Судя по легкой ухмылке на лице Владыки – да, я об этом подумала, и мои мысли прочитали.

Я судорожно сглотнула. Снова попыталась представить что-то гадкое, но в голову упорно лезла расстеленная кровать и два сплетающихся на ней обнаженных тела.

Улыбка Владыки сделалась шире.

Пауки! Думай о пауках!

Я в панике попыталась подумать о пауках, но вместо этого представила Теона без одежды.

Глаза Владыки загорелись. Кхалэ прикрыла лицо рукой.

Господи, да что со мной такое? Я совсем сбрендила?

Вот он – закон о белом слоне в действии!

Чем отчаяннее я запрещала себе фантазировать о Теоне, тем неприличнее картинки крутились в голове.

Интересно, как он целуется?

Нет, это какое-то издевательство!

Пауки! Змеи! Крысы!

Хочу потрогать его волосы.

О, черт!

Сдаюсь!

Губы Теона подрагивали: он был на гране того, чтобы рассмеяться. Выражение хищного лица смягчилось.

– Я приехал один, без свиты, – сказал Теон. – Проделал огромный путь, чтобы лично пригласить вас на праздник дурман-огней в Сумеречном лесу Майлока. Ночь, когда коты выбирают себе пару раз и на всю жизнь.

Кончик языка мелькнул и исчез, скользнув по нижней губе Владыки.

Этот взгляд…

Я вдруг почувствовала себя раздетой.

– Вы примете мое приглашение?

Приму? Или…

Что ответить?

Кто знает, как проходит этот праздник дурман-огней? Может, они там ночью раздеваются догола, танцуют вокруг костров, а потом устраивают в лесу оргию.

Я беспомощно взглянула на ведьму: соглашаться? Та едва заметно помотала головой.

Да?

Нет?

Почему нет?

А как же не злить могущественного колдуна? Водить за нос? Вдруг мой отказ посчитают неуважением?

– Э-э-э, может, в следующем году?

– Дурман-огни выходят на охоту раз в пятьдесят лет.

Охоту? Раз в пятьдесят лет?

Кхалэ сделала страшные глаза и еще настойчивее помотала головой.

Ну, невежливо же отказываться, когда тебя приглашают на столь редкий праздник. Да и всегда можно в последний момент сослаться больной и остаться дома.

Кхалэ стукнула себя по лбу.

– Это приглашение – честь для меня.

Теон сверкнул ослепительной улыбкой. Похоже, мой ответ его осчастливил. Чего нельзя было сказать о ведьме.

«Зря, – прошептала она одними губами. – Ой, зря».

Что если я ошиблась? С другой стороны, что такого страшного могло случиться?

«Увидишь».

– Благодарю, Мхил Дракар, – поклонился Владыка. – Я не смел и надеяться.

– Зовите меня Миалэ, – улыбнулась я.

Лицо Теона вытянулось в изумлении. Практически в шоке. Глаза Кхалэ стали квадратными. Она снова закрыла лицо руками.

Что? Что я сделала не так? Нарушила этикет, позволив называть меня по имени?

«Это не имя», – раздался в голове голос ведьмы. Похоже, она больше не боялась, что Теон услышит ее мысли в моем сознании.

«Не имя? А что?»

«Ласковое прозвище. Что-то вроде "дорогая, любимая"».

– Как это вообще понимать? – набросилась я на ведьму, когда довольный Владыка сумеречных котов ушел – скрылся в пространственно-временном портале. – Если Миалэ – это любимая, то как тогда меня зовут? Я, Дрот и Бездна, даже имени своего не знаю!

– Если быть точной, то обращение «Миалэ» между женщинами следует понимать как «близкая подруга, почти сестра», между женщиной и мужчиной – «любимая».

– И что это меняет? Я только что предложила Теону называть меня любимой! – в отчаянии я схватилась за волосы.

– Да, и, кроме этого, согласилась поучаствовать в брачной охоте дурман-огней.

– Так что это за праздник?

– Тебе сказали: ночь, когда коты ищут пару раз и на всю жизнь.

– И?

Кхалэ посмотрела на меня как на дуру.

– Не надо было соглашаться, да?

– Сама как думаешь? Но теперь поздно идти на попятную.

– Я могу притвориться больной.

Ведьма поморщилась:

– Драконы не болеют – это всем известно.

