Он хихикнул, потёрся об меня носом и вздохнул, словно собираясь с мыслями, а затем уперся ладонями мне в грудь и выпрямился, по-прежнему кутаясь в одеяло.
— Крэйг, нам надо поговорить, — вдруг серьезно начал он.
— Ты выбрал для этого чертовски подходящую позу! — заметил я, укладывая ладони к нему на бёдра. Несмотря на мой шутливый тон, мне вдруг стало до одури страшно.
— А как ещё… связывать тебя что ли? — задумчиво вглядываясь в окно над нашей кроватью, пробормотал он.
— Ну хорошо, — я сглотнул. — Не мог бы ты с меня хотя бы слезть? — замечая, как он нахмурился, я добавил: — Я никуда не убегу.
— Ладно, — он улегся на подушку рядом, повернувшись ко мне лицом и придвигаясь почти вплотную.
Вдруг защемило в груди. От постельного белья пахло моим любимым стиральным порошком, Твик был такой теплый, с мокрой головой после душа, уютно сопящий под боком. Сколько раз я видел эту картину? И сколько раз задумывался, как дорога для меня каждая подобная мелочь?
Серьезный разговор пугал и, разумеется, я понимал — белобрысый не дурак. Он наверняка давно заметил, что у нас в последнее время что-то не так. Вот только я понятия не имел, что он на это скажет.
— Крэйг, слушай… — он осторожно погладил меня по щеке. — Ты ужасно устаёшь.
— Ой, не начинай, — я закатил глаза. — Ничего не устаю, всё нормально.
— Не-а, — Твик помотал головой. — Это не нормально. Последние три недели ты выходишь спозаранку, а возвращаешься к ночи, и я совсем тебя не вижу… — он замялся. — Но не подумай, дело не в том, что я тебя не вижу… То есть… спать-то мы все равно ложимся вместе. Просто… послушай, разве оно того стоит?
— Работа? — я удивленно приподнял бровь. — Конечно стоит, на что ещё мы, по-твоему, будем снимать жилье?
— Я понимаю. Но раньше же хватало, зачем ты работаешь больше?
— Блин… — я вздохнул, понимая: сейчас или никогда. — Твик. Я облажался. Я надеялся, что смогу заработать больше, но последний клиент всё испортил своей жалобой, и начальник… — мне не хотелось вдаваться в подробности собственных ошибок. — В общем… я просрал возможность получить премию. И в Южный парк придётся ехать тебе, потому что иначе у нас хватает на квартиру, но без работы нельзя, и поэтому я должен…
— Стоп, — он уперся ладонью мне в грудь, и я захлебнулся словами. — Во-первых, ничего ты не должен. А во-вторых, я так и думал. И давно понял, что тебя так сильно тревожит. Я знал, что ты будешь вкалывать, как проклятый, ещё в начале зимы!
Твик приподнялся на локте и ласково зачесал волосы на моей голове. Наверное, я сейчас выглядел жалко. Неудачник, пытающийся пробиться в жизнь, слишком гордый, чтобы признавать свои ошибки и слабости…
— В Южный парк мы поедем вместе, — продолжил белобрысый. Замечая, что я собираюсь задать вопрос, он как всегда заранее на него ответил. — Я подрабатывал. По учёбе кое-что подвернулось, и нам хватит, чтобы заплатить за аренду на месяц вперед. А потом постараемся найти тебе другую работу, а то с этой херней ты быстрее подорвешь здоровье, чем поднимешься вверх по карьерной лестнице! И ещё знаешь… — он замялся на долю секунды. — Я немного обижен на тебя.
— Что? Почему? — меня хватило только на эти два вопроса.
— Ты молчишь, Крэйг, это не дело. Думаешь, я не замечаю, как тебе трудно? Думаешь, если я буду сытый и довольный, окруженный счастливой студенческой жизнью, то ничего не пойму? Мне, по-твоему, ничего больше не важно и не нужно?
Он по-прежнему лежал рядом, подпирая голову рукой, но интонация, с которой он начал, изменилась. Твик редко выглядел возмущенным, и ещё реже высказывал своё недовольство, из-за чего я теперь даже не нашёлся со словами и тупо пялился на него, забыв прикрыть рот.
— Да мне плевать, что я жру и в чем хожу, плевать, как часто мы выбираемся гулять и сколько у меня друзей в университете. Они никуда не денутся, мне с ними еще три с половиной года учиться! Мне важен ты! Ты и твоя улыбка, твой смех, наши совместные вечера за просмотром кино, попкорн, который я научился делать в чертовой кастрюле, потому что мы не можем позволить себе микроволновку. И знаешь, хуй бы с ней, мне не сложно греть еду на плите!
