Голос Андрея стих, а я стояла не в силах пошевелиться. Весь спектр чувств, от самодовольной радости до леденящего ужаса, вихрем пронесся в душе и затих, уступив место всепоглощающей пустоте. Не зная, что ответить на такой неожиданный и по сути уже ненужный порыв чувств, я смогла выдавить из себя лишь несколько слов:
— Давай поговорим об этом при личной встрече?
— Хорошо, ты права, — Андрея оживился, видимо довольный уже тем, что я не принялась кричать на него и не бросила трубку. – Когда ты вернешься домой?
Сморщившись от слова «дом», который уже давно таковым для меня не являлся, я все так же ровно и спокойно сказала:
— Не раньше, чем закончится мюзикл. В июне.
После пары слов прощания телефон замолчал. Я медленно опустила руку и прислонилась к стене, закрыв глаза. Глубокий вздох, вырвавшись из груди, вывел разум из оцепенения, и я попыталась представить, что ждало меня дома в июне. Я точно знала, что если Андрей не передумает мириться, если это не сиюминутный порыв, которыми он никогда не страдал, то все мое семейство во главе с отцом встанет на его сторону и защиту этого брака. Я представила Мануэля, спящего сейчас в моей постели, и поняла, что ему в той, моей настоящей жизни совсем не было места. Да и нужно ли оно ему? Если верить Тесеи, которая всего несколько часов назад так прекрасно и складно разложила по полочкам отношения Либерте со всеми его девушками, то по всему выходило, что и мне стать частью его жизни в Италии не было никакой возможности. С ужасом я поняла, что наши отношения оказались обречены, так и не успев начаться. Всего через пару месяцев мы вернемся к своей прежней жизни, и какого будет мне, уже не имеет значения. Мануэль вернется к своей итальянке, а я — к своему почти бывшему мужу.
Снедаемая тоской, я уже хотела зайти в комнату, но телефон снова зажужжал. На этот раз звонила Илена. У меня было много новостей, но делиться ими посреди коридора отеля, да еще в час ночи совсем не хотелось. Поэтому я просто выслушала подругу. Она помирилась с Флавьеном и согласилась выйти за него замуж, предварительно высказав ему по поводу его невыносимого пьяного состояния. Я усмехнулась, как быстро Илена вошла в роль невесты и начала диктовать свои условия. Все же избалованная дочка мистера Бейли еще та избранница, и я совсем не завидовала Морану. Но, наверное, они оба это заслужили, заключила я про себя, вспомнив сегодняшнюю сцену в машине. Теперь это перешло в разряд моих самых страшных поступков, за которые было стыдно и о которых хотелось забыть. Я запечатала его в самом дальнем уголке памяти, надеясь, что никто и никогда не узнает об этом.
Вернувшись в комнату, я застала Мануэля, пристально следящим за дверью. Все же я разбудила его, но сейчас мне как никогда хотелось поговорить с ним, ощутить рядом тепло его тела, отчетливо понимая, что скоро это станет непозволительной роскошью.
— Кто звонил? – спросил он, и я в тайне обрадовалась звонку Илены, потому что теперь не приходилось врать.
— Илена помирилась с Флавьеном и согласилась выйти за него замуж, — ответила я, залезая обратно под одеяло.
Вероятно мой голос звучал слишком отстраненно, а интонации были весьма скептическими, потому что Мануэль спросил:
— Думаешь, они зря все это затеяли? – он смотрел в потолок, а в его голосе не было и тени иронии.
— Нет, они подходят друг другу, так пусть уже поженятся. Для них обоих это лучший вариант. Илена правильно решила, что согласилась.
Я тоже уставилась в потолок, разглядывая тени, которые за последние пару часов выучила уже наизусть. Неожиданно Мануэль повернулся ко мне, его глаза как-то странно заблестели, но тон остался таким же холодно-отстраненным.
— А ты бы согласилась? – спросил он.
— На что? – не сразу поняла я.
— Ты бы вышла за меня замуж? – медленно произнес он.
Сбитая с толку событиями всего сегодняшнего дня, вечера, а теперь и ночи, я не нашла ничего лучше, как улыбнуться и тихо сказать:
— Мануэль, ты все время забываешь, что я еще замужем.
Он не ответил, лишь улыбнулся и обнял, прижимая к себе. Мы еще долго лежали, глядя на тени и отсветы фар на стенах, и молчали. Каждый о своем.
