Совсем не обрадованная тем, что слышала уже не в первый раз, Тесея не подала вида и только улыбнулась своей хитрой и такой соблазнительной улыбкой:
— Можешь ехать куда угодно, но сейчас ты со мной, — она подалась вперед, и он с нетерпением ответил ей тем же, прижавшись губами к ее лицу.
До конца мюзикла было еще полтора года. За это время все могло сотни раз измениться. Все было в руках судьбы, удачи и их самих.
***
Несмотря на зимнюю прохладу, царившую в комнате последнее время, этим утром мне было нестерпимо жарко. Может быть, причиной стало выпитое вчера вино, или же то, что сегодня предстоял первый в году рабочий день. Две недели рождественских каникул пролетели в один миг, и сегодня снова нужно было идти в театр в полной боевой готовности.
Не в состоянии больше терпеть духоту, я вскочила и, подойдя к окну, открыла его. Порыв свежего морозного ветра принёс облегчение, а шум с улицы помог окончательно проснуться. Краем глаза я посмотрела на пачку сигарет и пепельницу, которые стояли на подоконнике со вчерашнего дня. Знала же, что стоит мне раз попробовать, и снова начну курить, но всё равно дала слабину.
Вечер накануне ознаменовался приходом Илены. За вкусным ужином, бутылкой вина и пачкой сигарет подруга рассказала, как прекрасно провела десять выходных дней в компании Флавьена: за городом они якобы катались на лыжах. Я не была уверена в искренности её восторженных чувств, точно зная, как ещё со школьных пор Илена ненавидит лыжи. Но, соскучившись по ней за эти дни, охотно слушала любые истории.
В эти праздники меня вообще не баловали вниманием. Я проводила время одна или в компании приятелей из труппы. Однажды встретилась с друзьями по колледжу, которых не видела несколько лет. В остальное время я пребывала в счастливом безделье, не думая о Москве и проблемах личного характера.
Но сегодня я немного нервничала. Даже, наверное, больше, чем немного. Сегодня предстояло встретиться с Мануэлем впервые после поездки в Москву, сразу по возвращении из которой он улетел домой в Италию. По его словам, он хотел побыть с родными, но я подозревала, что дело было не только в них. Наверняка он надеялся разобраться и в своей личной жизни, которая никак не ладилась последнее время. Я так и не поговорила с ним, а теперь уже не знала, стоит ли. Если в Италии все разрешилось благополучно, то мои слова уже не имеют значения. Если же все закончилось плохо… Тогда я тем более не знала, как себя вести.
— Соберись, тряпка, — приказала я себе и, бросив очередной взгляд на сигареты, пошла одеваться.
Через пару часов я уже поднималась по лестнице служебного входа театра, не испытывая абсолютно никакого радостного предвкушения. Голова продолжала болеть, и даже свежий воздух не справлялся со своей спасательной миссией. Дальше стало еще хуже. Как только я вошла в здание, ко мне тут же подбежала Ксения. Вероятно, за каникулы она соскучилась и поэтому ждала меня. С ней мы тоже не виделись все это время. Девушка ездила домой, и сейчас была искренне рада встречи. Я тоже была бы счастлива, если б ни ее звонкий голос, который тут же начал выдавать мне горы информации. Как же Ксения любила посплетничать. Ничто и никогда не могло заставить ее не делать этого. И сейчас она без умолку вещала обо всем, что случилось с ней за эти две недели. Сначала я не понимала ничего. Но странное дело. Чем больше она говорила, тем яснее становилась картина.
— Кстати, Мануэль вернулся, — продолжала она, понизив голос. – Представляешь, он расстался со своей итальянкой. Все только об этом и говорят. Они же столько лет были вместе! Он, наверное, переживает… Все в труппе за него волнуются.
Мы шли по коридору, у одного из окон которого, счастливо улыбаясь, стояла Тесея. Она оживленно болтала по телефону и даже не обратила на нас внимания.
— А она чему радуется? – недовольно спросила я.
Ненавижу счастливые лица, когда сама не высплюсь. Да и Тесея не внушала мне радости ни в каком ее настроении. Кроме того, Ксения сказала, что все переживают за Мануэля. Так что ж тогда эта плясунья такая довольная? Нет, мне срочно стоило выпить таблетку от головы, пока не убила кого-нибудь.
