Советскими органами госбезопасности были вскрыты следующие контрразведывательные резидентуры, действовавшие под прикрытием различных организаций и учреждений:

Резидентура в Николаеве (резиденты Громов и Кошарновский). действовала с начала 1942 года по февраль 1944 года.

Резидентура в Кировограде действовала под видом «Технической группы по строительству мостов» или «Лаборатории по борьбе с полевыми вредителями», также маскировалась под труппу артистов. Руководил «артистами» поляк Врублевский (он же Вроновский). С этой резидентурой на связи находился сотрудник АНСТ Вольбериц Роберт, работавший художественным руководителем городского театра. Вольбериц создал резидентуру из настоящих артистов, которая затем была передислоцирована в западные области Украины.

Таганрогская резидентура была создана в декабре 1941 года под условным наименованием «Риттершпорен» («Рыцарская шпора»). Возглавлял ее Яренко, он же полковник Воронов.

В селе Новая Одесса Николаевской области резидентура действовала под видом филиала исследовательского рыбного института «Фишварт». Во главе стоял белоэмигрант Триколич, имевший псевдонимы «Генбержевский» и «Кусин».

В мае 1943 люди Триколича вели активную разработку коммунистов, партизан и активистов. Перед началом немецкого отступления произвели многочисленные аресты и принимали участие в следствии.

Резидентура в г. Вознесенске действовала с весны 1943 года под прикрытием того же рыбного института, под руководством штатного резидента белоэмигранта Носкова (псевдоним «Кюстер»). Носков вербовал агентуру из числа интеллигенции и сотрудников оккупационных учреждений и использовал сотрудников АНСТ, прибывших вместе с ним из Николаева. По данным советской разведки Носков завербовал до 60 человек. На них была заведена картотека, часть которой была захвачена советскими войсками. В мае-июне 1943 года резидентура Носкова при содействии ортскомендатуры г. Вознесенска проводила массовые аресты подозреваемых в причастности к партизанскому движению и 100 арестованных были расстреляны.

В октябре 1943 года резидентура Носкова и Триколича объединились в селе Новая Одесса и располагались там до наступления советских войск.

Херсонскую резидентуру до апреля 1943 года возглавлял Триколич, позднее Закржевский. В качестве конспиративных квартир использовались Херсонский яхтклуб и квартира начальника городской полиции Липко. Помимо вербовки осведомителей, штатными резидентами была создана агентурная сеть в среде технического персонала судостроительного завода, и засылались агенты-провокаторы в партийное подполье.

Аналогичные резидентуры действовали в Мариуполе, Керчи, Одессе, Первомайске, Феодосии, Мелитополе, Кривом Роге, Никополе и других городах.

В органе военно-морской разведки «Маринен Абверштелле «Крым» работали белоэмигранты из Болгарии П.С. Орловский и Ф.И. Лихо. Они же вели вербовку агентуры из местных жителей в приморских городах Крыма.

Орган контрразведки «Абверофицер-3» при штабе командующего тылом группы армий «Зюд-А» состоял из русских сотрудников. белоэмигрантов, служивших ранее в АНСТ «Юг Украины». Агентурной работой органа руководил упомянутый выше К.А. Фосс. Орган вел контрразведывательную работу через сеть резидентур в Мелитополе, Херсоне, Бериславе, Одессе. В марте 1944 года «Абверофицер-3» был переброшен в Румынию, откуда большая часть его русских сотрудников выбыла в Болгарию.

Как я уже отмечал выше, значительная часть русской эмиграции вынашивала планы «весеннего похода Белых ратей», приурочивая его к нападению Германии на СССР. Предполагалось, что основной объединяющей силой этого похода будет Русский Общевоинский Союз (РОВС). В «борьбе за Россию» предвиделось два пути: «Если эта борьба будет вестись под флагом освобождения России, участвовать в ней в составе вооруженных сил. Если будет борьба против большевиков, но не за русское единство, постараться вложиться в эту борьбу на русской территории и помогать тем русским силам, которые неизбежно пробудятся…» писал в журнале «Часовой» в 1939 году его главный редактор В.В. Орехов.

Однако гитлеровское руководство, рассчитывая покончить с Советским Союзом за несколько месяцев, пренебрежительно отмахивалось от набивающихся в «союзники» русских эмигрантов. Так, накануне немецкого вторжения в СССР начальник 2-го (Германского) отдела РОВСа генерал Лампе предложил немецкому Главному командованию сотрудничество в борьбе против Советской власти. Ответа не последовало. В первые недели войны Лампе отправил Браухичу еще одно письмо аналогичного содержания, на которое получил ответ и заверение в том, что «привлечения русской эмиграции не предвидится». После этого Лампе издал приказ по отделу, в котором прямо указал, что каждый член союза волен действовать по собственному усмотрению, сохраняя, по возможности, связь с РОВСом.

Французский отдел союза зарегистрировал более полутора тысяч человек, желающих участвовать в войне на стороне Германии. В Болгарии, приютившей русских белых эмигрантов, более 80 % молодежи, окрыленной надеждой включиться в «освободительную войну за свою Родину», начали искать возможности вступить в борьбу с большевизмом.

Особенный подъем среди русских эмигрантов царил в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев (как тогда называлась Югославия). В свое время король Александр I Карагеоргиевич, искренне веривший в идеалы православно-славянского братства и считавший себя обязанным всячески помогать бывшим подданным державы, неоднократно встававшей на защиту его Родины, впустил в свою страну остатки врангелевской Русской Армии, предоставив белоэмигрантам гражданские права. Минимальная численность русской колонии в Белграде к 1941 году составляла 10 тысяч человек. Фактически все университеты, театры, железные дороги были укомплектованы русскими специалистами.

Весной 1941 года после оккупации Югославии немецкая администрация назначила шефом русской эмиграции в Сербии генерал-майора Михаила Федоровича Скородумова.

Участник Первой мировой войны, он был тяжело ранен при отступлении, попал в плен, откуда трижды неудачно бежал.

По инициативе Великой княгини Марии Павловны был обменен на немецкого офицера и прибыл в Петроград в разгар событий 1917 года. Там Скородумов вступил в конспиративную офицерскую организацию, после раскрытия которой бежал на Юг России, где вступил в Добровольческую Армию.

Второе ранение получил при взятии Киева. Вместе с армией генерала Бредова отступил в Польшу, где был интернирован.

Вернулся в Крым, воевал на Перекопе, после эвакуации год провел в Галлиполийском лагере, в 1921 году прибыл в Болгарию, из которой бежал в Югославию. Здесь Скородумов возглавил местный отдел РОВСа.

После нападения Германии на СССР бывший генерал-майор обратился к немецким военным властям с предложением создать из эмигрантов русскую дивизию. Вначале он получил отказ, поскольку настаивал на отправке будущего соединения на Восточный фронт, в то время как немецкое командование нуждалось в частях для несения охранной службы на территории оккупированной Югославии. Однако вскоре начальник штаба Главнокомандующего Вермахта на ЮгоВостоке полковник Кевиш разрешил Скородумову сформировать из числа белоэмигрантов так называемый Русский охранный корпус.

Интересный момент. В своих многочисленных мемуарах ветераны Русского охранного корпуса пытаются представить свою службу немцам как акт самообороны в ответ на пре25 следования русских эмигрантов в Сербии со стороны местных коммунистов. Однако если принять эту версию, то становится совершенно непонятным, почему генерал Скородумов и другие лидеры эмиграции так настойчиво добивались отправки русских формирований на Восточный фронт.

Похоже, пытаясь себя обелить, бывшие коллаборационисты выдают следствие за причину. Дело в том, что подобно белоэмигрантам в других странах, они горели желанием взять реванш за поражение в Гражданской войне, пусть даже и с помощью Гитлера. Неудивительно, что после этого в глазах большей части сербского населения русские эмигранты стали немецкими прислужниками. 12 сентября 1941 года М.Ф. Скородумов издал приказ по русской эмигрантской колонии с призывом вступать в Корпус. Заканчивался он словами «Я поведу вас в Россию!» На призыв генерала откликнулись тысячи добровольцев. В Корпус вступили представители множества молодежных и общественных организаций. Среди них были представители «Сокольства» и монархисты, члены НТС и фашистских организаций, члены ветеранских союзов участников последних двух войн. В их числе был полковник-марковец Кондратьев, раненый 19 раз в годы Первой Мировой и Гражданской войн, погибший впоследствии от двадцатой раны, штабскапитан Новицкий шесть раз раненый в Гражданскую, погибший впоследствии в бункерах 3-го полка1. По свидетельству поручика Гранитова, насильственной мобилизации не было, ибо у Скородумова не было сил и средств для проведения таковой. Существовал приказ о наборе, но шли в Корпус те, кто хотел. Вступали в Корпус и русские добровольцы из других стран: Польши, Франции, Греции, Италии.