— Я так не думаю.

С этими словами я отвернулась и пошла куда-то в сторону, не видя ничего перед собой. Флавьен позади меня выругался. Видимо, он ожидал иного исхода разговора. Хотелось сесть где-нибудь в уголке, чтобы никто меня не видел, и хорошо обо всем подумать. Но пышное платье не давало сделать этого, да и спектакль должен был вот-вот начаться. Тем не менее, заставить себя не думать я не могла. Вспоминая поведение Мануэля и сопоставляя его со словами Морана, начинало казаться, будто я действительно действовала на Либерте неадекватно. Этому было лишь два объяснения. Либо он меня ненавидит, либо наоборот, относится слишком хорошо. Первое сразу отпадало, ведь в таком случае он не стал бы помогать мне. Оставался второй вариант, в который я бы ни за что в жизни не поверила. Мне было куда проще думать, что Мануэль страдает по своей итальянской подружке.

Спектакль начался, как всегда, под бурные овации зала. Откуда-то донесся крик режиссера.

— Либерте, быстро на сцену!

Точно ураган, мимо пронесся Мануэль, чуть не сбив меня и бросив на ходу:

— Как ты?

— Нормально, — рассеянно глядя на него, ответила я.

— Мануэль! – Дейв уже почти рычал.

Моцарт выбежал на сцену как раз вовремя. В принципе, это была их вечная борьба, режиссера и актера. Дейв всегда боялся, что Мануэль, в конце концов, не успеет, а Мануэль, как специально, каждый раз летел на сцену, за считанные секунды до своего выхода. Ничто не могло изменить этой пагубной привычки. Оставалось лишь смириться, но режиссер не мог. Думая об этом, я стояла, как в забытьи, из которого вскоре меня вывел приятный голос Мариэлы.

— Талья, ты как? Готова?

Она улыбалась. Я рассеянно посмотрела на нее и кивнула. Почему-то взгляд прилип к ее неестественно длинным накладным ресницам, будто раньше я никогда их не замечала. С минуту я бездумно смотрела на нее, но ее голос снова вернул меня к реальности.

— У тебя все в порядке? Ты какая-то странная сегодня. И Мануэль сам не свой, — в голосе слышалось неподдельное беспокойство, и я в который раз укорила себя, что плохо подумала об этой девушке в первую нашу встречу. Воистину, первое впечатление обманчиво. Мариэла оказалась очень милой и открытой, если познакомиться с ней ближе. – Вчера что-то случилось? Слухи ходят, будто вас видели. Это не мое дело, но мне, правда, больно смотреть на вас. Если я могу помочь…

Я не дала ей договорить, потому что вникла, наконец, в истинный смысл слов.

— Слухи? – я вся напряглась, вспоминая вчерашнюю сцену у театра. – Какие слухи?

— Якобы, вчера одна из артисток подвернула ногу, а Мануэль очень сильно ей помог. Я не люблю обсуждать подобное, и мне все равно, что произошло вчера. Просто, поверь, — она понизила голос, хотя в шуме идущего мюзикла было почти ничего не слышно. – Не все в театре обрадовались подобным слухам.

Я невольно поежилась, примерно представляя, кого Мариэла имела в виду. Хотя и помимо театра меня обеспокоило происходящее. Очень не хотелось быть объектом пересудов, не имеющих под собой никаких оснований. Или почти никаких.

— Так, сестрёнка, нам пора!

Я посмотрела на Мариэлу, которая на ближайшие два часа становилась моей сестрой, и вслед за ней шагнула в свет софитов. Всё, что происходило потом, слилось для меня в единый поток чувств, слов и действий. Увидев Мануэля на сцене, такого прекрасного, родного и одновременно далекого, я поняла, что мне больше не нужно притворяться, изображая влюбленную девушку. Я больше не играла. Я так чувствовала, не представляя, как не понимала этого раньше. С первой нашей встречи мое сердце постепенно отдавалось этому мужчине, чтобы теперь взорваться бурей эмоций на сцене рядом с ним.

