— Что-то шутки у тебя сегодня… не очень, — поежился гном. — Потому к тебе и пришел. Может, поговоришь с ним? С ними, я хотел сказать. Эх, знал бы, что Мрачный эльф учится читать, может, и за другую какую идею взялся… Что ж он молчал?

— Он вообще никому говорить не хотел, — пояснил Хоук. — Пока не научится. От такого невольно чувствуешь себя уязвимым — когда тебя окружают те, кто легко владеют тем, чего ты всегда был лишен. И я молчал — из уважения к нему. Но ради твоей безопасности… Не мог промолчать.

— Гаррет, — сосредоточенно объявил Варрик, — ты просто обязан мне помочь. Объясни им как-нибудь, что жизнь — одно, а художественный замысел — другое. Что у них просто удачные типажи… Ну, в общем, что-то такое.

— А теперь подумай — и скажи, волнуют ли их обоих такие объяснения, — потребовал Хоук.

— Ну… Вряд ли, — тактично заметил Варрик. — Но ты любого сумеешь убедить. А еще ты единственный, кого они оба вообще слушают. Не дай погибнуть в цвете лет, я слишком молод!

— Обещать ничего не могу… — Защитник вздохнул. — Но попробую, куда деваться-то. А с тебя — еще один сборник, как обещал!

— Как же высоко ты ценишь жизнь друга, — хмыкнул гном. — В цену сборника анекдотов из сортира. Я тоже обещать не могу… Но приложу все усилия.

***

— Что значит «спасибо»? — озадаченно потряс головой Андерс.

— От счастья слова позабыл? — язвительно осведомился Фенрис. В инструкциях Хоука как-то не было того, что маг с самого начала позовет его в свою комнату.

Вообще-то все выглядело вполне логично. В лечебнице хватало народу; Андерсу не давали прохода, постоянно одергивали, окликали… Кто-то постанывал, кто-то норовил ухватить за руку; плакали дети. Маг добрых четверть часа не мог освободиться, когда увидел нежданного посетителя, а стоило ему вырваться ненадолго, как цепко ухватил за локоть — и увел за собой. И буквально втолкнув в убогую спальню, зашел сам, перекрывая собой единственный выход, и изрек:

— Ну?

В этом коротком слове было больше, чем можно было сказать самой прочувствованной речью: и изумление, и тревога, и насмешка, и злорадство, и…

— Спасибо, Андерс, — Фенрис почти насильно впихнул ему в руки сундучок и потребовал. — А теперь дай пройти.

Но маг не дал. Он всем своим видом продемонстрировал, что так просто не сдастся, и теперь требовал ответа, постукивая носком сапога по полу.

— Ну что ты хочешь услышать? — эльф понял, что обойтись малой кровью не выйдет. А все Хоук! — Ты на меня тратишься, потому что я в бою всегда на передовой, а потом валяюсь тут у тебя. Хотел передать через Хоука, но он уперся. У тебя вон толпы страждущих, им пригодится. И дай наконец пройти!

Андерс со стуком отставил сундучок на тумбочку и скрестил руки на груди:

— Ну уж нет. Здесь что-то не так, и я должен понять, что. Я держу эту лечебницу уже больше четырех лет. И столько же латаю тебя, но совесть у тебя взыграла только сейчас, что заставляет меня сомневаться в искренности намерений.

Фенрис помялся. Объяснение-то было, но говорить об этом — значило почти признать справедливость притязаний мага… Но и выхода не было.

— Раньше было… проще, — выдавил Фенрис. — У тебя было меньше… сложностей. Многие хотят вырваться из Киркволла, а ты, одержимый, наверняка помогаешь всем. Да еще и проигрываться умудряешься, будто есть что проигрывать. Играл бы ты получше, мне бы и в голову не пришло… А деньги, тем более от меня, ты бы не взял.

— Может, я и одержимый, но еще не настолько низко пал, — фыркнул Андерс. — Я не нуждаюсь в помощи.

— Ты, может, и не нуждаешься, — буркнул эльф. — У тебя с твоим демоном все хорошо. А вот они все, — он махнул рукой на оставшуюся позади лечебницу, — нуждаются. И раз уж Хоук почему-то тебе благоволит, то должна же быть от тебя какая-то польза. Утешься тем, что лично тебе я бы и ломаного медяка не дал. Мне все эти притирки ни к чему, не сдавать же обратно, чтобы их же потом тебе продали втридорога. И дай наконец пройти.

