.

Но когда её лезвие находится в сантиметре от его лица, кто-то сбивает её с ног. Какой-то солдат. Неприметный, незнакомый… разрушил всю надежду.

Он уже приставляет к её лбу револьвер, но она, совершенно не контролируя свою силу, двумя лишь лезвиями, двумя движениями отрубает ему голову.

А потом стремительно катится по колонне в туман, падает на пол и видит два обездвиженных, безжизненных тела…