На парковке возле издательства сталкиваюсь с Антоном. Одновременно хлопаем дверями и идем ко входу.

- Сань, - он тянет руку. - Прикатил подопечных контролить?

- Зачем ты их из института дернул? - мимоходом киваю охранникам.

- Сам же просил работу им найти.

- Антон, у них сессия вот-вот, - заходим в лифт. Смотрю на часы. - Ты бы пока не нагружал, а после нового года...

- Шеф, меня все эти разговоры в пользу бедных не касаются, - перебивает он. - У нас производство. Ты сказал - я сделал. Кстати, - он первым выходит на этаже, оборачивается. - Что там за тема с ограблением? Блондинка эта, как её, Николь, наболтала. Правда, Егор твой уголовник?

- Не пори херню, - чешу переносицу. - А Кристина где?

- Ты про то хамло малолетнее? - Антон перегибается через стойку секретаря и что-то ищет. - Девушка фотографу ассистирует.

Смотрю на его гладковыбритый профиль. Он идеально сочетается с блестящей светлой столешницей, так и тянет приложить щекой и возить, пока не научится вежливости.

- Антон, фильтруй базар, - сую руки в карманы пальто, от греха. - Не путай сотрудников с девками своими.

- Сам-то давно разницу выучил? - намекает на мою резкость с подчиненными. Выпрямляется, прихватив какой-то список. - Или к ней требуется особое отношение? За особые заслуги, - подмигивает.

Не успеваю ответить, меня толкают в бок, и над ухом басит Егор:

- Пап, салам. А я твоё предложение рассмотрел, вот, опыта набираюсь.

Сын пьет кока-колу. Антон машет файлом:

- Друзья, я в кабинете.

- Егор, мы с тобой все выяснили, - портится настроение, и я позорно сбегаю, иду мимо столов. - Живи, как хочешь, ради бога. Но дружкам своим передай: если так и будут возле меня шоркаться, по этапу поедете, всей компанией.

- Кто возле тебя шоркается? Маразм крепчал, Александр Александрович, - говорит мне вслед.

Останавливаюсь, возвращаюсь, подхожу к нему вплотную. Мой взгляд, мой подбородок, зачесанные волосы, кусок тату на шее у воротничка белой рубашки - моё продолжение. Брызжет в меня злобой.

- Это ты был весной? - решаюсь на вопрос. И полгода не прошло. Ни разу ещё смелости не нашлось прямо спросить, но терять, вроде как, уже и нечего, мой мир канул в жопу.

- Да ладно, - Егор хмыкает. - Ты мне сам приговор вынес и слушать не стал. Опомнился, - он встряхивает бутылку с газировкой и кривится. - Кристиночка твоя идёт, - кивает мне за спину. - П-с, у худреда кабинет свободен.

Вот так, я его не сейчас потерял, а в мае, но дошло только что. И от этого как-то никак. Банально не верю, видимо.

- Привет, - Кристина сжимает мой зад. Ныряет у меня под рукой. Смотрит в спину удаляющегося по коридору Егора, на меня. - Проблемы?

- Нет.

- А честно? - она хмурится. - Он из-за нас?

- Сами разберемся, не волнуйся, - наклоняюсь и целую в щеку. - У тебя как дела? Есть минутка внизу в кафе со мной посидеть?

- Пойдём, - она тянет меня за руку. Живая, энергичная, захлестывает своими импульсами, и я переключаюсь. Две минуты рядом с ней и ты божество на Олимпе. - Саш, как считаешь, для чего ставить в ассистенты к фотографу двух человек? Чашку с чаем ему вдвоём носить?

- Антон запряг? - усмехаюсь.

- Ага.

- Я с ним поговорю.

- Ты не думай, я не ябедничаю, - торопливо заверяет. - Просто нам даже круг обязанностей не обозначили. Вчера материал собирать для статьи вчетвером ездили. Сегодня второй час с опахалом возле моделей стоим на пару с Николь.

- А тебе чего бы хотелось?

- В рубрику "Скандал недели".

- У нас нет такой рубрики.

- Антон Геннадьевич решил, что со следующего выпуска будет.

Однако. И давно у Антона Геннадьевича решалка выросла?

В кафе на цокольном этаже заказываю Кристине сок и мороженое, себе ром. Сажусь на диван напротив. Она двигает ближе вазочку и тычет ложкой в шоколадный шарик. Ест.

