– Ты такой щедрый. Итак… посвящаюсь своему делу.

Она провела по этим еврейским буквам на его предплечье, теперь окрашенным красными, желтыми и голубыми бликами, Lucha Libre и Dos Equis.

Л’Шана Това, Хава Нагила, оле.

– Твои друзья смотрят сюда, – сказал Хэнк.

– Пусть смотрят.

Ее палец прошелся по гимел и реш, буквам, с которых и правда начиналось ее имя.

– Я серьезно.

Она оглянулась через плечо.

У столика стояла женщина. Кларисса указывала на Грей.

– Еще одна подружка? – спросил Хэнк.

– Не знаю ее.

Грей отступила от бывшего морпеха, не желая отводить взгляд, но зная, что в конце концов ей придется.

– Напишешь мне позже?

Он сверкнул улыбкой, и его глаза заблестели, когда он отошел, чтобы принять заказ клиента.

Кожа посетительницы у столика Грей была цвета миндаля. От нее пахло беконом, что, конечно, не худшее качество для человека. За исключением пушистой челки, волосы женщины были заплетены в длинные косы. Она была крупной девчонкой с покатыми плечами. Одета она была в бирюзовый свитер, в котором она как будто таяла.

Грей подошла и сказала:

– Здравствуйте.

Женщина ответила:

– Здравствуйте.

Некоторое время они смотрели друг на друга.

– Ты Грей?

– Насколько я помню…

– Изабель просила передать… Она сказала… Иди на хрен!

Иди на хрен.

– Это прямая цитата? – спросила Зэди.

Грей сказал:

– А ты вообще… кто?

– Ти Кристофер.

Женщина моргнула, глядя на четверых подруг сквозь очки с толстыми линзами в роговой оправе.

– Я не собираюсь ругаться, но и не собираюсь смягчать, что Изабель просила передать. Она сказала, что очень важно, чтобы вы знали, что это она говорит, а не я.

Но Грей не знала Изабель, и она, черт возьми, не знала эту женщину, от которой пахло завтраком.

– Еще раз: вы та самая Ти? – спросила она. – Ти, подруга Изабель? Изабель со скулами, как у моделей обложки «Вог» и длинным хвостом? Типичной красотки с крутым парнем-доктором?

Женщина сказала:

– Я не просто подруга. Я ее лучшая подруга.

Кларисса поздоровалась с Ти и представилась, как будто так и надо и все в порядке.

– Тебе не жарко в этом свитере? – спросила Зэди.

– Мне нормально, спасибо.

Грей представляла Ти высокой стройной блондинкой в брюках «Валентино» и модном пиджаке. Или она могла быть темнокожей: с длинными дредами, голосом, как у соул-певиц и мягкими карими глазами. За очками с бутылочным дном у этой Ти были великолепные густые ресницы, как у коровы. Но вокруг ее рваной кутикулы засохла кровь, она была высокой, но не гибкой, а свитер она явно откопала в каком-то дешевеньком секонде, а не в дорогом бутике.

Обе женщины сели за стол.

– Хочешь выпить? – спросила Грей.

Молодая женщина прикусила заусенец на большом пальце.

– Можно «Спрайт»?

– Конечно, – Грей осмотрела ресторан, – официантов нигде нет. Даже Хэнк куда-то исчез. Давайте подождем. А пока спасибо, что пришли. Я знаю, что это непросто.

– Я сделаю для Изабель все.

Ти снова начала грызть заусенец. Грей улыбнулась, надеясь, что Ти увидит, что ей нечего бояться.

– Так как долго вы с Изабель дружите?

– Около трех лет. Я постучала в ее дверь, предлагала почитать Библию с моей церковью на горе Гефсимания на Креншоу, возле «Дулана»? Я удивилась, что она впустила меня, мы поговорили о Библии, о ее жизни. О хорошем и плохом. В основном о плохом. Она такая красивая, но это далеко не все. Итак, мы помолились, а потом я заехала за ней и мы поехали в церковь в следующее воскресенье. С тех пор мы были неразлучны. До нынешнего момента.

Она оглядела ресторан.

– А здесь кормят?

Грей хотела сказать: нет, никакой еды в мексиканском ресторане. Только сомбреро и пустые пиньяты. Вместо этого она протянула:

– Ммм… – и наконец заметила официантку возле кухни.

Ти заказала «Спрайт», а также флауту, чимичангу и торту из говядины.

