Хэ Тянь по привычке с надеждой отметил, что явился исключением из этого правила. Оказывается, ему Гуаньшань доверил больше.

— И когда прошло время, когда я познакомился с тобой и… с этими балбесами… — тем временем, продолжал рыжий, — стало как-то полегче. Я начал возвращаться к нормальной… ну или почти нормальной жизни.

— Да, с нами твоя жизнь стала нормальной процентов на шестьдесят, — Хэ Тянь даже нашёл в себе силы на улыбку.

— Наверное, так оно и было, — к его удивлению, Гуаньшань ответил ему тем же. — Вы были такие шумные и странные… И потом я понял, что Цзянь И влюблён в Чжэнси, и стало так смешно наблюдать за ними со стороны…

— Ты тоже это заметил? — легко и без опаски поинтересовался Тянь. Какая уж ему теперь разница…

— Что они вместе? Ну да, морда Цзянь И почти что треснула от счастья. Или он по жизни так улыбается?

Хэ Тянь скользил взглядом по мебели и неожиданно отвлёкся на коробку, одиноко стоящую на шкафу.

— Погоди секунду, — он резко подскочил с места. — Это же та звёздная лампа!

Быстро вытащив чёрную сферу из упаковки, парень включил её в сеть: по стенам поплыли блики, в которых угадывались слабые очертания созвездий и даже некоторых планет.

— Красивая штуковина, я такую хотел всё детство, — усмехнулся рыжий и подвинулся чуть ближе, рассматривая. Его лицо отражало теплый свет, льющийся от лампы.

— Извини, я тебя перебил, — виновато пробормотал Тянь. — Ты говорил о страхе…

— Да, — рыжий поднял на него взгляд. — Я боялся тебя.

— Боялся, — повторил за ним парень.

— А недавно я понял, что это чувство давно прошло, — искренне и как-то по-доброму ответил Гуаньшань.

Сердце забилось быстро-быстро. Плывущие по стенам и потолку звёзды мешали рассмотреть, какое у рыжего было выражение лица. Весь их разговор в голове Тяня сводился к тому, что рыжий знал о его чувствах, и при этом больше не боялся…

— Я к тебе привык.

— И я тоже.

Гуаньшань не разрывал зрительного контакта: Тянь рефлекторно подался вперёд, но вовремя остановился, закусив губу и раздумывая, а стоит ли ему идти на поводу у чувств? Во всяком случае, терять ему точно больше нечего. Рыжий либо ответит сейчас, либо они оба снова отсрочат неизбежное.

Наверное, лучше всё узнать сразу.

— Можно я тебя обниму? — тихо спросил он, набравшись смелости перед отчаянным вопросом и опустив взгляд на лампу, которая стояла между ними.

— Если бы ты всегда спрашивал, когда собираешься сделать это…

— То? — Тянь уже отодвигал преграду.

— Ты всё равно такой наглый, — рыжий тихонько засмеялся. — Я ещё не сказал, что тебе можно.

— А мне можно? — парень снова нашёл в себе силы посмотреть Гуаньшаню в глаза.

— Обнять можно, — тот улыбался ему уголком губ, едва заметно, но так тепло, что в груди в этот момент будто что-то надорвалось.

Тянь придвинулся ближе, осторожно притягивая рыжего к себе за плечи и с каким-то безумным ликованием чувствуя, как чужие ладони осторожно и почти изучающе касаются его лопаток.

— А что ещё мне можно? — шёпотом спросил он, прикрывая глаза и утыкаясь Гуаньшаню между шеей и плечом.

— Не задавать глупых вопросов, — ворчливо отозвался тот, вызвав у Тяня тихий смешок. — Идиот, — добавил он после этого.

— Твой идиот, — эхом ответил Тянь, крепко прижимая чужое тело к себе и будто растворяясь в охватившей его нежности. — Не прогоняй меня…

Наверное, прозвучало жалко, но он был готов молить на коленях, лишь бы это мгновение длилось вечно. Лишь бы услышать что-нибудь: очередной намёк, робкую надежду, с которой он бы смог существовать дальше.

— Тянь, — голос обжёг ему мочку уха. — Я тебя никуда не гоню. И ты, пожалуйста, не подгоняй меня тоже, ладно?

— Л-ладно, — из лёгких разом выкачали весь воздух.

Его окружала темнота: он так и не открыл глаз, в ужасе, но не перед тем, что вот-вот увидит ту самую чёрную бездну.

