Каждый раз, когда он кончал, я чувствовал немыслимое удовлетворение даже без своего собственного оргазма. Уже одной только дрожи и тихих, проникновенных стонов хватало, чтобы заставить моё сердце трепетать. Твик был прекрасен, словно ангел, и я не мог подобрать других сравнений. Он был чистым и светлым. Невинным, дрожащим и цепляющимся за меня, как будто в этот момент мы составляли друг для друга единственный обитаемый мир. За пределами нашей спальни была пустота. Космический вакуум. Вся Вселенная вращалась вокруг единственных живых организмов, слитых воедино.

Сегодняшний секс был похож на рождественское чудо. Хотя я весь вспотел и затекла рука, которой я упирался в матрас позади себя, – эти мелочи были ничтожны перед удовольствием, которое, как волной, смыло с меня все тревоги.

Я наконец-то успокоился.

Твик осторожно вытер мой живот от собственной спермы, слез с меня и сбегал к кухне. Вернувшись, он усмехнулся, замечая мои попытки нашарить одеяло.

— А теперь сюрприз, — он что-то держал за спиной. — С Рождеством тебя, Крэйг!

Я ошарашенно уставился на шампанское и два бокала в его руках. Бутылку, я, разумеется, опознал, это было игристое вино, которое мы приметили в магазине ещё пару месяцев назад, но стоило оно практически недельного запаса продуктов, поэтому от идеи выпить на праздники тогда пришлось отказаться.

— Бокалы пластмассовые, — хохотнул Твик. — А теперь сюрприз закончился, помоги открыть, а то я боюсь!

С этими словами он протянул мне бутылку и уселся на самом краешке кровати, съежившись.

— Боишься хлопка? — я осторожно снял фольгу и проволоку. — Ты, надеюсь, его не тряс? А то будем, как в Формуле-1…

— Давай открывай уже! — шикнул белобрысый, и я рассмеялся.

В чём-то он по-прежнему оставался тем самым дёрганным Твиком из начальной школы. Не любил фильмы ужасов, громкие звуки, теории заговоров. И я старался ограждать его от подобных вещей, потому что он мог сильно нервничать из-за всякой ерунды.

В остальном, белобрысый не в пример мне сильно повзрослел…

— Знаешь, что? — начал я, медленно откручивая пробку. — Прости меня пожалуйста.

Мои слова заглушились хлопком и громким «А-а-а!» от Твика.

— Блин! — он убрал ладони от ушей. — Что ты сказал?

— Бокалы давай, — я улыбнулся, наблюдая за дымком, поднимающимся из горлышка бутылки.

Наполнив оба и чокнувшись с ним, я придвинулся ближе.

— Прости, что я такой придурок, Твик, — повторил я, уже когда мы выпили.

— Никакой не придурок и не смей говорить глупости, я тобой горжусь! — возмущенно, но всё же с улыбкой ответил он.

— И я тобой тоже, — я ласково потерся об него лбом, вздыхая с облегчением. — А ты серьезно решил рассказать предкам о нас?

— Я предупредил маму, что у меня масштабные новости, — кивнул белобрысый, вертя пластиковый бокал в ладонях. — Не знаю, как они отреагируют, но я делаю это скорее для себя. Чтобы жить дальше по совести. Они вряд ли лишат меня образования, ведь оно уже оплачено вперед, а жильё у нас с тобой есть, и мне ничего от них не нужно. Но я хочу быть честным до конца.

— Думаешь, всё будет плохо?

— Пытаюсь учесть все варианты! — он закусил губу, а затем сделал нервный глоток.

— Великий планировщик, — я ласково погладил его по плечу.

— А ты? — Твик покосился на меня краем глаза.

— И я тогда расскажу. Какой смысл молчать? Хотя мои, по-моему, уже обо всем догадались.

— Триша рассказала?!

— Не-а. Мой отец давно подозревал, мама, думаю, тоже, — я заметил, что белобрысый слегка дрожит. — Залезай-ка ты под одеяло! — с этими словами я притянул его к себе, вместе с бутылкой и бокалом.

Мы допили почти всё и уснули уже ранним утром. Вторая половина дня прошла в экстренных сборах и приготовлениях. Если мы хотели поспеть к рождественскому ужину, то должны были выдвинуться в Южный парк уже после обеда.