========== ГЛАВА 9. Не хеппи-энд ==========
Я медленно спускалась по лестнице, направляясь из костюмерной. Только я могла умудриться наступить на подол собственного платья и порвать его прямо посреди спектакля. Несколько дней я успешно забывала отдать его на реставрацию, но дальше тянуть было нельзя. Завтра предстояло слишком ответственное выступление – приезжали иностранные продюсеры, которые собрались приобрести права на постановку. И Дейв недвусмысленно намекнул, что все должно пройти даже лучше, чем идеально.
На улице стоял конец апреля, весна была в самом разгаре, а это означало, что через месяц французская версия мюзикла «Амадеус» навсегда перестанет существовать, и продюсеры торопились заключить как можно более выгодную сделку по продаже прав на постановку за рубежом.
Думать обо всем этом и портить себе настроение не хотелось, поэтому я шагала по лестнице, напевая мотив одной известной песни. Ступеньки кончились, и я уже собиралась свернуть в коридор, когда меня бесцеремонно схватили за руку и, сильно дернув, прижали к стене под лестницей. От неожиданности я хотела вскрикнуть, но не успела и этого, потому что чьи-то губы уже накрыли мои нежным поцелуем. Мне хватило лишь доли секунды, чтобы почувствовать до боли знакомый запах парфюма и прижаться к желанному телу. Он нежно провел рукой по моим волосам, потом по спине, и его рука остановилась где-то ниже талии. Тело предательски поддавалось на провокацию, и я не могла сдержать вздох. Его настойчивые поцелуи переместились на шею, а я, собрав всю волю в кулак, прошептала:
— Нас могут увидеть.
Мануэль сделал полшага назад, немного ослабив объятия.
— Ты права, — прошептал он в ответ, и его глаза хитро сощурились. – Пошли!
Взяв мою руку, он увлек меня за собой вверх по лестнице. Чтобы успеть за ним, пришлось почти бежать, но это было даже забавно. Стало особенно смешно, когда, будучи на втором этаже, мы услышали голоса где-то выше. Все еще не желая быть замеченными, мы метались по площадке, пока не спрятались за выступом стены, возле которого возвышалась широкая колонна. Теперь с лестницы нас было почти не разглядеть. Шаги приближались, и я уже могла узнать голоса Флавьена, Дейва и Мелара, обсуждавшие завтрашний спектакль. Вообразив их лица, если они увидят нас здесь, я тихо рассмеялась. Мануэль с осуждением посмотрел на меня, но на его лице сияла не менее заразительная улыбка. Он приложил палец к губам и сильнее прижался ко мне, отчего дыхание перехватило, а по телу побежали мурашки. Все же успокаивающие методы моего друга были весьма действенны. Я перестала смеяться как раз вовремя, потому что мимо протопали три пары ног, так и не заметив нас.
— Если завтра что-то пойдет не так, Альфред оторвет нам всем головы, уж поверьте! – донесся возбужденный голос режиссера, но я не приняла его слова близко к сердцу.
Куда ближе и волнительнее был тот, кто стоял рядом. Я чувствовала себя школьницей, скрывающей какую-то важную тайну, хотя и понимала, что стоит мне лишь захотеть, и всем станет известно о наших отношениях, слухи подтвердятся, и публика вздохнет с облегчением. Но ни я, ни Мануэль к этому не стремились. Нас устраивал тот ореол таинственности и романтичности, который мы сами себе создали.
Тем временем все стихло, и сильная рука снова сжала мою. Мы поднялись еще на один этаж и свернули в коридор. Я знала, куда он ведет, но никогда раньше не бывала здесь. Это был служебный выход на балкон. Мануэль толкнул дверь, и она легко открылась. Он все еще держал меня, и я послушно шла следом.
На высоком балконе, расположенном над большим зрительным залом, не было ни души. Пустые кресла смотрелись сиротливо, но я знала, что уже завтра здесь не будет свободных мест. Пройдя вдоль первого ряда, я провела рукой по гладкому дереву парапета и посмотрела на освещенную сцену. Там все еще шла репетиция. Эдвард и Дейв в сотый раз гоняли танцоров в каком-то мудреном танце. Их движения уже были отшлифованы и доведены до автоматизма, но режиссер должен был быть уверен во всем перед ответственным спектаклем. Для актеров эта экзекуция уже закончилась, но я на всякий случай спросила:
