====== VY Большого Пса ======
Когда-нибудь с каждым из нас случается что-то вроде тотального пиздеца, спровоцированного обстоятельствами. Я сейчас не уточняю, о каких именно обстоятельствах идёт речь: умерла ваша бабушка или любимая собака, на дорогу перед вашим домом рухнул метеорит, бросила девушка или парень. Насрать. Главное во всем этом — ваше ощущение. То, что вы чувствуете, когда происходят вещи, которые пошатывают хрупкое мироздание. Мир, в котором вы существовали, трещит по швам и на смену привычным декорациям приходят новые, незнакомые и пугающие. И перспективы, как правило, не самые радужные. За всем этим дерьмом, через которое вы проходите, само собой, следует переосмысление, а затем — выводы. Вырабатывается новая стратегия, появляется иммунитет, и бац, вы уже смотрите на мир по-новому, но я забегаю вперед.
Знаете, какая у меня стратегия в борьбе с тотальным пиздецом?
Я всё и всегда посылаю нахер.
И раньше эта схема работала как нельзя лучше. Благодаря ей я приобрел репутацию самого отъявленного негодяя Южного парка, заработал многочисленные приводы в полицейский участок, чуть не попал под статью за хулиганство и однажды едва не умер в какой-то чумовой пьяной драке (уж не помню зачем и почему мы дрались, но откачивали меня после этого в больнице). Разумеется, мой батя, всегда острый на словцо, с учётом происходящих событий стал меня с трудом выносить, и, спустя какое-то время, мои выходки довели его до состояния белого каления. Даже приходилось несколько раз сбегать из дома.
Мне всегда казалось: если происходит какой-то пиздец, лучший вариант — послать всё нахер. Но если жизнь и научила меня чему-нибудь к моим восемнадцати годам (помимо того, что я вообще до них дожил), так это — нет, чувак, так дела не ведутся.
Неприятности не приходят одни. А если ты их не замечаешь, это не значит, что их становится меньше. Закрывая глаза на происходящее, ты лишь множишь дерьмо в своей жизни.
Это словно игра в пиньяту. Но только ведущий не ты: бита, которой обычно лупят полый шар, в руках у судьбы, а твоё бренное тело внизу, с завязанными глазами, в немом ожидании. Старуха наносит удары один точнее другого, но только ты ещё не знаешь, что вместо угощения внутри — самое настоящее дерьмо. И неизвестно, когда судьба замахнётся посильнее, и оно соизволит на тебя вылиться.
А оно выльется. Обязательно.
Рано или поздно, так или иначе, Крэйг Такер, ты окажешься в собственном дерьме по самые уши, не зная, как отмыться и краснея от хохота многочисленных зрителей на заднем плане, словно ты участник какого-нибудь сраного телешоу.
Короче, вы уловили суть? Я вляпался по-крупному, и уже было думал, что у старухи судьбы на мой счёт припасены совсем плохие карты, однако же, оказалось, настоящие сюрпризы ещё впереди.
В Колорадо никак не наступала весна. Точнее, по календарю уже шёл конец апреля, но снег и не думал таять, а почки на деревьях набухать хоть на сантиметр. Птицы не прилетали, окрестные коты почти не орали и не дрались. Даже бомжи, и те не решались вылезать на улицы из своих подворотен. Одним словом, кругом стояла унылая серость, которая изредка сменялась на мокрый снег, придающий городку вид, словно тот всё никак не может оправиться после Нового года.
Жизнь в горах, разумеется, имела свои преимущества, но мне, как коренному жителю Южного парка, было невдомёк, что там за польза от чистого воздуха и природы под боком. Я же здесь родился и вырос.
Меня нельзя было удивить морозом и сыростью. Я привык к дождливому лету и серой весне. К тому же, опять-таки, посылая всё нахер, ты не задумываешься о таком дерьме, как климат.
Я задумчиво брёл по дороге мимо заправки, наблюдая, как моя тень на асфальте троится в свете уличных фонарей. Мне нужна была аптека, которая располагалась поблизости, в небольшом одноэтажном здании. Голова болела весь день, но из-за унылой погоды и похмелья, отодрать разнесчастную голову от подушки удалось лишь к вечеру.
