— Где ты находишься?
— Не могу сказать, — отрезал Тянь.
— Не можешь?
— Честно говоря, я звонил просто, чтобы услышать твой голос…
Чэн нахмурился, по привычке доставая из кармана сигареты. Затем вспомнил о головной боли и покачал головой, пряча пачку обратно.
— Ты начинаешь меня пугать, брат, — он посмотрел по сторонам.
Исин завёз его в часть Шанхая, кардинально отличающуюся от центра. Весь район здесь застраивался однотипным и депрессивным жильём: в основном, серые многоэтажки, но кругом попадались и старые дома, а также стихийные свалки на месте уже полностью разрушившихся особнячков.
Эта часть города наводила на Чэна тоску. Всюду мерещились ненужные детали и линии, наслоения, которые люди привносили в разные годы. Он ненавидел хаотичность, но его брат был таким же, как этот город. Хаотичным, неправильным и живым.
Ему было плохо: Чэн сразу распознал усталость в голосе. Но, может, мужчине показалось, и вся эта братская привязанность была лишь плодом его воображения? Поддержать младшего хотелось хоть как-то, а подбирать слова в ситуации, когда сам вывернут наизнанку, было блядски тяжело.
— Помнишь, мы ездили в кемпинг как-то летом? — начал Чэн, переминаясь с ноги на ногу. — Ты ещё тогда заметил щенка в горной реке…*
— Угу, — Тянь покашлял, — ты помог его вытащить…
— Я помню этот день, как сейчас, — Чэн постарался собраться с мыслями. — Отец очень не хотел, чтобы мы держали животных в доме. Из-за смерти мамы у него появилась проблема с любого рода привязанностями.
— Это не помешало ему жениться во второй раз, — зло процедил брат.
— Так было сделано для статуса, Тянь. Сейчас не об этом. — мужчина сдержал негодование. — После той поездки я очень с ним поругался. Мне порезало шею, мы вымокли до нитки, и ты был в опасности, потому что я недоглядел… В конце концов, отец велел избавиться от щенка, и я впервые пошёл против его воли. — Чэн перевёл дух. — Знаешь, впрочем, я шёл против его воли почти всё время с тех самых пор, при этом не переставая думать, как много этот человек для меня значит. Я не одобрял некоторых его решений, но меня до сих пор грызёт тот мой поступок. А сказать ему об этом я, увы, теперь не смогу.
— О чём ты? Какой поступок? — слегка озадаченно переспросил Тянь.
— Я вынес из всего этого урок, брат. Настоящий урок о том, что мы должны брать ответственность за собственные решения. Некоторые из них необратимы.
— Я понял, к чему ты клонишь, Чэн, — попытался перервать парень. — И я знаю, что делаю, ты можешь не пережи…
— Тянь, я оставил собаку в живых.
— Что?! — брат осёкся на полуслове.
— Его зовут Минг, и он живёт у знакомых А Цю сейчас… Он уже старый пёс, хромает на задние лапы, а морда вся поседела. Исин тренировал его, и здорово привязался, поэтому я тогда решил оставить всё, как есть. Прости, что не сказал тебе об этом с самого начала. И я надеюсь, когда-нибудь, и сам смогу простить себе, что пошёл против воли отца…
— Чэн… — голос Тяня дрогнул. — Блядь, ты молчал всё это время…
— Ты можешь молчать тоже. Если считаешь, что так нужно. Просто помни о том, что мы несём ответственность до самого конца, — Чэн потёр переносицу. Глазам стало горячо, но он всё же добавил. — Если тебе потребуется моя помощь, я сделаю ВСЁ, что в моих силах.
— Спасибо, Чэн. — искренне ответил парень. — Спасибо…
После этого сигнал оборвался: Тянь видимо, сбросил звонок. Мужчина поднял голову, сощурился, вглядываясь в серое, дождливое небо, и сморгнул подступившие слёзы.
«Так нельзя», — подумал он. — «Я мужчина. И он тоже».
— Эй, — позади него раздался тихий голос. — Всё в порядке?
— Да, — Чэн постарался улыбнуться против воли. — Мне гораздо легче.
— Дай угадаю, ты рассказал ему про пса?
Мужчина едва заметно кивнул и медленно втянул в легкие воздух. Выхлопные газы, табачный дым, аромат еды из ближайшей забегаловки… Запахи и звуки большого города вдруг стали заполнять его разум, так, будто он обрёл способность чувствовать заново.
