========== Часть 1 ==========

Финдарато оступился и с трудом удержался от проявления чувств, а точнее — от грубого ругательства. Место, куда его занесло, ему совсем не нравилось. Молодой эльда с тоской огляделся — и угораздило же его «сэкономить» на наземном транспорте!

Финроду казалось, что он точно помнит, как ехал от метро, и направился он в ту сторону, памятуя, что несколько остановок — это не так уж много, но путь неожиданно привел его вовсе не к подземке, а в какой-то незнакомый район, где было грязно и темно. Фонари почти не горели, а под ногами что-то похрустывало — то ли мелкие камешки, то ли битое стекло, не разберешь. Убраться отсюда — и побыстрее — очень хотелось, но темнота окончательно сгустилась, а еще Финрод не видел ни одной остановки: улочки были мелкими и какими-то кривыми, зато дворы — огромными. Хотелось бы сказать, что тихими, но нет — Финдарато слышал, что, несмотря на позднее время, жизнь здесь протекает довольно активно и бурно. Откуда-то доносился рев мотора и громкий смех, еще где-то пели и звенели стеклом. Пьяный женский голос что-то упоенно-матерно восклицал.

Финдарато перехватил футляр со скрипкой поудобнее и стал ступать еще медленнее. В голове мелькнула отчаянная мысль — вернуться! Но здравый смысл подсказывал, что даже если удастся найти дорогу обратно, то транспорт к тому времени точно ходить перестанет, а если уж совсем не повезет — еще и метро закроется.

Асфальт здесь был разбитым, старым. Тусклый желтоватый отблеск фонаря виднелся далеко впереди, и эльда прищурился, глядя под ноги. Ступать приходилось осторожно, поскольку понять, что под ногами — тень, лужа или яма, — было нельзя. Огибая темное пятно, Финрод скорее почувствовал, чем услышал знакомый звук, и все-таки выругался. Пока обходил что-то непонятное, умудрился вляпаться в лужу…

В этот момент Финдарато перестал беречь ботинки и брюки, и пошел смелее, притормаживая только тогда, когда действительно опасался, что упадет на неровном асфальте, к тому же фонарь все приближался, и дорога становилась светлей, но вместе с этим угасала надежда — за фонарем улица тянулась дальше, мрачная и унылая.

Финрод остановился в рассеянном круге желтоватого света и растерянно огляделся, уже почти примирившись с мыслью, что сначала его ожидает долгий и неприятный путь назад, к точке, из которой вышел, а потом еще попытки разыскать метро — любое, лишь бы попасть в вожделенную сухую и теплую подземку. На улице не было холодно, но вечерняя влажность и прохладный, уже по-настоящему осенний ветер заставляли ежиться в тонком пальто.

Финдарато тоскливо посмотрел назад, потом так же тоскливо — вперед, и принял решение. Где-то невдалеке, казалось, раздается шум. Эльда прикинул — не больше квартала. Оставалась еще надежда, что там более оживленная улица. Ну, а если нет… А если нет, тогда ничего не поделаешь, придется повернуть обратно.

Некоторая определенность немного взбодрила, и Финрод уже немного бодрее отправился на звук. Вот только после света в сумерках под ногами уже ничего было не разобрать. Однако принятое решение подталкивало и на более решительные действия. Молодой эльда со вздохом вытащил из кармана пальто мобильник и посветил вниз.

Конечно, это было откровенно плохой идеей, но мысль о том, что скоро все мучения, возможно, окончатся, придала сил.

Вот только грустно было осознавать, что все эти мучения абсолютно напрасны. Еще несколько часов назад молодой эльда ехал в отдаленный район Тириона, стараясь не растерять по пути вдохновения и приветливости, которые всегда были ему присущи. Однако сейчас, когда для всей страны настали нелегкие времена, сохранять оптимизм и веру в будущее было нелегко. Арафинвэ — еще вчера уважаемый и почетный партийный деятель — после перестройки оказался в опале. Грязный скандал, в котором мелькало и его имя, прогремел на весь Аман, и многие вчерашние друзья шарахались от него, как от искаженного. Финрод отлично помнил ночь, когда пьяный и заплаканный отец кричал, что вернет себе честь и уважение, но с тех пор минуло несколько месяцев… Арафинвэ и впрямь делал все возможное и невозможное, чтобы обелить себя и семью, и старший сын поддерживал его, как мог, но ведь жить-то надо здесь и сейчас, однако… Однако было не на что. Все сбережения в ценных бумагах обесценились в один день.

