Предыдущая глава позволила нам убедиться, что, переходя от умозрительных схем к обсуждению реальных обстоятельств, даже идеологи референтности по сути соглашаются с тем, что личные мотивы и цели человека не всегда совпадают с его официальными служебными предписаниями и, более того, могут прямо противоречить им. Однако, как мы тоже уже видели, это не мешает зарубежным знатокам организационной психологии и старающимся не отстать от них отечественным авторам трактовать отношения в иерархически упорядоченных объединениях людей исключительно как одностороннее воздействие руководителей на подчинённых.

 И как это ни грустно, но приходится признать, что в истории и современности можно встретить в том числе такой формат отношений. Вместе с тем хочется заметить, что если подчинённые не доведены до полной утраты человеческого облика и сохраняют свою индивидуальность – а большинству это всё-таки удаётся, – то для таких людей хотя бы чисто теоретически следует допустить, что их отношения с руководством могут носить взаимный характер, быть взаимо-отношениями. А если спуститься с концептуальных высот и посмотреть на жизнь, как она есть, то становится ясно, что по содержанию воздействие на руководителя снизу может быть как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». Ибо подчинённые могут не только содействовать руководителю в достижении более общих целей организации, но и активно мешать «начальству» выполнять свои функции. Предельными формами отношений последнего типа являются такие, может, не очень добрые, но точно старые явления, как саботаж, восстание, государственный переворот. А уж подсчитать число разных мелких интриг по «подсиживанию» руководителя ради занятия его места или просто из личной неприязни и подавно никто не возьмётся.

 Возвращаясь же к теории, остаётся констатировать, что принципиальная возможность складывания между руководителем и подчинёнными по крайней мере трёх существенно различных видов отношений означает, что для претендующего на систематичность исследования этой тематики требуется:

– во-первых, выявить полную структуру межличностных процессов, способных протекать в связке «руководитель-подчиненный»;

– во-вторых, определить систему терминов, позволяющих не «по крайней», в полной мере описать подлежащие учёту и анализу разновидности отношений руководителя и подчинённых.

 Впрочем, задача несколько упрощается, если вспомнить, что огромное большинство как управляющих, так и управляемых в основе своей являются обычными нормальными людьми. И при изучении их взаимоотношений нет необходимости всё время подчёркивать, что речь идёт именно о руководителе и подчинённых, а достаточно будет рассмотреть эту коллизию в общем виде, то есть просто как типологию межличностных процессов.

 И ещё одно уточнение по поводу терминологии. Выше, при обсуждении употребления в психологии понятия «взаимодействие», уже отмечалось, что есть трактовки, зачисляющие в разряд «межличностных» сопутствующие человеческому общежитию объективные связи и отношения. Формально тут не к чему придраться, поскольку между людьми действительно совершается немало чисто механических соударений, в которых участники не усматривают ничего личного и воспринимают друг друга практически наравне с неодушевлёнными элементами внешней обстановки. И даже если партнёр по доступному для внешнего наблюдения процессу воспринимается как живое существо, то это ещё не означает, что в достающихся ему действиях будет хоть как-то учитываться его неповторимая личностная составляющая. (К примеру, объект каннибализма распредмечивается не как человек суть носитель сознания, а просто как средоточие органических веществ, которое должно сохранять свойство жизни лишь до определённого момента и не более того.) Так что отнесение к «межличностным» тех межчеловеческих взаимодействий, участники которых не видят разницы между человеком-личностью и человеком-физическим объектом, хотя и не нарушает правил логики, но в содержательном плане ничего нам не даёт, а только вносит дополнительную путаницу в и без того непростую ситуацию. Поэтому, говоря о межличностных процессах, мы здесь и в дальнейшем будем иметь в виду только такие межчеловеческие проявления, в которых хотя бы один из субъектов воспринимает другого как самодеятельную личность с некоторыми особыми интересами.

 Ну а теперь, зафиксировав все эти необходимые предварительные замечания, самое время заняться непосредственно типологией межличностных процессов.

     2.1. К определению понятий «межличностные отношения»

               и «межличностные взаимоотношения».

 Сопоставляя между собой уже выделенные виды человеческих взаимодействий, нетрудно заметить, что в основе их разграничения лежат два признака – субъективная включённость участников в фактически связывающий их процесс и отношение к целям и мотивам друг друга. И так как субъективная включённость может быть односторонней или взаимной, а отношение к интересам другого человека – положительным, отрицательным или нейтральным (никаким), то всё множество межличностных процессов, классифицированных по этим признакам, можно наглядно представить в виде следующей матрицы:

 Три элемента этой матрицы нам уже встречались: фигура 1, соответствующая ситуации, когда один человек (объединение людей), не обращая внимания на интересы другого человека (людей), приспосабливает его (их) к обслуживанию собственных замыслов – это и есть одностороннее воздействие в бихевиористском духе. Фигура 5, соответствующая осознанной включённости в процесс отношений при заинтересованности в успехе друг друга, – это взаимное со-действие, взаимопомощь. Фигура 6, соответствующая сознательному участию в межличностном процессе всех его сторон при взаимно отрицательном отношении к интересам друг друга, – это противодействие. Которое, ещё раз подчеркнём, может и не превращаться в войну на уничтожение, а протекать в сравнительно умеренных формах. Тем не менее, с точки зрения психологического позиционирования вовлечённых сторон, тяжба соседей из-за расположения забора и борьба государей за влияние в далёком заморском регионе являют собой вполне сопоставимые процессы.

 Что касается фигур 2 и 3, то это тоже достаточно хорошо известные виды отношений. Вспомним хотя бы неоднократно описанные в исторической и художественной литературе ситуации тайного покровительства и тайного же вредительства, в которых только одна из сторон межличностного процесса знает о его подлинном содержании, а вторая разве что чувствует присутствие в своих успехах или провалах какого-то внешнего влияния, но не понимает, чьего именно. Или же совсем ни о чём не догадывается и видит в происходящем вокруг себя обычное стечение обстоятельств. К фигуре 3 с полным правом следует отнести также отношения людей, один из которых знает о попытках другого напакостить себе, но считает создаваемые данным партнёром угрозы малосущественными и не видит смысла на них отвечать. Вот как в своё время объяснял эту позицию М. В. Ломоносов:

                                 Отмщать завистнику меня вооружают,

                                 Хотя мне от него беды отнюдь не чают,

                                 Когда Зоилова хула мне не вредит,

                                 Могу ли на него за то я быть сердит?

                                 Однако ж осержусь! Я встал, ищу обуха;

                                 Уж понял, замахнул… А кто сидит тут? Муха!

                                 Коль жаль мне для неё напрасного труда.

                                 Бедняжка, ты летай, ты пой, мне нет вреда.

 И, пожалуй, только фигура 4 может показаться несколько искусственной, чересчур теоретической, поскольку обозначает ситуацию, когда каждый из участников межличностного процесса стремится обратить в свою пользу поступки партнёра и при этом, во-первых, не придаёт значения аналогичным попыткам с его стороны или вовсе их не замечает, а во-вторых, не собирается помогать или препятствовать партнёру в достижении его целей. Но, думается, что если присмотреться под этим ракурсом к одной только европейской истории, то в клубках придворных интриг найдутся подобные случаи. И даже если бы в практике человеческих отношений не обнаружилось ни одного примера с признаками фигуры 4, то, в конце концов, логически возможное на то и логически возможное, чтобы быть шире фактически существующего. Было бы гораздо хуже, если бы полученная теоретическая схема вместо того, чтобы с запасом покрывать встречающиеся в жизни формы межличностных процессов, оказалась беднее и уже наблюдаемой реальности.