Так что на практике наличие некоторой «пользы» от человека не рассматривается как достаточный признак принадлежности к объединению единомышленников. Зато человек, который не даёт оснований усомниться в главном предмете своих интересов, всегда остаётся для других членов группы «своим», хотя бы при этом имели место разногласия по поводу частных целей или малый вклад в общую деятельность, или даже действия, разрушающие достижения партнёров (отрицательный вклад). В последнем случае к виновнику, смотря по обстановке, могут быть применены меры обучающего либо санкционного характера, но и в самом жёстком варианте это всё равно будут действия группы по отношению к своему члену, а не акт защиты от внешнего противника. В отсутствие же общего мотива ни совпадение отдельных целей, ни участие в решении общих текущих задач никогда не уравняют человека с членами группы, и отношение к такому человеку неизменно будет описываться формулой: «С нами, но не наш». И в сумме все эти данные подводят нас к заключению, что по своей значимости отношения, связанные с общим мотивом, занимают высшее место в структуре внутригрупповых отношений.
Что же касается оставшихся форм отношений – по поводу целей и по поводу вклада, – то для определения их «удельного веса» здесь достаточно будет заметить, что сама оценка партнёрами по взаимодействию своей и чужой роли в общей работе прямо зависит от того, как они относятся к целям друг друга. Ведь истинным вкладом в успех взаимодействия человек признаёт только те шаги, которые согласуются с его личным пониманием того, что и как надо делать для получения нужного результата (пусть даже это понимание не было выработано самостоятельно, а усвоено в готовом виде из чьих-то разъяснений). И если кому-либо в группе начнёт казаться, что не все намеченные товарищами промежуточные рубежи лежат на пути к мотиву, то и усилия, направленные на достижение этих рубежей, для усомнившихся будут выглядеть, как минимум, бесполезными. А то и прямо вредными, поскольку они, уводя людей и ресурсы с правильной траектории, мешают скорейшему продвижению туда, куда на самом деле все стремятся.
В такой обстановке человек по факту может вносить большой и даже наибольший вклад в достижение общего мотива и тем не менее сталкиваться с неодобрительным отношением товарищей, искажённо представляющих себе первоочередные задачи группы на данном этапе деятельности. Но стоит позиции скептиков измениться, и свершения того, с кем они раньше смотрели в одном направлении, утратят в их глазах свою ценность, а казавшиеся «ерундой» действия прежнего оппонента предстанут исполненными глубокого смысла. Хотя практический эффект от предпринимаемых партнёрами усилий, естественно, останется тем же самым.
Наконец, не исключён вариант, когда вся группа грустно согласится с тем, что некогда единодушно одобренный маршрут увёл её совсем не туда, куда нужно, и при этом её члены сумеют не переругаться друг с другом и сохранят своё объединение. Тогда общее признание стратегического провала автоматически обнулит всю складывавшуюся ранее систему заслуг и отличий, и группа будет вынуждена начинать новый этап своей деятельности с чистого или почти чистого листа. Потому что положительным вкладом в продвижение к общему мотиву не сможет похвастать никто, но вот главные разработчики старого плана, скорее всего, будут сталкиваться с повышенным недоверием к их новым идеям. И это будет по-своему логичная реакция на то, что их предшествующие свершения оказались в итоге со знаком «минус».
А раз связанные с вкладом отношения – при неизменности их объективной основы – могут кардинально меняться сразу вслед за переменами в целеполагании членов группы, то это и означает, что, по сравнению с целью, вклад как основа отношений занимает подчинённое место. И в целом иерархия значимости поводов для внутригрупповых отношений принимает следующий вид: на вершине её находится мотив (общий), в середине – цели, внизу – вклад в совместную деятельность.
На всякий случай, сразу уточним, что эта иерархия является строго относительной, и что подчинённой и сравнительно малозначимой роль вклада выглядит только на фоне того влияния, которое оказывают на отношения в группе мотив и цели её членов. Величина вклада, во-первых, лежит в основе складывающихся по ходу взаимодействия отношений лидирования-подчинения, а этот пласт отношений, прямо определяющий текущую организацию работы группы, никак не может быть признан «малозначительным». Во-вторых, соразмерный способностям человека вклад в общую деятельность призван постоянно подтверждать принадлежность к группе. Декламации единства при отсутствии реального вклада или непропорционально малый вклад в работу группы – это серьёзный повод усомниться в наличии у человека соответствующего мотива или, как минимум, в том, что данная групповая деятельность является для него достаточно важной частью жизни.
Теперь о группировке – объединении людей с общей целью, которые (например, в силу особых внешних обстоятельств) готовы действовать вместе несмотря на разные, а возможно, даже несовместимые мотивы.
Здесь, пожалуй, будет удобнее начать с вклада, роль которого в группировке в основном та же, что и в группе. У союзников, как и у партнёров с общим мотивом, вклад в совместные действия служит подтверждению лояльности и учитывается при формировании отношений влияния-подчинения. Однако если члену группировки покажется, что полученное в рамках совместных действий указание противоречит его более фундаментальным интересам, то такое указание вряд ли будет выполнено. Особенно наглядно это проявляется там, где одна цель объединяет не индивидуальных, а совокупных членов. В таких условиях даже если выдвигается более-менее общепризнанный глава группировки, то всё равно любое его не вполне очевидное распоряжение рядовые союзники будут сначала выносить на суд кого-либо из влиятельных членов своего более узкого объединения и только после их одобрения исполнять.
А если план действий сложноструктурированной группировки определяет некий коллегиальный орган, куда входят главы или иные представители участвующих во взаимодействии объединений, то обычно эти же представители доводят до своих ближайших соратников согласованные на общем совете решения и информируют «внешних» союзников о ходе выполнения порученной им части общего плана. Так что основной объём текущей организационной работы по достижению общей цели так и остаётся замкнутым внутри совокупных членов группировки, а проявления прямой перекрёстной помощи и влияния между ними либо вовсе отсутствуют, либо происходят лишь эпизодически и мало что меняют в общей картине раздельно-параллельного движения к предмету взаимодействия.
Кроме того, там, где потенциал одного из союзников явно превосходит всех остальных, нередко возникает эффект опережающей проекции вклада на влияние. Это когда самый сильный и оснащённый член группировки (причём не обязательно совокупный, порой такое можно наблюдать и среди индивидуальных партнёров) ещё до начала практических действий принимается жёстко продавливать в качестве общего выгодный прежде всего себе план, а более слабым союзникам приходится под него подстраиваться. И только если этот план оказывается совсем провальным, может происходить известное перераспределение влияния в пользу других участников взаимодействия. Для этого партнёры, получившие самостоятельные участки работы, должны показать способность с меньшими средствами добиваться гораздо более весомых результатов. Тогда к тем, кто делом доказывает свою компетентность, могут начать больше прислушиваться и помогать им отстаивать предложения, расходящиеся с взглядами ведущего союзника (чей вклад в абсолютном измерении всё равно будет оставаться наибольшим).
Но какую бы схему внутренней организации ни избрали члены той или иной группировки, всё равно вклад в их отношениях будет занимать подчинённое место, а во главе угла будут стоять мотивы и цели. Правда, по сравнению с группой, у союзников целый ряд проявлений, связанных с мотивами и целями, почти буквально меняется местами. Что, впрочем, и неудивительно, раз уж меняется сама основа человеческого взаимодействия.