Андерс довольно долго молчал, после чего посторонился и процедил:

— Выходи, чтобы я видел тебя.

Фенрис только фыркнул, хотя где-то в глубине души смутно осознавал, что приди Андерс к нему в особняк, он повел бы себя не лучше. А то и хуже — и меч к горлу бы приставить не постеснялся.

Протиснувшись мимо мага, эльф с самым независимым видом отправился было к выходу, но за дверями — за обеими — раздались крики и чьи-то спазматические рыдания, а потом оттуда хлынуло множество людей… Или эльфов. Или и тех, и других. Фенрис не разбирал в этой мешанине ничего, только чувствовал запах, который не перепутал бы ни с чем. Запах крови, гари и горелой плоти.

— Расступитесь, — голос Андерса взвился, а те, кто ожидали своей очереди или приходили в себя после лечения, послушно пропустили целителя. — Что случилось?

— Не знаем, — простонал женский голос. — Мы работали в шахте, а потом грохот, все задрожало… И огонь — со всех сторон. Мы не поняли ничего, нас почти завалило. Рейгар, Рейгар, смотри на меня, слышишь? Не смей! Не закрывай глаза! Рейгар…

Фенрис оглянулся. Андерс, бледный, но решительный, как-то разом расправил плечи и воззвал:

— Не толпитесь! Самых тяжелых — сразу ко мне. Я сейчас выставлю склянки с отваром эльфийского корня — на время облегчит боль. Если кто-то может помочь… — он не закончил и сразу засуетился. Гремел ящиками, поспешно доставая бинты и лед; сам передвинул походную койку, на которой уже засохла бурыми пленками чья-то кровь…

Пострадавшие затаскивали своих товарищей в лечебницу. Те, кто ожидал здесь внимания целителя — не все, правда — тоже подскакивали, перенимали…

В дверях народу стало поменьше, и Фенрис хотел бы уйти, но… Не смог. Здесь не было ни одного здорового, но и они, не зная друг друга, старались как-то прийти на помощь.

— Чем помочь? — бросил эльф, нагнав Андерса.

Тот глянул на него через плечо, как будто уже давно забыл о его существовании, но если и удивился, то никак этого не проявил, а бросил коротко:

— Осмотри тех, кто полегче. От ожогов помогает отвар из веретенки и лозы, рыжий такой, я покажу. Будь готов, что в первый миг от него жжет еще хуже, а легче становится только потом. Зелий жизни мало, но если видишь, что кто-то гибнет — не жалей.

— Да я же сам их тебе притащил, — обозлился Фенрис. — Отвар из веретенки — его на рану или пить?

Андерс глянул на него с ужасом и выпалил:

— К ране, конечно! Если его выпить…

— Я ж не целитель, — уязвленно буркнул эльф, но Андерс уже не слушал.

Маг коротко указал на нужные зелья — действительно какого-то буро-рыжего оттенка — и занялся делом. Фенрис буквально кожей чувствовал, как магия окутывает, пропитывает небольшую лечебницу, но он старался не обращать на это внимания. Присел перед поскуливающей от боли женщиной, что бессильно опустилась прямо на пол, и негромко произнес:

— Покажи, где болит.

Женщина замолчала, обнажая сжатые зубы, и дрожащей, перемазанной в саже рукой потянула вверх полуистлевшую, обугленную юбку, оголяя ноги. В иной момент Фенрис бы, возможно, даже смутился, но сейчас ему было не до смущения — бледную кожу щиколоток и голеней покрывали рубиново-алые отметины и волдыри, частью прорвавшиеся; колени были разбиты.

— Леса… обвалились, — сквозь зубы выдохнула та, — когда сверху упал огонь. Я провалилась прямо на горящие доски. А вот Эрику не повезло — ближе к краю был…

— Придется потерпеть, — жестко произнес Фенрис. О боли он знал многое. — Возьми, — он протянул ей кусок бинта, — зажми зубами.

Как ни мало понимал в целительском деле эльф, он осознавал, что на такие раны — покрытые сажей, копотью и прилипшей к крови и сукровице пылью — накладывать лекарство нельзя, поэтому рывком поднялся и растерянно огляделся в поисках чего-нибудь…

— Мы можем помочь, господин? — кто-то тронул его за руку. — Целитель Андерс вам доверяет. Раньше он никому не позволял тут хозяйничать.

Фенрис скривился. «Доверие» мага ему было вовсе ни к чему.