Финдарато видел, как день за днем сдает мать — всю жизнь прожившая за отцом, как за каменной стеной, Эарвен устроилась гувернанткой и ежедневно моталась на электричке в соседний город. Ее собственные младшие дети оказались на попечении Артаресто, а Артафиндэ, студент последнего курса, отправился на заработки. Но когда он сдавал вступительные экзамены в консерваторию, ему и в страшном сне не могло присниться, что легкое облачко, омрачившее небо над светлым Аманом, так стремительно превратится в грозовую тучу, которая, конечно, не замедлила обрушиться на некогда цветущий Тирион.

Финдарато никогда не вникал в политические дрязги, только отдаленно слышал, но социальное напряжение и раскол Тириона тоже обошли Финрода стороной — он сам и немногочисленные его друзья жили музыкой, посвящали себя искусству и делам мирным.

Финдарато помнил тот страшный день, когда сначала по всем каналам почти без остановки крутили запись предвыборных дебатов, на которых генсек правящей партии в прямом эфире едва не лишил жизни главу оппозиции… А потом во всем Тирионе погас свет. Телевизоры отключились, и не многие нолдор рисковали выйти за порог своих квартир. А на следующий день большинство каналов широкого вещания были отключены, а по двум проправительсвенным шла только опера «Айнулиндалэ».

И уже много позже, когда ставший президентом безо всяких выборов Феанаро вещал со всех экранов о необходимости быть сплоченнее и сильнее, по улицам бушевала волна беспорядков, а резкая девальвация привела к тому, что в магазинах не было даже хлеба… Лишь тогда Финрод вдруг внезапно понял, что в этом, новом и непонятном мире, его ремесло — его любовь и вдохновение! — никому не нужны. Но тогда семья еще держалась.

А вот когда по Тириону прокатилась волна скандалов; когда Арафинвэ указали на родство с проигравшим Нолофинвэ… Вот тогда стало по-настоящему страшно. Финдарато порывался бросить учебу и устроиться хоть куда-нибудь, но Арафинвэ, чуть пришедший в себя, запретил. У Финрода оставалось не так уж много времени после учебы, но он начал давать уроки музыки за деньги, на которые раньше бы и не взглянул. Однако теперь это уже не казалось…

Финдарато вздрогнул и вынырнул из невеселых мыслей. Впереди явственно раздавались чьи-то шаги.

Если в начале пути молодой нолдо был бы рад встретить кого-то из прохожих, чтобы спросить дорогу, то теперь он мнение переменил. Отчего-то встречаться с теми, кто обитал в этом районе, не хотелось. Особенно почти ночью. Эльда панически огляделся, ища пути отступления, но выбор был небольшой — либо вперед, либо на проезжую часть. По улице давным-давно никто не проезжал, но освещалась она получше, поэтому искать там спасения не стоило. Еще по левую руку была арка, но в ней даже в вечернем свете виднелась решетка.

Финдарато подавил встревоженный вздох и метнулся к решетке, надеясь, что в сумерках ночные прохожие его не заметят. Экран телефона он, естественно, погасил, и оказавшись в темноте, вжался в прохладные прутья спиной.

По улице шагали двое. Оба они были высокими и крепкими, а движения их были смелыми — эти парни явно не опасались здесь ничего. Шли они довольно неспешно, и когда они поравнялись с аркой, Финрод начал неслышно сдвигаться в сторону, чтобы разминуться с ними побыстрее.

- …полтора ляма отстегнул, - раздался насмешливый голос одного из местных.

- Он бы и больше отстегнул, - недовольно отозвался второй. - Да ты головой думать не приучен, все больше головкой.

Финдарато скользнул еще левее и уже собирался было облегченно выдохнуть, поскольку теперь эти двое были к нему спиной, но вдруг что-то, на что он опирался, сдвинулось и — что было гораздо хуже — заскрипело!