- А что Хуан? - в тишине спросил Майтимо, потому что и Келегорм замолчал.

- А Хуан исчез. И я пошел его искать. Потом он показался мне — и снова удрал. Я — за ним, - все больше воодушевлялся своим рассказом Келегорм. - А потом, когда понял, где оказался, уже было глупо идти назад. Думал, извинюсь перед принцессой за невоспитанную собаку — и уйду. Ну и зашел. Извинился. Она совсем не сердилась, а я… был поражен ее красотой. Настолько, что почти не заметил, как согласился с ней поговорить о том, что в Дориате; о том, что в наших землях… Еще подумал, помню, что едва ли такая прекрасная эллет разбирается в политике или войне… А опомнился тогда, когда уже ночь была! И даже неловко было как-то от нее выходить… Но остаться — значило подвергнуть ее унижению, а я этого не хотел. Я боялся задеть чувства какой-то синдэ! Ушел, конечно, куда было деваться. И потом еще приходил, только днем. Каждый раз, как время позволяло. Хуан хранил наш покой. И Лютиэн, казалось, вовсе не видела во мне того, кто готов был убивать ее сородичей… А потом…

- А что потом? - на этот раз молчание нарушил Маглор.

- А потом принеслась весть о том, что ты, Макалаурэ, поднялся на ноги; о том, что Эльвэ согласился на твои условия, Майтимо. И я заглянул к ней, но она уже собиралась домой. Я даже хотел, - нолдо посмотрел на обоих братьев, - оставить ее у себя силой. Думаю, вы не удивлены. Вы же знаете меня. Хотел… А когда уже поднялся, чтобы отдать приказ — не смог. Она смотрела так… Живо, ярко! Я ведь почти забыл, как это — жить! И я отпустил. Точнее, просто ушел. А ночью Хуан не пришел ночевать ко мне, - тут Келегорм поморщился. - А ведь всегда приходит, если я один сплю! Наутро я велел его найти — и ничего. Удрал. Я сначала его костерил на чем свет стоит, а потом… Потом понял. Он ведь дал мне повод приехать в Дориат. И увидеть ее.

- И что, увидел? - немного грустно улыбнулся Майтимо.

- Увидел, - Тьелкормо тоже улыбнулся. - Она меня сразу поняла. Даже говорить запрещала. И за руку взяла. А я, знаете ли, давно отвык, что взять за руку — такой… интимный жест… Майтимо, - он посмотрел на старшего брата. - Я ее себе хочу. Совсем.

- Тут ты не властен, - твердо откликнулся Маэдрос. - И никто не властен, кроме нее.

- Я знаю, - твердо заверил его Тьелкормо. - Я дождусь ее слова. Макалаурэ, - он повернулся к Маглору. - Ты ведь говорил с Эльвэ, знаешь его. Что мне сказать ему, когда он откажется вверить мне дочь?

- Я совсем недавно это Эстемирэ говорил, - пробормотал Маглор. - Не знаю. Я совсем не знаю, что говорить родителям девы. Я вам даже завидую — и тебе, и Эстиэ. Наверное, если мне доведется полюбить, мне не нужно будет уже искать вдохновение в осени, ветре и дожде. Оно само меня найдет. Хотя теперь мне и стало много легче. И даже Клятва так не давит.

- А я теперь верю, что и Клятву можно исполнить, - упрямо отозвался Тьелкормо, чем вызвал несколько удивленные взгляды старших братьев. - Что смотрите? Я, кажется, все потерял. А теперь понимаю, что не все. А если можно вернуться с такого дна, где я был, то и Клятва тоже…

- Не надо, Майтимо, - поднял руку Макалаурэ, когда старший брат явно собрался высказаться. - Поверь ему. Ты, конечно, хотел сказать, что влюбленным весь мир кажется светлым, а для других он ничуть не лучше, чем день или год назад. Но это не так. Я только что говорил вам, что я не влюблен. Но я видел будущее. И я, даже без прекрасных глаз, чудесных волос и нежных губ, могу сказать, что я тоже верю. Клятва неисполнима — на первый взгляд. Но я говорил с Мелиан и об Эру. Она не слишком охотно говорит о Создателе, но не мог же он создать мир — и не любить его обитателей? Мы клялись его именем. Но он знает, как глупы и тщеславны могут быть дети. Разве не так?

- Все мы — эрухини, - глухо произнес Майтимо. - И я знаю, как глупы, тщеславны и жестоки могут быть дети. Я сам вас шестерых, можно сказать, вырастил… Хотя не был отцом. Но помнит ли Эру, что он — отец?

