Подрос он совсем немного, но неожиданно раздался в плечах, что было не похоже на его породу. У экзотианцев это происходит позднее. Лесу же по моим прикидкам вряд ли больше девятнадцати.

Он, однако, не возражал. Без уговоров забрался в шлюпку. Видно приют надоел ему основательно. По грантским меркам он должен бы уже считаться взрослым, но в империи дееспособность — с 21 года.

Долетели нормально. Лес всю дорогу тихо сидел в углу. Перед проколом я встал, проверить, как он пристёгнут, и удивился, что всё у него как надо. Ничего, оказывается, не забыл.

В этот раз я уже спокойно взял Дерена. (Роса отправил к Келли, долечиваться).

Грана по неподписанному, но проговоренному с эрцогом Локьё договору, оставалась нейтральной территорией, каковой она собственно всегда и была. И сели мы спокойно. Мало того — Н'ьиго явился меня встретить, и потому из военных к нам вообще никто не подошёл.

Н'ьиго стоял прямо на посадочной площадке Крайны, почти там, где мы и расстались. Ветер пытался сорвать его черно–синий плащ. Я даже не знал, цвета какого дома он носит, но не видел его иначе, чем в чёрном и синем. И волосы у него были иссиня–чёрные.

Я спрыгнул. Следом спрыгнул Лес.

Н'ьиго поздоровался кивком и улыбнулся одними глазами. А потом молча пошёл вперед.

Лес вертел головой по сторонам. Посмотреть было на что. Грантские города поражают видимой несовместимостью сельского и индустриального пейзажа. Тем более — в старой части планеты. Мы прошли квартала два. Прошли бы больше — голова бы у Леса оторвалась.

Но Н'ьиго его спас. Свернул в тупичок и повёл нас в подвал одноэтажного здания.

Дом, как выяснилось, уходил вглубь, по крайней мере, ещё на два этажа. Непонятно было, жилое это помещение или офис — детали стиля и тут переплетались довольно причудливо. В комнате, куда психотехник привел нас, стоял шикарный двуспальный диван — мягкий и легкомысленный. Но тут же обитали рабочий стол, бар, карта и всё, что полагается иметь в приличном кабинете.

Лес с размаху шлёпнулся на диван. Я же продолжал стоять посреди комнаты, оглядываясь по военной привычке в поисках скрытых дверей или чего–нибудь вроде. Н'ьиго с той же еле заметной улыбкой отодвинул одну из фальшивых панелей и продемонстрировал мне вторую дверь.

А потом подошёл ко мне и коснулся пальцами моего виска. Так здоровались на Гране, я видел, но здоровались в семье, не с чужаками. Я осторожно дотронулся до синей жилки на его виске. Он ободряюще улыбнулся мне.

— Располагайся. Это — мой офис. Здесь нас никто не побеспокоит. Абио не смог тебя встретить. Он отбыл по делам. — Предупредил мой вопрос Н'ьиго. — Он здоров. Он передал для тебя кое–что перед отъездом.

Н'ьиго повернулся к столу, добывая из его недр обещанное, а я всё ещё не мог прийти в себя.

Я высадился на эту планету завоевателем, но именно здесь меня встречали теперь, как своего. Это царапало меня изнутри. Я привык, что, даже защищая какую–то территорию, ты не ограждён от претензий живущих на ней. Ты всё равно член презираемого солдатского клана, убийца.

Н'ьиго протянул мне синеватый кристалл, похоже, сапфир, в прозрачном футляре. Наверное, на нём было что–то записано.

Лес насиделся уже и затосковал. Психотехник молча показал ему на часы, потом на дверь. Поднял один палец. Лес кивнул и выскочил за дверь.

— Куда ты его?

— Отпустил на полчаса осмотреться.

— Он тебя понял?

— Детские жесты, — чуть повёл плечами Н'ьиго. — Похоже, лет до пяти или семи он действительно жил на Гране. Но кровь — пополам.

— Это не помешает тебе его взять?

— Не думаю. Но надо ещё будет спросить и у него. Как ты?

— Плохо.

Сам не ожидая этого от себя, я рассказал Н'ьиго всю историю с подставной смертью Дьюпа, которую так и не смог переварить, и настоящей смертью Вланы.

Н'ьиго слушал молча. Но, когда я выговорился, мне стало, наконец, легче.

