— Держись, — шепнул Гуаньшань.

— Держусь, — честно ответил парень, зажмуриваясь от нового приступа боли.

Он не помнил, сколько они так просидели, но головокружение, наконец, ушло. Глаза привыкли к темноте, а ладонь рыжего, поглаживающая по затылку всё это время, волшебным образом утихомирила боль. А может, подействовали таблетки. Но хотелось думать, что волшебником всё-таки был Мо.

Они выдвинулись вперёд молча и до самого утра едва перебросились хотя бы словом. Напряжение, висевшее в воздухе, можно было потрогать рукой. Гуаньшань скурил несколько сигарет, Цзянь И периодически оглядывался по сторонам и о чём-то перешёптывался с Чжэнси. Грязные, уставшие и замерзшие, они вышли к пустынной дороге, уже когда начало светать.

Оставалось надеяться, что первая машина, которую они встретят, не окажется забитой преследователями. Хэ Тянь стоял на обочине, потирая замёрзшие ладони, и щурился, всматриваясь в горизонт вместе с остальными. Гуаньшань держался рядом, с тревогой следя за каждым его движением. Он выглядел не в пример лучше, но всё ещё находил в себе силы следить и заботиться… Уже только это дарило всему организму Тяня бешеную силу. Её было так много, что хотелось хоть как-то поделиться и подбодрить остальных.

— В Шанхае живёт мой дядя, — нарушил молчание Тянь. — Тот самый, что арендовал мне квартиру ближе к школе.

— Если у него хотя бы вполовину такие же хоромы, как были у тебя, то я готов работать за душ и еду, — пробурчал рыжий, прыгая, чтобы согреться.

— Это можно считать хорошей новостью, — согласился Чжэнси. — Нам бы не помешало найти место, чтобы привести себя в порядок.

— Эй, смотрите! Грузовик! — Цзянь И первым выскочил на дорогу и принялся вовсю размахивать руками.

Они надеялись добраться на нём до крупного населённого пункта, но судьба распорядилась иначе. Водитель оказался обыкновенным, слегка недалёким фермером, который возил свою корову к ветеринару. Он возвращался обратно в деревню, но, встретив парней, проникся волнующей историей Цзяня И про аварию и нападение. Недолго думая, мужик предложил им передохнуть у себя.

— Хозяйство у нас, — довольно вещал он, пустив их в кузов к несчастной корове, — большая территория, несколько сыхэюань!* Есть моя обжитая часть, а ещё одна у старой мамаши. У неё пара свободных комнат во флигелях, займёте их и хотя бы в себя придёте! Где, говорите, застряла ваша колымага?

— Далеко, дядь, мы сюда пешком несколько часов шли! — Цзянь И широко улыбнулся. — Но за предложение спасибо, не откажемся!

У Хэ Тяня не осталось сил поддерживать разговор, хотя он был полностью согласен с ответом белобрысого: предложением очень нужно было воспользоваться.

Он уткнулся лбом в плечо Гуаньшаня, и открыл глаза только когда они уже приехали.

— Вон там ванная, правда в ней газовая колонка, я переоборудовал тут, но удобства, уж извиняйте там, — мужик махнул рукой куда-то в сторону улицы. — Вот небольшая кухня, вот холодильник, плита… У меня есть пара матрасов, — он отодвинул заедающую дверцу старого шкафа. — А нет, один… Вы знаете, мы тут с мамашей гостиницу летом хотели открыть. Комнаты сдавать внаём… Летом в этих краях хорошо, тишь да гладь! Коровы пасутся, куры, свежие овощи выращиваем… — фермер оказался гостеприимным до безобразия.

— Спасибо, дальше мы сами, — Шань подтолкнул Хэ Тяня в свободную комнату.

— Чувствуйте себя, как дома! Я пойду другим ребятам всё покажу! — с этими словами, мужик откланялся, оставив их с рыжим наедине.

Хэ Тянь уселся прямо на пол. Комната была обставлена в традиционном стиле: окна с частыми перегородками, угловатая мебель из бамбука, ширмы из бумаги, делившие помещение на зоны, в одной из которых располагался небольшой стол с двумя стульями. На стенах висели картины с изображениями каких-то живописных скал, покрытых сосновым лесом. Пол подогревался, поэтому его почти сразу же разморило и потянуло в сон.

Он почувствовал прикосновение к лицу и слабо поморщился.

— Мокро…

— Потерпи, — Гуаньшань вытер его лоб полотенцем, а затем, по всей видимости, перетащил на матрас.

