- Кто финансирует газету? - жестко спросил президент.

   - Определить это оказалось труднее, чем мы предполагали, - советник виновато опустил глаза. - Но в самое ближайшее время мы надеемся получить новую информацию от наших агентов. Мы склонны считать, что это целенаправленные действия тайной оппозиции.

   Оскар нахмурился.

   - Вам удалось выяснить, кто возглавляет оппозицию?

   - Есть некоторые предположения, но они еще не подтвердились... Возможно, уже сегодня мы будем иметь новые факты и доложим вам во всех деталях, включая имя главного смутьяна.

   - Не затягивайте! - сердито сказал президент. - Мне не хотелось бы в ближайшее время менять весь свой аппарат!

   В полицейской тюрьме, при тусклом свете утра, проникавшем в зарешеченное окошко, девушка плакала, забившись в угол камеры. Неожиданно она услышала какой-то грохот у двери, встрепенулась. Вот охранник отпер тяжелую железную дверь, появился в проеме.

   - Выходи, Марго!

   Она медленно поднялась, попыталась расправить обрывки платья.

   - За тебя внесли залог. Распишись здесь, и гуляй!

   Девушка молча поставила подпись и двинулась к выходу.

   - Слушай, Марго, может, проведем ночку вместе, а? - Охранник перехватил ее за руку.

   Она вырвалась, с отвращением поглядела на него.

   - Ты не думай, я заплачу! - Он вытащил из кармана одну из полученных от Люциуса банкнот.

   - Засунь их себе в задницу! - Произнесла девушка и гордо, не оглядываясь, пошла по коридору к выходу.

   Другие стражники вдвоем, слегка пошатываясь, вошли в камеру, куда еще вчера поместили подозрительных незнакомцев, но почему-то обнаружили там только одного заключенного.

   - Интересное дело, вчера взяли двоих, а тут сидит один, - с удивлением произнес один из стражников. - Понятно, когда видишь одного, а кажется - два! А тут - наоборот! Такого со мной еще не было!

   Другой охранник протер глаза и уставился на Джозефа.

   - Смотри-ка, и впрямь - один! А где ж другой?

   Джозеф молчал, прикрыв глаза. Охранники растерянно переглядывались, и первый спросил.

   - Ты точно помнишь, что двоих брали?

   - Да как не помнить, господин сержант их лично доставил, а мне велел охранять, - не очень уверенно ответил второй.

   Первый глупо хохотнул.

   - Может, у тебя в глазах двоилось?

   - Тогда не двоилось! Трезвый был, как стекло! - стражник ударил себя в грудь. - Клянусь, их было двое! Этот, и другой, чернявый такой...

   - Ну, дела! Залог за двоих внесли, а второго нет! - вздохнул его напарник.

   Заключенный приоткрыл глаза, посмотрел с улыбкой на растерянных стражей и сказал спокойным, уверенным голосом.

   - Я здесь один с самого начала, вы, вероятно, что-то перепутали, господа.

   - Ладно, ты вали отсюда, - сказал один из охранников Джозефу, подмигнув второму. - А мы начальству доложим, что отпустили двоих. Был он, не был - не наше дело. Раз за него заплачено, значит, мы и его отпустили.

   - Ясное дело, - поддакнул второй охранник, загибая два пальца. - Отпустили двух, и все дела!

   - А ты ступай, да помалкивай. И чтобы тебя в двадцать четыре часа не было в городе! - С важным видом произнес первый. - Так начальство приказало! Тебе велено немедленно убраться из столицы и никогда больше здесь не появляться.

   На улице, у выхода из тюрьмы, Мария увидела странного бродячего философа, который с задумчивым видом прошел мимо нее, и, помедлив секунду, подбежала к нему.

   - Не знаю, как мне отблагодарить вас, вы спасли мне жизнь, - сказала она сбивчиво, чувствуя, как ее душа заполняется каким-то новым, неведомым прежде чувством. Она не могла еще точно понять, что это было за чувство, но от него почему-то хотелось упасть перед этим странным человеком на колени, целовать ему руки. И Мария смущенно опустила глаза.

   - Я не сделал ничего особенного, - тихо ответил Джозеф.

   - Но почему вы вступились за такую гадкую, грязную женщину? - воскликнула Мария. - Почему пожертвовали своим покоем? Разве я стою этого? Вы должны презирать меня!

   - За что? - удивился Джозеф, - грех твой не больше грехов других - торговцев, обманщиков, воров, политиков, начальников, полицейских. И тех, кто не грешит делами, но совершает преступления в помыслах своих, - он посмотрел на нее с кроткой улыбкой. - Я вовсе не осуждаю и не презираю тебя.

   Его голос прозвучал, как прекрасная музыка, и девушка, сама не зная почему, вдруг ощутила страшное раскаяние за всю свою греховную жизнь.

   - Ты рассуждаешь как сумасшедший, или святой, - сказала она удивленно. - Знаешь, я не всегда была такой... Судьба подарила мне любовь, чистую и прекрасную, но я испугалась ее, погналась за чужой славой и блеском... Позже мне пришлось жестоко расплатиться за это. Я осталась без гроша, без крыши над головой. Потом я сменила имя, облик, и начала другую жизнь, грязную и отвратительную. И чем больше я грешила, тем глубже опускалась в грязь, будто назло самой себе! Но зачем я говорю тебе это! - Она вспыхнула вдруг, поглядев на своего собеседника.