– Я не ела весь день. И я после работы…

– Кем вы работаете?

– Я специалист по связям с общественностью в некоммерческой организации театрального искусства. Мы ставим спектакли и читаем, обучаем искусству макияжа, и все такое. Я отвечаю за пресс-релизы и блог.

Эта молодая женщина говорила очень хорошо. Никаких «типа», «как бы», ни «эээ» за те пять минут, которые они провели вместе.

– После работы, – продолжала Ти, – мне пришлось зайти в церковь, а потом я приехала сюда, так что еще не обедала.

Грей махнула рукой.

– Это не проблема.

– Грейсон ваше настоящее имя?

Грей кивнула, но напряглась, и на лице у нее застыла улыбка.

Ти закрыла глаза и зашептала. Закончив молиться, она сказала «Аминь», глубоко вздохнула, медленно выдохнула и открыла глаза.

– Хочу, чтобы Святой Дух руководил мной, потому что слова, которые вот-вот вырвутся из моих уст, принадлежат мне, а не Изабель. И я молилась за вас, мисс Сайкс, чтобы вы поступали правильно, чтобы Бог руководил вашим расследованием. Понимаете?

– Да.

– Есть много причин, по которым Изабель уехала, и Иан – самая главная из них. Он причинил ей столько боли физической, что она даже не может пошевелить рукой…

Грей приподняла руку, останавливая Ти.

– Доктор О’Доннелл бил ее?

Так она и думала.

Ти моргнула своими коровьими ресницами.

– Разве я говорю не ясно?

– Как и вы, я хочу, чтобы слова, исходящие из наших уст, были ясными. То, что вы мне говорите… очень серьезно.

– Знаю.

– Когда он ее ударил?

– Последний раз был в апреле.

– У нее есть фотографии?

– Наверное.

Совершенно спокойная, Ти сложила руки на столе.

– Вы виделись с ним сегодня?

Грей кивнула.

– В День святого Валентина Изабель готовила для него ужин, это было их первое 14 февраля вместе. Она купила особенный наряд и все такое. Украсила квартиру. Все очень романтично. Он должен был прийти в семь вечера, но не появился. Восемь часов, а Иана по-прежнему нет. Он позвонил ей в десять, заявив, что ему нужно было отвезти мать в отделение неотложной помощи.

– Он лгал?

– Он сказал, что звонил и писал.

– Но?

– Но Изабель была так расстроена, что не слышала звонков. А зная Иана, он наверняка соврал и не писал ей, а потом еще обвинил ее, что она их не забрала. Он делал так все время. Заставлял ее думать, что она сумасшедшая.

Сэди вернулась за стол, держа поднос с тарелками. Грей она сказала:

– Это для тебя. От Хэнка.

Она поставила «Маргариту» и положила перед ней записку, написанную на салфетке: «Раз лизнула – теперь твое».

Грей порозовела, но не осмелилась взглянуть на Хэнка, боясь, что она – раз! – и взорвется, разлетевшись осколками по пиньятам и сомбреро.

Напротив нее лучшая подруга Изабель шептала благословение за еду. Затем Ти схватила бутылку «Чолулы» и вылила почти весь соус на свою торту.

– Он рассказывал вам о выходных в День памяти?

– Немного, но ее коллеги сказали мне, что она была расстроена в ту пятницу.

– Вы ходили в Центр выпускников? – спросила Ти, расширив глаза.

– Да. И мне там очень помогли.

– Изабель и Иан спорили всю неделю. Они должны были уехать из города в пятницу вечером. Однако он не появился. Помня, что он сделал в День святого Валентина, Изабель поехала к нему домой. Он живет на Фермерском рынке, недалеко от Фэрфакса.

Ти откусила большой кусок торты, и мясо перекатилось с булочки на тарелку.

– Во всяком случае она постучала в его дверь, потому что он так и не дал ей ключей, хотя у него есть ключи от ее почтового ящика и от входной двери. Поэтому он ответил, но не впустил ее. Именно тогда она увидела одну из его медсестер…

– Блондинка? – спросила Грей. – Симпатичная? Похожа на Мишель Пфайффер?

– Ага. Знаете ее?

– Нет. Она зашла к нему в кабинет, пока мы разговаривали.

– Что ж, – продолжила Ти, – Изабель видела ее. Ее зовут Тринити. Она стояла в двери в его спальню и…