Он распалился до такой степени, что решил сесть. Одеяло прикрывало нижнюю половину тела, взлохмаченные, влажные волосы стояли торчком, глаза блестели в приглушенном свете.
— Потому что это наша еда, она для тебя и меня, и готовим только мы сами, понимаешь? Здесь всё наше и оттого нереально важное! Всё, до самой бессмысленной безделушки! Мы наполняем вещи смыслом, Крэйг, а не наоборот. Мы создаём наш уют и строим планы на будущее, чувствуя поддержку друг друга! А если превратить нашу жизнь в погоню за благами цивилизации — всё рухнет!
Я не знал, что ему ответить. Он выглядел очень сурово и говорил отрывисто, хоть и вполголоса. Да и не находилось у меня никаких аргументов: Твик был абсолютно прав.
— Я не хочу новые шмотки, мне пойдут и старые, в конце концов, я сам приклеивал подошву кроссовок. Мне не нужна поездка в Южный парк одному, без тебя она потеряет смысл, ведь мы, чёрт возьми, вместе! И я собирался объявить об этом родителям! И пускай мы до хрена чего не можем себе позволить, мы вместе, Крэйг, понимаешь? Это то, что делает меня целым.
— Твик… — пробормотал я, ощущая дичайшее смущение и стыд.
Усталость давила на меня будто душное и тяжелое одеяло. Я был морально высушен из-за собственных, глупых переживаний, а родной человек только что открыл мне глаза на окружающую действительность.
— Я тебя люблю, балбес, — он потянулся ко мне и ласково чмокнул в губы.
Это было лучше, чем продолжать разносить мои поступки и решения в пух и прах, хоть я и был с ним согласен. Я действительно облажался, но Твик всё равно был рядом и никуда не собирался уходить. Все мои страхи вдруг показались донельзя смешными.
Я прихватил его за шею, углубляя поцелуй, и опасаясь что-либо говорить.
Твик тяжело дышал, напористо отвечая и намеренно впечатывал меня в матрас, прижимаясь всем телом и, в конце концов, снова уселся на меня верхом.
Я крепко обнял его, провел ладонями по спине от лопаток к пояснице, а затем к заднице, что так удобно ложилась в ладони. Тихие, одобрительные стоны направили мои дальнейшие действия.
Он редко говорил со мной так искренне и откровенно. Оттого каждое прикосновение теперь ощущалось ярче. Я захотел его так сильно, что усталость улетучилась мгновенно, уступив место пугающей, почти животной похоти. Поцелуи сменились укусами, Твик сжал мои бедра, потираясь промежностью прямо по возбужденному члену. Я знал, что он елозит намеренно, поддразнивая меня и ожидая ответной страсти.
— Передай смазку, — я укусил его за губу, подхватывая под задницей и уселся в кровати, когда он потянулся к тумбочке.
Мы научились понимать друг друга, узнали кто и как любит в постели, прекратили стесняться и переживать, что делаем всё не так. В какой-то момент мы забили на условности и стали наслаждаться друг другом безо всяких «но» и «если».
— Боже, Крэйг, я хочу тебя, — Твик нетерпеливо пытался насадиться на меня.
— Осторожнее, — предупредил я, зная, что он любит резкость, от которой потом сам же и страдает.
— Не хочу осторожнее, хочу всё и сразу, — он укусил меня за шею, под ухом, в очень чувствительное место, и я не смог отказать, с наслаждением сдавливая ладонями его ягодицы.
— Как хорошо! — он всхлипнул, когда опустился на член полностью и крепко обнял меня за плечи.
Я замер, покрывая его ключицы мелкими поцелуями и борясь с желанием подождать, когда он привыкнет ко мне внутри.
Твик же просил всё и сразу...
Разумеется, мы вспотели, и одеяло быстро отправилось куда-то на пол. Кровать слегка скрипела, но это уже давно отошло на задний план и слышалось, как далёкий фоновый шум.
Твик любил ловить мой взгляд во время секса. Было что-то жутко интимное в том, как он брал меня за щеки и утыкался лбом в мой, тяжело дыша и ритмично двигая бёдрами. Я вглядывался в потемневшие от возбуждения глаза и буквально дышал им, словно мне самому не хватало кислорода. В такие минуты я будто постигал всю его суть и проникался такой любовью, что боялся, как бы меня не разорвало.