Вокруг темно, как в ночном баре, негромко играет радио, но рабочий день, и мы почти одни. Подношу стакан к губам и смотрю на неё. Она усердно ковыряется в залитой сиропом горке. Отправляет в рот мороженое. На верхней губе остаются разводы от пломбира. Появляется кончик розового языка. Она облизывается.

Ром во рту становится сладким.

Встречаемся взглядами и она хватает салфетку, прижимает к губам.

- Чего прячешься? - улыбаюсь, отвожу её ладонь. - Ты очень красивая.

- Ну-ну, Саш, - она хихикает. Ест мороженое, а я ем её.

Сейчас, когда она напротив сидит, то, что вчера между нами было дымом зволокло, нереально. Я испытываю нечто светлое, но по привычке сделал все быстро и грязно. И мне вкатывало брать её до конца на том подоконнике, и совесть моя не спит, знаю, что так нельзя, но не могу себя заставить жалеть о случившемся, слишком остро память режет фрагменты и толкает мне под нос, её голые бедра в мурашках, сползшие чулки, скатанную на пояснице вишневую юбку, я все вижу в деталях, я смотрю этот фильм на повторе, и та часть меня, что в трусах, рвётся на вторую серию, но жанр я сменю. Наравне с возбуждением растёт нежность.

- Мне надо к Антону заскочить, - смотрю на часы. - Потом можем до торгового центра съездить. По магазинам. Или куда ты хочешь?

- На флешмоб, - она встряхивает волосами. Запивает мороженое ледяным соком. Поворачивает мою руку и всматривается в циферблат. - О, уже шесть. Ты не в курсе? - замечает мою поднятую бровь. - В соцсетях черте что творится. Все думают, что новое ограбление планируется. В этот раз ещё больше толпа соберется.

Кристина самозабвенно болтает, я пью ром.

Егор совсем башки лишился.

Какой к дьяволу флешмоб.

Его же посадят.

- Пошли в редакцию, - резко встаю из-за стола.

Лифт сломался. Идём по лестнице. Набираю сыну, он не берет трубу. На входе у секретаря спрашиваю, где Егор.

Она говорит, что он десять минут назад уехал.

Облокачиваюсь на стойку секретаря, смотрю телевизор и жду, когда Алекс выйдет от Антона.

Из коридора, под ручку, выруливают Николь с Ваней. Равняются со мной, и Ваня подмигивает:

- Ну все, катим на площадь? Ты Егора, кстати, не видела?

- Он вроде уехал уже, - качаю головой.

Зеваю. Стою тут, как на привязи. Николь возмущается, что Егор нас бросил, а мне надо сказать, что я их тоже бросаю. Меня не отпустили на флешмоб, ибо "прекрати, Кристина, эти люди преступники, а для вас все игрой кажется". Чувствую себя ребенком. Мне последний раз что-то запрещали лет в пятнадцать. Я большая и самостоятельная женщина, и не смогла возразить этому бородатому командиру. Позор.

- Ты идешь или как? Опоздаем ведь, - Ваня толкает меня в спину.

Собираюсь ответить, что сегодня без меня, но отвлекаюсь на пиликающий смартфон. Читаю сообщение от Алекса: "я задерживаюсь, посиди пока в кафе", и громко цокаю. Значит, у него с Антоном архиважные дела, а наш репортаж так, ерунда. Он будет строить из себя меганачальника, а я должна ждать возле окна и вышивать крестиком.

- Нет уж, - говорю вслух, и первая ступаю на лестницу.

- Что нет уж? - поднимает бровь Николь.

- Если бы Антон начал командовать, ты бы слушалась? - берусь за перила.

- Он нами и так командует, - хмыкает Николь. Передразнивает. - Беркут, метнись к редактору за макетом. Беркут, сними свои шпильки, ты на них еле ходишь. Беркут, почему кофе несладкий, ты сахар не размешала? - она морщится. - Попроси Алекса, пусть даст нам другую работу. Пока я девочка на побегушках, у меня мало шансов закадрить Антона.

- Вы кроме мужиков о чем-нибудь еще думаете? - вклинивается Ваня. - Заколебали.

Ты прав, парень, стыдно. Мой мир не вертится возле брутального, татуированного, красивого, самого лучшего на свете самца, щас уеду на флешмоб и докажу ему, что я отдельная личность, а не приложение, и нельзя мной распоряжаться, как вздумается. У меня куча своих суперкрутых забот.