— Узнал, где он? — Исин поравнялся с ним, шурша пакетом, в котором, судя по аромату, лежала завёрнутой аппетитная жареная утка.
— Нет, но он даст о себе знать. Обязательно.
— Будем надеяться, — А Цю прикурил. — Твой дядя упоминал про клуб «Удача» неподалёку от Сычуань. Говорят, там вчера сработала пожарная тревога.
— Я слышал, — Чэн направился к их машине. — Стоит послать туда людей и проверить в чём дело? Если дядя прав, ребята могли там побывать…
— Не исключено, это нужно проверить. К тому же… Чжимин любит это место. Этому заведению лет больше, чем всем нам вместе взятым, а он купил здание ещё когда там был бордель.
— К чему эти истории из прошлого? — Чэн уселся на пассажирское сиденье.
— Просто вспомнил, что я там впервые встретил Цзыи.
— А Цзянь И в курсе о мамином прошлом?
— Похоже, что нет. И мне не очень понятна связь. Почему наши парни решили, что это место так важно? Что им там понадобилось?
— Если Цзянь Чжимин выкупил всё здание, значит, это, как минимум, важно ему.
— Ты не думал, что этот ублюдок может быть как-то связан с тем, что пытаются отыскать ребята?
Они выехали на широкополосную дорогу. Исин старался не отвлекаться, но периодически рассуждал вслух, и Чэн был ему за это благодарен. Мозги после разговора с братом начисто отказывались соображать. Он был истощён и физически, и эмоционально. Смерти Чэн никогда не боялся, и даже с определённым цинизмом высмеивал последнюю. Вся эта злость на ситуацию помогала, но мужчина знал: долго на таком не протянуть.
Ему повезло, что у него ещё были друзья. Те люди, которым он мог довериться и не бояться при этом выглядеть слабым.
Что-то важное открылось ему за последние несколько напряжённых дней. Острая потребность в близких рядом, в возможности снять маску и говорить искренне то, что чувствуешь.
Он был одержим безумным желанием жить, как никогда раньше, и это заставляло двигаться вперёд, несмотря на стресс и боль.
Гуаньшань открыл глаза, сонно потягиваясь, и повернул голову, уставившись на тумбочку, на которой стоял стакан воды.
Он резко сел, оглядываясь: спросонья сначала сообразил, что находится в гостиничном номере. Затем в голове более-менее прояснилось, и Шань усиленно потёр лицо руками.
Он был один. В комнате казалось слишком тихо, вода в ванной не лилась, а окно, которое он поставил на проветривание прошлой ночью, теперь было прикрыто.
— Тянь? — на всякий случай позвал рыжий, и лишь после этого догадался вернуть внимание на стакан.
«Мы будем после обеда. Позавтракайте с Чжэнси без нас», — гласила записка под ним.
Парень перевернул бумажку и покраснел до кончиков ушей, вспоминая вчерашнюю ночь.
«Я схожу по тебе с ума».
Гуаньшань пулей вылетел из кровати прямиком в душ с твердым намерением умыться ледяной водой и привести себя в чувства. Сердце неистово колотилось, затылок сковывало мурашками: он трясся, как от нервного тика, и ронял всё, что брал в руки.
Собравшись с мыслями и стараясь не думать о поцелуях с Хэ Тянем, рыжий вернулся к другой, не менее тревожащей его идее.
Куда эти двое направились с утра пораньше? Часы в номере показывали одиннадцать, и Шань, к собственной досаде, проспал, как убитый, даже не услышав, когда именно Тянь покинул номер.
Этому засранцу хотелось надавать по шее за такую самодеятельность, но парень сдержался, решив, для начала, разведать ситуацию и постучался к Чжэнси.
— Доброе утро, проходи, — тот, судя по всему, давно был на ногах.
— Где они? — с порога спросил Шань, осматривая номер. Это была точная, но отзеркаленная копия их собственного.
— Я не знаю, Цзянь И сказал, что едут с кем-то на встречу, — Чжань уселся в большое кожаное кресло. — Ты только встал? Я думал дождаться тебя и сходить позавтракать.
— Стоп, — рыжий нахмурился, замечая, как Чжэнси осторожно переводит тему. — Когда белобрысый свалил?
