Чжимин снова затянулся, раздумывая, не мог ли его отпрыск обладать столь высоким уровнем проницательности или вся их шайка генерировала идеи одновременно?

Неплохо бы знать кого следует уничтожить в первую очередь.

— Сколько ещё ехать? — спросил он, наконец, оборачиваясь.

Паренёк вздрогнул, поймав его взгляд и вытянулся по стойке смирно, кажется, даже не вполне понимая, зачем Владыка Воскурения обратился к нему сам?

— К ночи будем в Шанхае, господин!

«Умница», — подумал Чжимин. При всём смущении и шоке, задержал ответ не более, чем на двадцать секунд.

— Времени мало, — бросил мужчина, выкидывая окурок в придорожную канаву.

Уже в автомобиле он откинул голову на сиденье, устало прикрывая глаза и подумал о собственном пути.

Впервые он заинтересовался случайностями, когда учился в университете. В то время они с Тао находились примерно на одном социальном уровне. Оба — дети из больших крестьянских семей с севера Китая, воспитывались в эпоху реформ и открытости*, во времена, когда на смену «коммунам» пришли первые семейные подряды. Благодаря поощрению развития частного сектора, у их родителей появилась возможность вкалывать до седьмого пота, чтобы отпрысков удалось отправить в крупные города, дав, тем самым, возможность получить образование и подняться выше.

Хэ Тао познакомился с ним на первом курсе, в университете Пекина, куда их распределили после государственного экзамена. Экономика Китая на тот момент переживала сложный период: была разрешена международная торговля и прямые иностранные инвестиции, что дало толчок к росту инфляции, неравенству в доходах, соблазнам для преступлений, коррупции… Профессора в университете называли это время не иначе, как духовным осквернением.

Цзянь Чжимин осознавал, что страна «ехала верхом на тигре» и без риска этот процесс уже было не остановить.

Они с Тао тогда впервые вступили в студенческий союз, участвовали в собраниях, слушали вдохновенные речи сокурсников. Разумеется, не обходилось и без шумных вечеринок, которые, год от года становились всё грандиознее.

Там же Чжимин случайно встретил милую девушку с прекрасным именем Сюин.

И влюбился с первого взгляда.

У них было всё, как в сказке. Первые робкие взгляды, попытки заговорить, заигрывания, ночные ожидания под окнами женского общежития…

Чжимин воровал для неё цветы и даже устроился работать грузчиком в ночную смену, что было строжайше запрещено правилами университета. Но, несмотря на риск, тем самым он собирал достаточно денег, чтобы водить Сюин в рестораны и дарить маленькие, но приятные подарки.

Хэ Тао смеялся над влюблённым приятелем. Прикрывал его перед профессорами, давал списывать лекции. Разумеется, Чжимин познакомил его со своей возлюбленной, и они периодически гуляли все вместе. Сюин была само очарование и кротость. Изящная, как цветок, прекрасная, но не развратной доступностью, что увлекала девушек в те непростые времена.

Чжимин мечтал о том, как сделает Сюин предложение и как сообщит родителям о помолвке…

Впрочем, о чём ещё мог мечтать юноша его возраста?

О чём угодно, но не о случайностях, на которые он, как водится, закрывал глаза. Интуиция подсказывала — Чжимин на верном пути. Но совмещать ночную работу и учёбу становилось всё сложнее. Парень частенько терялся во времени, стал засыпать на ходу. Приходилось переносить свидания, но Сюин сперва относилась к этому с пониманием. Она советовала больше отдыхать, приналечь на учёбу, и обещала, что у них ещё всё успеется.

Впрочем, так продолжалось недолго. Он и не думал, отчего девушка так легко переносит паузы в их отношениях. Не предполагал, почему она никогда не просила его о чём-то большем, чем робкие поцелуи и объятия в университетских императорских садах…

Его Величество Случай нагнал слишком поздно. Это случилось перед Новым годом.

Чжимин пришёл к коменданту общежития, так как Сюин не отвечала на его робкие попытки привлечь внимание. Обычно он кидал мелкие камушки с клумбы в её окно, и девушка довольно быстро реагировала, выбегая на улицу.