Мимо меня изредка проезжали немногочисленные автомобили, владельцев которых я, как правило, знал вдоль и поперёк. В Южном парке редко появлялись незваные гости.
Однако, небольшой чёрный фургон, неожиданно выруливший из-за поворота, ненадолго привлёк моё внимание. Он припарковался в переулке, напротив заправки, и я не успел рассмотреть номера, решив, что это какая-нибудь доставка или что-то вроде… Соображать, что к чему не хотелось, я поежился несмотря на то, что был в спортивных штанах и пуховике: на улице дул промозглый ветер. В моих планах было купить обезболивающего, воды, чего-нибудь пожрать и завалиться со всем барахлом к Токену или к Клайду, уж не знаю, кто из них быстрее ответит на мой звонок. Во всех мессенджерах было подозрительно тихо.
Толкнув стеклянную дверь, я втянул ноздрями привычный запах лекарств и услышал звон колокольчиков.
Томми-прыщавый-продавец глянул исподлобья, секундно нахмурился, и, как мне показалось, даже покачал головой. Я прошелся вдоль рядов до полок с анальгетиками, продающимися без рецепта и вдруг заметил знакомую светловолосую макушку. Он стоял через ряд от меня, кажется, напротив полки с какими-то витаминами. Твик Твик, одноклассник, когда-то участник банды, в которой я числился предводителем. Мы наводили ужас на всю округу, соперничали со знаменитой четверкой Стэна и периодически навешивали люлей даже самому Картману.
Нахлынувшие воспоминания о счастливом детстве заставили меня улыбнуться. Столько всего было пережито…
Твик изменился с тех пор, как мы перестали общаться. Я даже не смогу назвать день, когда это произошло, может быть в шестом классе? Я тогда перешел на другой уровень, начав задирать ребят постарше, и постепенно из моей банды вышли все, включая Токена. И он, и Клайд, правда, до сих пор числились среди моих друзей, впрочем, не участвовавших в основных перипетиях моей жизни. Но я знал, что всегда мог обратиться к ним за помощью, и был уверен, что эти двое мне её всегда окажут.
Парень напротив стоял спокойно: пропала дёрганность и тики, за которые все так любили его дразнить. Уж не знаю, как он избавился от этого дерьма, но со стороны Твик теперь всё больше походил на среднестатистического молодого человека своего возраста, нежели на того, по кому дурдом плачет. Я знал, что он неплохо учился и по-прежнему подрабатывал в кафе своих родителей. В школе мы пересекались редко и обычно приветствовали друг друга вежливыми кивками, не более того. Я часто наблюдал, как он приходит и уходит, из импровизированной курилки на углу. У него слегка изменился стиль в одежде. На смену мятой, неправильно застегнутой зелёной рубашке пришли черные джинсы и темно-серая футболка, поверх которой большую часть года был накинут расстегнутый бомбер цвета-хаки. Ещё он довольно часто носил мартинсы, я заметил их по фирменному желтому стежку вокруг подошвы. И самому хотелось такие же, но карманных денег у меня, как правило водилось немного, а уж о том, чтобы просить мать приобрести нечто подобное не могло быть и речи. Я всегда довольствовался тем, что дают.
Короче, о жизни некогда смешного невротика мне было известно практически ничего, так что сейчас я решил даже не оповещать его о моём присутствии, целиком и полностью отдавшись созерцанию полки с таблетками в поисках заветной пачки Адвила.
Где-то со стороны касс доносилась едва слышная музыка, я с трудом разбирал слова, что-то про дорогу, кажется, пел Джонни Кэш.
— Привет, Твик, тебе как обычно? — пацан за стойкой оживился, я краем глаза отметил, что белобрысый выложил перед ним какой-то набор коробочек.
— Угу, спасибо, Том.
Я сначала даже не узнал его спокойный, ровный голос. И почему я не прислушивался к нему раньше в школе? Ответ пришел неожиданно и сам собой: потому что Твик в школе молчал. Больше не было этих, набивших оскомину, «ннхх!» и «гах!», которые частенько пародировал Клайд. Как по мне, Твик вообще перестал как-либо выделяться, будто залёг на дно. Или я перестал обращать внимание?