— Война, — вот и всё, что он мне сказал. Поднялся и стал колдовать над чаем, разговаривая тихонько с водой.

Я откинулся на спинку дивана и задремал бы, но тут ввалился Лес.

— На ловца и зверь, — сказал Н'ьиго, устанавливая на специальной подставке чайник и переключаясь на мальчишку. — Иди сюда.

Лес подошёл. Угол рта у него был в шоколаде.

Н'ьиго без церемоний повертел его в разные стороны, осмотрев кожу на шее и за ушами, и недоверчиво покачал головой, не обнаружив ничего.

— А ну раздевайся.

Лес, пожав плечами, стал стаскивать с себя одежду, в которую обрядили его в шлюпке мы с Дереном. Он был здорово похож на сироту в приютских шмотках, и Дерен пожертвовал ему запасную, защитного цвета трикотажную рубашку и армейские брюки. Брюки пришлось утянуть и закатать.

Ньиго осматривал мальчишку придирчиво и внимательно, задавал какие–то малопонятные мне вопросы, но, как я понял, так ничего и не нашёл.

— Невероятно, — сказал он, глядя, как Лес не спеша одевается — своей наготы парень вообще не стеснялся. — Первый раз вижу молодого человека, который в таком хорошем возрасте не употребляет наркотиков.

— Ты уверен? — рассмеялся я. — Есть ещё курево и таблетки.

— А есть нервные реакции, — парировал он.

И тут Лес обернулся и посмотрел на меня.

И я всё понял.

Это я когда–то полубезуспешно вытряхивал из него всю эту дурь. Я заставлял его отжиматься по утрам, как он ни пытался меня бойкотировать, огрызаться или спасаться бегством. Пока я заставлял — он боролся со мной, но когда меня отправили в штрафбат, а его, спустя небольшое время, в приют…

Лес смотрел на меня, а я читал по его умоляющим глазам, что он делал всё, на чём я когда–то настаивал. Он ждал, что я рано или поздно вернусь за ним. Он верил, что своих я не бросаю.

— Хэд, — выдавил я.

Н'ьиго понимающе покачал головой.

— Ну, давайте хоть чаю попьём, — я пересел к столу. — Садись, — сказал я Лесу. — Придётся тебе, выходит, лететь со мной.

Лес несмело улыбнулся одними губами. Просить он меня не мог, я видел.

— Нет, и не уговаривайте, сказал же — не возьму. Парень слишком молодой и возбудимый, — я смотрел на тонкошеего ушастого пилота–стрелка и шепотом отбивался от его капитана.

Едва мы вышли из воздушного пространства Граны, как нас окликнули с нашего же патрульного корабля и попросили сблизиться. И вот сейчас его капитан навязывал мне пилота, который якобы просится «вниз».

— Он у вас ещё в космосе настоящей войны не видел. Тем более что я сейчас не на Аннхелл…

Корабль, куда меня зазвали, в листах манёвров значился, как «Зигзаг». Но когда я выходил из шлюза — заметил старинную табличку, дореформенную ещё. То, что было там выгравировано, читалось скорее как «Визг». Однако эмблемой была ломаная линия, вроде молнии…

«Зигзаг» — один из самых старых кораблей в южном крыле, как и «Выплеск», и погибший «Пал». В северном я таких старичков вообще не встречал. А тут сохранились.

Капитан мялся и недоговаривал. Я начал подозревать, что он хочет намекнуть мне на что–то ещё, и сделал вид, что могу сдаться.

— Ладно, — сказал я, изучая стриженый затылок пилота.— Покажите мне характеристику на него. А за одно — может, и чаем напоите?

Капитан поспешно согласился.

— Что происходит? — спросил я, как только дверь закрылась, и капитан «Зигзага» выпроводил дежурного. — Не из–за этой же зелени вы меня сюда затащили?

— Правильно про вас рассказывают, — вздохнул капитан и совсем сник.

Был он очень в возрасте, видно из тех, кому операции по реомоложению оказались генетически противопоказаны. Все остальные усилия медиков не могут остановить старение. Космос старит быстро. На твёрдой на земле капитан «Зигзага» сохранился бы лучше, учитывая оснащение военной медицины. А так… Ему лет 80–90, но лорд Джастин, в свои двести с чем–то выглядит моложе…