- Если не помнит, то чем наш мир хуже того будущего, что описала нам Артанис? - возразил Маглор, глядя на старшего брата. - А сейчас мы можем с уверенностью сказать — Эру еще видит нас. Еще не утратил надежды, если дозволил вмешаться в Рок. Мы выстоим, Майтимо.

Маэдрос помолчал, а потом спросил:

- А какое оно, будущее нашего мира? Я не прошу тебя, Кано, рассказывать обо всем. Расскажи о том, о чем можешь.

- Я тоже хочу услышать, - подался вперед Келегорм, плеснув вином на рукав. - Лютиэн прямо просветлела после разговора с матерью, но ничего рассказывать не захотела, хотя я спрашивал.

- Об этом трудно говорить, - Маглор чуть улыбнулся. - Оно не хорошее, не плохое… Просто… чудное. Науки достигли небывалых высот. Атани будут строить города, в которых будут жить не тысячами, не десятками тысяч — миллионами! Научатся делать обозы, что едут со скоростью двадцать лиг в час. Запустят в небо механизмы, которые будут летать, как Орлы…

- Не о том рассказываешь, - хмыкнул Тьелкормо. - Хоть Курво бы механизмами и заинтересовался, конечно… Я видел атани. Я слышал, с какой нежностью говорит о них Финдарато. Какими они станут? Что будут помнить о квэнди?

- Они напишут о нас истории и песни, - Маглор помолчал. - Не знаю уж, правда, верят ли они сами в эти истории. Но и это прекрасно. Они не будут знать валар и помощи эльдар. Они будут учиться жить, подобно аманьяр в Эндорэ — когда все зависит только от тебя самого.

Макалаурэ видел, с каким интересом ловят каждое слово братья, и продолжил открыто:

- Вот вы поверите, если я расскажу, что люди создадут школы, где каждый ребенок с малых лет будет познавать десятки наук? Что на улице — вопреки закону о шуме в ночные часы — будут звенеть чьи-то струны? Что будут играть свадьбы, где оба мужчины или же женщины? Что будут всем королевством собирать по нитке, чтобы вылечить малыша? Меня — растерянного и непонимающего — там накормили и привели к себе в дом при том, что мое имя им было незнакомо. Нет, я им назвался, конечно, но таких имен у них нет, и они подумали, что это прозвище… И они, думая, что я преступник, что, впрочем, так и есть, по мере своих сил пытались мне помочь. Совсем юные, без монет по карманам… поделились тем, что у них было.

- Наверное, ради такого следует жить, - неуверенно протянул Майтимо. - Ради того, чтобы воцарился наконец мир.

- Не о том и ты, Майтимо, - живо возразил Тьелко. - Что ж вы такие… Как будто не видите! Мир в Арде невозможен, пока ее оскверняет своим присутствием Моринготто. Если Рок имеет какую-то силу, - он посмотрел на Маглора и перевел взгляд на Маэдроса. - Если Клятва имеет какую-то силу… То нам следует победить Моринготто самим. Лишь тогда мы сможем жить, как нам должно. Лишь тогда мы сможем оставить земли атани, чтобы они преобразили их и научились всему тому, о чем ты толкуешь, Макалаурэ!

- Я поговорю с Нолофинвэ с утра, - вздохнул Майтимо. - С Финьо я виделся, но недолго. Он говорит, что его отец и сам желал пойти на Врага. Надеюсь, мы сумеем договориться… Но ты прав, Тьелко, ради мира стоит и воевать.

- Попроси Мелиан помочь, - здраво предложил Маглор. - Ей тоже хочется счастья. Видал я Эстиэ, когда он вернулся от родителей Нифредиль. Если и можно победить Моринготто, то только с такой уверенностью и таким счастьем.

- Ему отдали его синдэ, оттого он так счастлив? - фыркнул Маэдрос.

- А ты не смейся, - независимо бросил Тьелкормо. - Счастье — у каждого свое.

- Ну, ты-то его понимаешь отлично, - хмыкнул Маглор. - Тебе бы тоже свою синдэ заполучить — и счастье настанет. Может, счастье такое и есть? Синдэр с собой увозить?

- Не думаю, - покачал головой Майтимо. - Я вот таких желаний не испытываю… Пора бы спать? То есть вы-то можете хоть до утра колобродить, а вот мне еще лечь бы неплохо.

- Мы пойдем, - кивнул Макалаурэ. - Не будем мешать.

- Кано, как раз тебя бы я попросил остаться, - опустил голову Майтимо. - У меня есть к тебе пара вопросов. Это ненадолго. Тьелко, Хуана с Лютиэн навестишь завтра, сегодня уже поздно.