Осознав, что угрозы нет и опасаться больше нечего, Хэ Тянь, наконец, позволил себе провалиться в сон. Но отдохнуть толком не получилось: постоянно мучали какие-то тревожные образы. Парень открывал глаза, вздрагивал от выстрелов, снова и снова убеждая себя, что они сейчас в безопасности.

Потом ему приснился пожар. Сначала горела яхта, и всё происходящее напоминало старый детский кошмар, но затем декорации сменились, и судно превратилось в автомобиль, который охватило беспощадное пламя. Тянь силился прорваться к машине, будто зная: кто-то там есть. Кто-то внутри. Он прикрыл лицо рукой, спасаясь от вездесущего, обжигающего жара и вдруг увидел, как чей-то чёрный силуэт изо всех сил замолотил кулаками по стеклу изнутри.

— Гуаньшань! — закричал он и резко сел, ошалело оглядываясь по сторонам.

Он лежал на мягком матрасе под тёплым пуховым одеялом и оттого немного вспотел. Рыжего не было рядом. Из-за чуть отодвинутой входной двери в комнату проникала полоска света.

Хэ Тяня ощутимо знобило, но сон как рукой сняло. Он осторожно поднялся, кутаясь в одеяло, и постоял какое-то время, пытаясь оценить собственную устойчивость. Голова немного кружилась, но не болела. Сколько он так проспал?

Осторожно отодвинув створку, парень выглянул на крыльцо и окинул взглядом небольшой внутренний дворик, густо засаженный кустарником и многочисленными деревцами. После зимы вся растительность пребывала не в лучшем виде, но всё равно немного скрывала флигель от посторонних глаз.

Гуаньшань обнаружился здесь же, на верхней ступеньке крыльца и, неожиданно для Тяня, держал в руках неизвестно откуда взявшуюся гитару.

— Чего не спишь? — тихо спросил он, не оборачиваясь.

— Без тебя не спится, — честно ответил Тянь, осторожно опускаясь на пол рядом.

Рыжий покосился на него, закутанного в одеяло, и едва слышно хмыкнул.

— Откуда это? — парень кивнул на гитару.

— В комнате валялась. Струны даже целые… Может, тот мужик играет?

— Сомневаюсь, — Тянь посмотрел прямо перед собой. — Сколько я спал?

— Часа два.

Где-то прокукарекал петух. Ему отозвался ещё один, а затем тишина утра была нарушена громким собачьим лаем.

Хэ Тяню показалось, словно они попали в другой мир, лет эдак на двадцать-тридцать назад. Обстановка способствовала, у них даже не было мобильников. Разве что пистолет в кармане куртки, у которого оставалась лишь одна обойма.

— Когда я был мелким, иногда думал, что живу будто в колодце, — тихим голосом вдруг заговорил рыжий. — Если кто-то приоткрывал крышку на секунду, я видел яркий солнечный свет, из-за которого всё становилось чётче и будто понятнее… и затем я понимал, что это иллюзии, и меня окружают всё те же сырые каменные стены. Потом я, конечно, подрос и осознал, что это чушь собачья, — он усмехнулся. — Какой, к чёрту, колодец? У меня была мама, я видел, как ей тяжело и слышал, как она плакала ночами. Поэтому начал пытаться зарабатывать на жизнь, газеты помогал разносить в младшей школе, какие-то листовки… Денег постоянно не хватало, но я подкладывал свои гроши в мамин кошелёк, пока она в один прекрасный день всё это дело не спалила. Было разговоров…

Тянь осторожно отодвинулся от рыжего и улёгся рядом, подложив руку под голову.

— Я сначала не прислушивался к тому, что про меня говорили в школе. Что я ворую… И что у меня отец сидит. Я этого не знал, но кто-то из родителей, видимо, проболтался, и об этом стало известно детям. А дети… бывают жестоки. Как-то в одной из таких тусовок я встретил Шэ Ли. А потом он меня спас… ну и… часть этой истории ты знаешь.

Хэ Тянь поморщился, подавляя в себе приступ гнева.

— Уже после этого мы сблизились, стали часто общаться. Змей познакомил меня со всякой разной шпаной. Он был крутой, этого не отнять, и я пытался равняться на него, по крайней мере, таким образом получалось зарабатывать себе авторитет. Ну, а после к нам домой нагрянули кредиторы. Может быть, из Триады, не знаю… Срочно потребовались деньги, и Шэ Ли сказал, будто знает, где достать. Я ему поверил, а вышло… — Гуаньшань перехватил гитару поудобнее и достал из кармана сигареты. — Сам знаешь, как вышло.