- Сейчас речь не о нем, - упрямо гнул свою линию Хоук. - Андерс, ты… действительно думал, что мне может прийти в голову такая дикая мысль? После всего, что мы пережили… вместе?

- А что? - возлюбленный снова отвернулся, сжимая пальцы на обшитых блестящей тесьмой манжетах мантии Круга. - И этот… эльф тебе это предлагал.

- Мы все могли погибнуть, и не раз, - возразил Хоук. - Но то, о чем ты говоришь…

- Я был готов к этому, - резко произнес Андерс. - И сел… Честно говоря, я даже не заметил, на что сел — едва на ногах держался. И сел к тебе спиной, потому что хотел запомнить твое лицо таким, каким его знал все эти годы, а не искаженным болью и яростью. Я знаю, как ты умеешь смотреть, когда убиваешь за то, что было тебе дорого. Я хотел помнить твою улыбку. Ты же часто улыбаешься.

- Андерс… - Гаррет почти застонал. - Скажи мне…

- Я скажу тебе правду, - возлюбленный теперь уже не уклонялся от разговора, а наоборот, произносил слова резко и отрывисто. - Я даже успел подумать тогда, что ты не станешь убивать меня магией. Потому что…. Потому что магия не должна служить разрушению, а я… Я знал, что у тебя в сапоге кинжал, и надеялся только на то, что ты ударишь сам, а не… А не позволишь Фенрису… меня…

- Андерс… - Гаррет решительно приблизился и перехватил возлюбленного за обсохшие уже руки, - я и в кошмарном сне не хочу увидеть, что такое случится. Я поддерживал и тебя, и Справедливость в этой войне. Я сказал тогда — и повторю сейчас: ты мог бы довериться мне. Это не тот путь, которым бы мне хотелось пройти, но мы прошли столько темных путей… Это все позади.

- Нет, - покачал головой Андерс. - Перед битвой я тоже тебе сказал, что ты… наверное, сумасшедший, если решил связать свою жизнь с магом, которого одинаково ненавидят Круги, храмовники и Церковь.

Гаррет воспользовался свободной рукой, чтобы прижать ладонь ко лбу:

- Не все.

- Что — не все? - осторожно уточнил отступник.

- Не все одинаково ненавидят, - начал раскладывать по полочкам мысль Хоук. - Во-первых, ненавидеть можно очень по-разному. Кто-то вслед плюнет, а кто-то мечом тыкнет — разница есть. Во-вторых, это то, что я как раз и хотел тебе сказать: нет плохих и хороших в этой войне. Я даже чуть-чуть завидую Герою Ферелдена, этому парню из Хайевера. По крайней мере, он точно знал, что порождения Тьмы — плохие. А вместе с ним, по слухам, по всему Ферелдену шаталась очень странная компания: и маги, и эльфы, и гномы, и будущий король Алистер, и о ком только не говорят.

- Ну, тут ты не отстал, - фыркнул Андерс.

- Не люблю отставать, - ответно усмехнулся Хоук. - Правда, я и первым быть не очень люблю, но так с детства у меня повелось, что в любой заварухе — я крайний. Отец меня за это ругал и даже грозился сдать в Круг. А мама втайне говорила, что отец ничем не лучше… Но я не договорил. Самое главное — то, что и среди храмовников, и среди служителей Церкви есть те, кто считает, что ты прав. Магия опасна, но разве мастерское владение мечом не опасно? Один псих вполне может вырезать несколько ферм, пока его не поймают. Одержимость — суровый факт, но я, хоть убей, не понимаю, зачем доводить до отчаяния потенциально опасных людей.

- Потому что храмовники не видят в нас людей, - мрачно ответил Андерс. - Мы для них как кунарийский гаатлок. Никогда не знаешь, когда рванет.

- Я не очень разбираюсь в гаатлоке, но Изабела рассказывала мне, как правильно мастерить ловушки, - хмыкнул Хоук. - Рванет, когда какая-нибудь пружинка лопнет. Андерс, я не во всем могу тебя понять. Я никогда не жил в Круге, у меня была семья. Я потерял ее за какие-то пять лет безо всяких храмовников, как будто ее и не было. Но ты недооцениваешь меня. Я всегда шел вперед с открытыми глазами. А если не понимал, то упрямо добивался ответов и не боялся признать себя неправым. Даже если то, что я совершил по ошибке, непоправимо.