Но всё когда-нибудь заканчивается. С нескрываемой грустью я наблюдала финальную сцену, где в очередной раз Мануэль умирал за своего героя. Но вот и она подошла к концу. Снова овации, и занавес закрылся. Все участники мюзикла, выдохнув, устремились за кулисы, и когда через несколько мгновений занавес вновь открыли, на ярко освещенную сцену под звуки финальной песни артисты начали выходить на поклон. Сначала дружно выбежали, раскланиваясь, танцоры, после чего встали по сторонам у кулис. Следом на поклон вышли актеры второго плана. Собрав все положенные аплодисменты, они присоединились к дружному ряду танцоров, освобождая проход для исполнителей главных ролей. Под несмолкающую музыку на сцену вышла первая пара – всегда серьезный и сдержанный Мелар вел за руку улыбающуюся Мию, исполняя при этом первый куплет финальной песни. За ними вышли Флавьен и Мариэла, на черед которых пришелся второй куплет. Зрители в зале одинаково хорошо приветствовали всех актеров, но эту парочку принимали особенно тепло. И они щедро платили публике той же монетой, улыбаясь и успевая даже позировать на фотокамеры. Но вот и они отошли немного назад, отдавая свое место заключительной паре — мне и Мануэлю.

Под мелодичный проигрыш я ступила ему навстречу. Сердце бешено забилось, как только наши взгляды встретились. Сделав несколько шагов, он протянул руку, и я крепко сжала ее. Почувствовав мое волнение, он улыбнулся и легкой, но уверенной поступью, повел меня к краю сцены, навстречу зрителям. Увидев нас, зал встал, разразившись бурными аплодисментами. От волнения и огромной энергии зрительской любви, а может быть от слишком близкого присутствия Мануэля, сердце упало, на мгновение остановившись, но забилось с новой силой, все быстрее и быстрее. Все, что произошло потом, длилось всего несколько секунд, но мне показалось вечностью. Боковым зрением я увидела, или скорее почувствовала, какое-то движение и повернула голову. И в этот момент губы Мануэля коснулись моих. От неожиданности я заморгала, не понимая, что произошло. Но заметив его растерянный взор и застенчивую улыбку, поняла, что он хотел поцеловать меня в щеку, но я не вовремя повернулась к нему. Мне стало смешно, и я улыбнулась. Он ответил мне тем же, и я сильнее сжала его руку. Это и послужило толчком, потому что он снова припал к моим губам с самым настоящим поцелуем, нежным и страстным одновременно. Он длился лишь секунду, и вот Мануэль уже отступил на шаг.

Я как будто приросла к месту, от растерянности забыв, как двигаться. Сквозь пелену, застилавшую разум, я видела его глаза и губы, которые зашевелились, произнося какие-то слова. Запоздало я сообразила, что нужно допеть песню. Вернувшись с небес на землю, я с отставанием вступила, подпевая Мануэлю. Но этого никто не заметил. Вокруг нас уже стояла вся труппа, кланяясь в последний раз своим зрителям, которые ликовали, выкрикивая какие-то слова и имена, в которых, мне чудились Мануэль и Талиана.

Когда занавес опустился, еще долго не стихали голоса людей, покидающих зрительный зал. Я стояла, не понимая, что произошло. Мануэль, как только все закончилось, отпустил мою руку и куда-то исчез. Я пыталась разглядеть его в толпе, но это оказалось невозможно. Вокруг сновали артисты. Некоторые подходили и что-то говорили, хвалили и поздравляли. Я улыбалась, хоть и не до конца осознавала, к чему эти слова. Я хотела лишь одного – найти Мануэля. Среди прочих ко мне подскочил и Дейв. Сияя, он рассыпался в комплиментах и похвалах. Я кивнула и, увидев Мариэлу, которая махала мне рукой, подошла к ней.

— Талья, поздравляю, — улыбнулась она. – Вы с Либерте сегодня дали людям такое представление, про которое еще не скоро забудут.

— Не знаю, не знаю… — я поморщилась, вспомнив, как только что забыла слова финальной песни. – А где он кстати?

— Убежал переодеваться, а потом к поклонницам, наверное. Сегодня его там разорвут на части, это точно, — она засмеялась и продолжила. – Тебя, кстати, тоже захотят увидеть. Я бы советовала тебе сходить пообщаться с почтенной публикой.

— Нет, не могу, — покачала я головой, сомневаясь, что это необходимо. – Да и не на своем я месте. Вот Дайна выздоровеет, пусть она с ними и общается.

— Как знаешь, — пожала плечами Мариэла и направилась в гримерную. – Хотя ее так никогда не принимали, как сегодня тебя.