Черт!

Я рухнула на трон и закрыла лицо руками.

Черт! Черт! Черт!

Теон мне нравился, но не настолько, чтобы связывать себя обязательствами.

– Это был бы неплохой политический брак, – сказала Кхалэ. – И ужасная головная боль. Коты – ревнивые собственники. Жестокие и непредсказуемые. Тебя нынешнюю он задавит. Ты прошлая его бы убила.

Я застонала в ладони, прижатые к лицу.

– И не стоит забывать о Сивере. Вместе они не уживутся.

– Когда, кстати, я его увижу? Сивера.

Ведьма замолчала. Она молчала так долго, что я успела забыть о своем вопросе, но зато через некоторое время у меня созрел другой:

– Так что с моим именем? Это странно и ненормально, что я до сих пор не знаю, как меня зовут. Не находишь?

Кхалэ скривилась и усталым болезненным жестом потерла виски.

– Безопаснее было бы сохранить имя в тайне.

– Что за бред. Это мое имя. Я хочу его знать!

– Можешь называться своим земным.

– Так не пойдет. Вдруг кто-то из знакомых меня окликнет, а я не пойму? Или Сивер…

– Сивер не знает, как тебя зовут. Никто не знает.

Я опешила. Муж не знал моего имени? Как такое возможно? Почему? Надо же, какая я скрытная. Настолько, что, пожалуй, могла бы попасть в книгу рекордов Гиннеса как человек, хранящий больше всего секретов.

– У меня сейчас мозг вскипит.

– Ты же с меня не слезешь, верно?

Я решительно кивнула – за неделю Кхалэ успела неплохо меня изучить. Я умела быть еще той занозой.

Ведьма настороженно прислушалась. Огляделась. Взмахнула рукой – и дверные засовы лязгнули, задвигаясь.

– Идем под полог безмолвия, – она схватила меня за руку и притянула ближе.

Воздух вокруг сгустился в синий непроницаемый купол. На меня обрушилась ватная тишина: внутрь не проникало ни малейшего звука. И наружу, могу поспорить, не просачивалось ни единого.

Ведьма оглядела купол, потрогала, будто искала брешь, и продолжила разговор, только убедившись в ее отсутствии.

– Это не просто имя. Не просто. Это величайшая ценность любой колдуньи. Самая важная тайна. К примеру, ведьмы Цетрина никому не называют своих имен. Ни родственникам, ни возлюбленным.

– Очередная бестолковая традиция? Да еще и неудобная. У каждого народа, конечно, свои заморочки, но…

– Послушай. Все охранные чары, которые на тебе есть, привязаны к имени. Им, этим чарам, тысячи лет. Чем они древнее, тем сильнее. Только благодаря этим чарам твоя душа смогла вернуться в Харон и сохранить магические способности. Понимаешь?

– Нет.

– Тот, кто узнает твое имя, сможет пробить охранные заклинания, получит над тобой безграничную власть. Теперь ясно?

– Сила Самсона в волосах, а моя – в имени. Никому нельзя его называть.

– Верно.

– Но тебе оно известно.

– Да.

– Я настолько… тебе доверяла?

Ведьма опустила взгляд. Тишина ширилась, росла, пока не выкачала из тесного пространства под куполом весь воздух.

– Кхалэ – это титул, – сказала ведьма очень тихо.  Мне пришлось напрячь драконий слух: человеческий не справлялся. – Что-то вроде главного советника. Так называют второго по значимости человека в империи. На самом деле меня зовут… В'ен. Теперь моя жизнь в твоих руках. Мы обе доверяли друг другу.

Я кивнула, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Твое имя –  Д'аар. Никогда не произноси его вслух или мысленно. Никому не называй. Оно – твоя единственная слабость.

* * *

Проклятый сумеречный кот и грядущий праздник дурман-огней занимали все мысли. Что из себя представляла брачная охота, не знала даже Кхалэ. Это тревожило не передать как.

К счастью, в запасе было несколько дней, чтобы морально подготовиться, собраться с силами. И, конечно, я умоляла Бездну скорее вернуть мне магические способности.

Попытавшись сбежать от волнения, я направилась в гарем. Надо было заглянуть к эльфу, посмотреть, как он устроился. Что-то мне подсказывало: адаптация не прошла легко.