Я вышел из дома первым, чтобы пригнать машину из гаража. Попутно вспомнил, что надо бы отправить мистеру Эпплбауму какую-нибудь рождественскую открытку. Мы звонили ему летом, рассказывали, где теперь будем жить, чтобы он был в курсе. Странно, но мужик общался с нами так тепло, словно за тот краткий промежуток знакомства мы сблизились, как семья…

Твик вышел и принялся спускаться с крыльца, удерживая на весу два забитых шмотками чемодана. Я выскочил из салона, испугавшись, что он навернётся вместе с ними в ближайший сугроб. Но каким-то чудом мы всё же загрузили багаж в машину без потерь.

Всю дорогу белобрысый пытался нас как-то подбодрить и ставил всякие рождественские песни. Но ближе ко въезду в город я всё равно чуть не прокусил губу до крови. Паника, что его родители могут испортить праздники, не отпускала.

Первым делом нас ждали у Твиков. Я остановился возле их дома, вспоминая, что был здесь в последний раз летом, когда возвращал белобрысого из нашего спонтанного отпуска. Его родители смотрели на меня косо ещё с той поездки на фуре, а уж с тех пор сверлили взглядом, не стесняясь. Твик сказал, они были удивлены, но не более, и что он сам в состоянии решать, где и с кем будет отдыхать. Тем не менее, с тех пор лично я с ними никогда не пересекался. Белобрысый звонил им из университета, уверяя, что всё в порядке, и деньги на жизнь есть. Он рассказал, что снимает квартиру с приятелем, но, признаться честно, такое обозначение наших отношений никого не устраивало. Мы оба хотели искренности, но начинать объяснения всё-таки было страшно.

— Не волнуйся, — перед самой дверью Твик взял меня за руку и коротко сжал. — Я всегда буду рядом. Что бы они сейчас не сказали и куда бы нас не отправили. Понял?

Я кивнул, когда он уже вставлял ключ в замочную скважину.

Мы вошли и первым, что я услышал, была тихая музыка, доносящаяся из гостиной и чей-то женский смех. В воздухе витал аромат свечей, запеченного мяса и яблочного пирога.

— Я дома! — крикнул Твик, скидывая ботинки. Я отодвинул его чемодан с прохода и тоже принялся разуваться.

— Как я рада вас видеть, мальчики!!! — меня словно прибило к полу чем-то тяжелым.

— Миссис Такер? — удивленно озвучил мои мысли Твик.

— С Рождеством, родные мои! Боже мой, какие же вы хорошенькие!!! Я так соскучилась!

Она не дала мне толком снять куртку, накинувшись с объятиями. Из-за угла показалась и мама Твика, а следом за ней его отец. Последним в коридор вышел мой старик, и я отчего-то глаз не смог отвести от его дурацкого рождественского свитера с оленями.

— Ну, раздевайтесь, чего вы стоите!? — прикрикнула мама белобрысого. — С ботинок же снег течёт!

Я непонимающе переглянулся с Твиком, однако, сразу же сориентировался и перехватил его куртку.

— В шкаф убирай, вот сюда, — миссис Твик помогла мне, распахнув створки. — С чемоданами потом разберёмся, мойте руки и к столу!!!

Я прошел мимо гостиной, отмечая живую, украшенную ёлку, празднично накрытый стол, и по-прежнему недоумевая, не обманывают ли меня глаза?

— Это реально или какая-то шутка? — Твик заглянул в ванную следом за мной.

— Понятия не имею, — я вымыл руки первым и дождался его, опасаясь появляться в комнате один.

— Ну как учёба, солнышко? — его мама усадила нас за круглый стол на свободные места.

Мои родители сидели аккурат напротив, Твик-старший — по левую руку от меня.

— Всё супер, мам, а чем это так вкусно пахнет? — белобрысый повёл себя, как ни в чем не бывало, за что я, немедля, преисполнился благодарности.

— Индюшка с начинкой, Твик, такая же, что и была в прошлом году, — женщина усмехнулась. — Вы пока налегайте на салат и закуски. Ей ещё нужно томиться в духовке пятнадцать минут.

— А где Триша? — спросил я у собственной матери.

— Сейчас придёт, сказала, что забежит поздравить какую-то подружку.

Мы по-глупому смущались накладывать что-либо себе на тарелки. От обилия еды лично у меня разбегались глаза. В желудке противно урчало, за весь день мы так и не удосужились даже пообедать…

— Как работа? — мой отец, наконец, обратился ко мне.