— Ты допил чай? — рыжий мягко отстранил его, заставив вернуться в реальность. — Я слышал, твой брат сказал, что похороны состоятся послезавтра. И ещё мне пришла в голову кое-какая мысль насчёт… твоей матери.

Наверное, Гуаньшань сообразил, что Хэ Тянь сейчас не способен на сколь бы то ни было вразумительный ответ. Он окинул его скептическим взглядом.

— Ложись-ка ты в кровать, — было сказано приказным тоном.

Как загипнотизированный, Тянь подчинился, приподнимая плед и забираясь на небольшую полуторку, на которой и ноги-то с трудом умещались. Рыжий погасил звёздную лампу и ночник.

Комната погрузилась в темноту, и парень с трудом различил силуэт Гуаньшаня рядом.

— Останешься? — робко поинтересовался он. — Тут мало места, но я подвинусь…

Ответом ему был тихий вздох. Матрас скрипнул, и рыжий сначала сел, а затем вытянулся рядом с Тянем, как есть, не снимая одежды. Тот накинул на него часть пледа.

— Я больше не буду тебя трогать без разрешения, — искренне признался он.

— Даже когда спишь? — Гуаньшань лежал слишком близко. Они соприкасались плечами и ногами.

— А что, я это делаю, когда сплю? — недоумённо полюбопытствовал Тянь.

— Ты превращаешься в пиявку, — рыжий перелёг на бок, к нему спиной. — Так что все твои заявления бессмысленны.

— Я позволю себе одну наглость, Гуаньшань?

— Валяй уж…

— Я тебя обниму.

— Это даже не вопрос?

— Я тебя обниму? — Тянь неожиданно рассмеялся.

Вся эта ситуация выглядела до одури нелепо. Но счастье уже буквально выплескивалось из груди.

— Обними уж, — тихо разрешил Гуаньшань, поёрзав, когда парень перехватил его руку, обнимая под грудью, и осторожно переплёл их пальцы.

Солнечный зайчик попал ему прямо в глаза, заставляя досадливо поморщиться. Гуаньшань ещё не совсем отошёл ото сна, ощущая себя при этом странным образом выспавшимся и отдохнувшим. Парень вздохнул, открыл глаза и увидел письменный стол, похожий на его собственный, что стоял в квартире у матери.

Спросонья рыжий решил, что это какая-то шутка. Как он мог оказаться у себя дома? Затем, спустя несколько секунд, он вспомнил вчерашнюю ночь, разговор о личном, Хэ Тяня, устроившегося позади и сопящего ему в шею.

Обернувшись, он сообразил, что лежит один, посреди небольшой кровати. Тянь куда-то ушёл, и, возможно, давно, потому как стрелки часов, висящих на стене, показывали уже половину двенадцатого.

— Поспал так поспал… — проворчал Шань, свесив ноги и сунув их в уютные тапочки.

Он окинул комнату быстрым взглядом, снова останавливаясь на заинтересовавшей его вчера игрушке. У него в детстве была точно такая же. Показалось странным, что у богатого семейства Хэ было желание покупать подобное барахло для своего отпрыска.

Рыжий встал, потягиваясь, и прошёлся к полкам, параллельно рассматривая кубки и награды. Выходит, Хэ Тянь всегда был таким спортивным. Почти на всех табличках значилось название какой-то частной школы, о которой Гуаньшань не имел ни малейшего понятия. Он и не помнил, когда Тянь перевёлся к ним. Видимо, это случилось после девятого класса.

— Так откуда ты взялся? — тихо пробормотал он, снимая динозаврика и вертя того перед глазами.

Сначала его обдало холодом. Такое бывает, если что-то сильно шокирует: мурашки расходятся по всему телу до самых кончиков пальцев, и тело будто немеет на долю секунды.

Он же не спит? Ему не мерещится? Эта комната не плод его сонной фантазии о далёком детстве?

Гуаньшань совершенно точно был уверен, что проснулся.

— Быть не может, — язык едва слушался, но рыжий намеренно произнёс эти слова вслух.

К лапкам динозаврика крепилась небольшая платформа с колёсиками, на обратной стороне которой значились три иероглифа его собственного имени и фамилии.

Мо Гуаньшань.

Парень счёл бы это глупой шуткой, если бы не ошибка, допущенная в одном из корявых символов. Таких совпадений в жизни не случается, он помнил рассказы матери. Шань путал иероглифы в своём имени, когда ходил в детский сад. Там их учили подписывать бирки на вещах или игрушках, чтобы те не потерялись в общей куче.