Вахтёрша сообщила, что Сюин уехала в город, но не одна, а с каким-то кавалером. Пожилая дама мечтательно закатывала глаза и во всех возможных красках описывала молодого юношу, с которым, по её словам, Сюин выглядела счастливее всех.

Чжимин стойко снёс первую волну горечи, связанную с осознанием факта, что его друг, успевший за трехлетнее знакомство стать лучшим, его предал. Затем, спустя некоторое время горечь сменилась жгучей обидой, но он смог побороть и её, вызвав Сюин и Тао на разговор.

Случай вмешался вновь. Вместо того, чтобы услышать слёзы раскаяния от уличённых в измене, Чжимин был огорошен заявлением друга, что Сюин в скором времени станет его женой.

Впрочем, бороться уже было не за что. Девушка всё-таки попросила у него прощения перед самым отъездом: счастливые влюблённые собирались в Гонконг. И Чжимин простил, потому что не смог иначе. Лишь увидев её улыбку, почувствовав робкое прикосновение к собственному запястью, он уже был готов ради неё на что угодно.

Спустя полгода парень узнал, что Хэ Тао и Сюин после свадьбы обосновались в Гонконге, и девушка уже находится на позднем сроке беременности. А потом родился их первенец, которого они назвали Чэн.

Чжимин тяжело переносил предательство друга, их разрыв и расстояние, ставшее преградой для последующих контактов. Однако спустя год он всё же нашёл в себе силы, уточнил адрес в университете и написал парню письмо.

С тех пор они худо-бедно поддерживали связь. Тао не мог нарадоваться возможностям, открывшимся в Гонконге, в красках расписывал, что да как, присылал фотографии. В конце концов, очарованный будущим и, кажется, забывший ссору, он пригласил Чжимина к себе.

Цзянь приехал и, даже несмотря на боль, охватившую его при виде Сюин с ребёнком на руках, всё же почувствовал атмосферу свободы.

Гонконг подарил им деньги. Не сразу, конечно, но Чжимин приложил определённые усилия, чтобы богатство быстро стало реальностью. Его связи с Триадой не были секретом для Тао, который впоследствии сделался его правой рукой, да и методы не вызывали вопросов. Когда оба вошли во вкус, им удалось потеснить одну из самых крупных бандитских группировок на юге Гонконга.

Чжимин быстро взошёл на трон, стремительно набрал влияние и очаровал всех своим бесстрашием и внутренней силой. Его боялись и обожали друзья, а ненавистники в бессилии кусали локти. Цзянь стал своего рода чудом для тех, кто в него не верил.

Но для той, которую он любил всё это время, он так и остался никем. Пустым местом.

Сюин в упор не видела Владыку Воскурения: именно её равнодушие и показное дружелюбие медленно, но верно сводили главу Триады с ума.

Злость и упорство, которое он черпал из обиды и ущемлённой гордости, помогали Чжимину держаться все эти годы. Потом появилась Цзыи и у них родился малыш. Мужчина был рад появлению сына. Он собирался сделать его наследником, подсознательно мечтал воспитать, как лучшую версию себя, но жена внезапно решила иначе.

Чжимин не скрывал презренного отношения к этой девушке, в конце концов, она была простой шлюхой. Историю «золушки» передавали из уст в уста по всей Триаде, но Цзыи хорошо себя зарекомендовала, лишив завистников всяческих толков. Чжимин ценил её старания, однако не был рад препятствиям супруги в общении с сыном.

Он ощущал безграничную власть в одном и тотальное бессилие в другом, и это разрывало на части.

Случайности, позволившие ему, фактически, взойти на престол, работали против, когда дело касалось личного. Однако он всё же умудрился заметить того, кто впоследствии стал звеном в цепи событий, сделавших мечту Чжимина реальностью.

Мо Юнкан оказался человеком высоких моральных принципов, к тому же кристально честным. Но Цзянь Чжимин давно знал, что у любого живого существа есть предел, далее которого пойти нельзя.

То, ради чего он живёт. Те, кого он любит.

У Юнкана была семья. Молодая жена и сын, а также бизнес, который он вёл во многом благодаря стараниям главы Триады. И, разумеется, семейство процветало бы и дальше, если бы не досадная (в ситуации Мо) случайность.