- Ты считаешь, что я был неправ? - сразу вскинулся Андерс. - Неправ, что устранил возможность магов и храмовников Киркволла пойти на компромисс, который в очередной раз унизил бы магов и лишил их…

- Еще не знаю, - мягко ответил Хоук. - Как об этом можно судить, когда ничего еще не кончено? Но я точно знаю, что какие-то там храмовники не заставят меня отвернуться от того, кого я люблю. Андерс, не садись на ящик больше. Ни сегодня, ни вообще никогда. Когда я увидел тебя тогда… Сгорбившегося, опустошенного… Я готов был безо всякого лириума вырвать сердце тому, кто довел тебя до этого.

- И ты убил, - глухо подтвердил Андерс. - И Орсино — тоже.

- Я убил не Орсино, - твердо и четко отозвался Гаррет. - Я убил монстра. Орсино убил сам Орсино, как бы ни было горько это признавать. Мне горько от того, что если бы немного раньше! Если бы я успел, вмешался раньше… Была бы та же битва, но он бы, возможно, справился.

- Нет, - покачал головой Андерс. - В том-то и беда. Для Орсино это была последняя капля — и только поэтому разразилась битва. Если бы он еще мог потерпеть… Битва была бы позже с тем же финалом. Это, скорее, мне бы следовало… раньше.

- Ты тоже не мог, - Гаррет криво улыбнулся. - Я отвлек владычицу Эльтину, чтобы ты разместил свою гремучую смесь, за два месяца до…

- И я тоже не мог решиться, - резко откликнулся Андерс. - Не мог убить невинных. И даже Справедливость медлил. Для нас это тоже стало последней каплей.

- И для сумасшествия Мередит это стало последней каплей, - качнул головой Хоук. - Так кто же из нас виноват?

- Ты настоящий Защитник, - слабо усмехнулся Андерс, и безвольные пальцы его вдруг дрогнули в ладони Хоука. - Наверное, все это нам еще не раз придется обсуждать. Но сейчас ты говоришь так, что я ощущаю что-то, что давно забыл…. или вовсе не знал. Покой. Прости меня, Гаррет.

- За что? - абсолютно искренне удивился Хоук — прощение просить можно было за многое, причем взаимно, так стоило ли…

- Когда я вслух мечтал о том, как это будет… в Круге, мне и не думалось, что это может… претвориться в жизнь, - неверяще покачал головой Андерс. - Мне бы не хотелось, конечно, чтобы ты рискнул жизнью, вытаскивая меня. Но когда я слушал речи Кесселя — о, а он наслаждался, рассказывая мне о своих планах… Когда видел собственными глазами подготовку к ритуалу и знал, что ничто меня не спасет… Когда увидел над собой занесенное клеймо… Прости меня, Гаррет. Я повел себя глупо. Я представил тебя не в лучшем свете. Я поставил тебя в неловкое положение перед Грегором. Мне было нечего терять, но о тебе он, наверное, был лучшего мнения.

Хоук раздраженно дернулся, крепче сжимая руки:

- Да какая разница, что он обо мне подумал? Обо мне множество людей думали такие дикие вещи, что я почти не реагирую уже! Когда я познакомился с Фенрисом, я первым делом кого-то убил. А потом отправился с ним в абсолютно не знакомый мне дом и там тоже кого-то убивал. Я знал, что боролся с работорговцами и их демонами, но что мешало Фенрису меня тогда обмануть? А когда я познакомился с Мерриль, то в первую очередь взобрался на какую-то гору с древним кладбищем, чтобы совершить эльфийский ритуал, в результате которого из старой побрякушки вылез дракон, который обратился ведьмой из диких земель Коркари! Да это даже в пересказе звучит бредово!

- Знаешь, Гаррет… - Андерс вдруг облегченно улыбнулся — словно с его плеч свалился булыжник, - я даже немного опасаюсь услышать в твоем пересказе события в Киркволле. В твоих устах даже самые суровые и горькие вещи звучат… Возможно, только так и можно выживать: уметь относиться ко всему с юмором.

Хоук приподнял уголок губ:

- У отца была нелегкая жизнь. До похода в тюрьму Стражей я и не представлял, насколько. Но он часто улыбался. И ободрял маму, и в нас, детях, воспитывал уверенность, что все непременно будет хорошо, если не бояться и быть сильными.

Андерс кивнул, и улыбка его напомнила ту, прежнюю, которую так любил Гаррет:

- Тогда мне остается только стать достойным тебя. Ты убил высшего дракона, древнего тевинтерского магистра и несколько сотен порождений тьмы. Что тебе какие-то храмовники?