— Она, наверное, надеется утешить его в своих объятиях, — неоднозначно протянула Ксюша и хмыкнула.
— А что, уже приходилось утешать? – спросила я, открывая дверь гримерки.
— Не думаю, — девушка пожала плечами. – Вроде как, ее чувства так и остались безответными. Хотя я не близко с ней общаюсь. Она подруга Мии. А Мануэля тоже не поймешь. Да и кто их вообще разберет, этих итальянцев.
Приняв таблетку, уже скоро я почувствовала, как пульсация в голове стихает. Еще через несколько минут я смогла адекватно мыслить. В первую очередь было однозначно решено больше не курить. Хотя бы из уважения к своему голосу нужно было бросить. Наравне с этим я подумала, что не плохо бы перестать и пить. Хотя в этом я была уверена куда меньше, особенно зная моих частенько выпивающих друзей.
Стоило подумать о друзьях, как перед глазами возник образ Мануэля. Мне было и любопытно, и боязно узнать, что именно произошло с ним в Италии. Если он больше не вместе с красавицей-моделью, этому должны быть серьезные причины. Вспомнив, из-за чего они последний раз поссорились, стало очевидно, что быть в какой-то мере виноватой в их разлуке я не хотела. Это было понятно. Странно было другое. Все эти дни я особенно не задумывалась об отсутствии Либерте рядом со мной. И только сейчас, интуитивно ощущая его где-то рядом, поняла, как соскучилась. Его голос, его улыбка, его глаза – как же мне не доставало этого долгими зимними вечерами.
Как всегда в начале новой трудовой недели Дейв собрал всех, дабы рассказать какие-нибудь новости. Услышав его голос в коридоре, приглашающий участников мюзикла пройти на сцену, я вместе с другими девушками вышла из гримерки. Сделав пару шагов, я увидела, как дверь в другом конце коридора открылась, и из нее вышел Флавьен, а следом и Мануэль. Бросив равнодушный взгляд в нашу сторону, Мануэль кивнул и повернулся к Морану, продолжая что-то говорить. Странная смесь чувств из облегчения и разочарования разом овладели мной. С одной стороны, радуясь, что разговор откладывался, с другой я была задета его откровенным безразличием. Покачав головой и подумав, что все мужчины одинаковые бесчувственные чурбаны, я пошла на сцену.
Встав так, чтобы не видеть Либерте, я не мигая уставилась на Дейва. Тот сказал пару слов о закончившемся отдыхе и сразу перешел к сути:
— Ребята, новости не сильно радостные. Дайна перегуляла, видимо, в праздники и простыла, — он вздохнул, а я огляделась, только теперь заметив, кого среди нас не хватает. – Так что она взяла больничный, потому что петь пока не может. А это значит, что в ее отсутствие Констанс будет играть Талья.
— Я? — совсем не готовая услышать такую новость, я не смогла ответить ничего более вразумительного.
— Кто ж, если не ты, — удивился Дейв. – Тебя что-то смущает?
— Да нет, — я пожала плечами и вспомнила единственную вещь, которая действительно вызывала у меня опасения. – Мне все еще не привезли обувь.
— Ой, прости, Талья, — услышала я сбоку голос Мии. – Не успела тебе сказать. Сегодня была у костюмеров. Тебя как раз просили зайти, померить туфли.
— Вот и отлично! – обрадовался Дейв. – Сейчас идешь за туфлями и на репетиции как раз их опробуешь! И еще, сегодня у нас будет присутствовать Альфред. Так что, ребята, поем и танцуем, как последний раз! Да и после праздников не мешало бы всем размяться.
Повернувшись вокруг себя на одной ноге, режиссер махнул рукой в знак окончания разговора и, напевая под нос какую-то песенку, спустился в зрительный зал. Проводив его взглядом, я не спеша пошла к двери, намереваясь прямо сейчас забрать из костюмерной свою обувь. Проходя мимо Мануэля, я даже не обернулась, хотя внутри меня все сжалось, почувствовав его пронзительный взгляд.
Через полчаса я сидела в гримерке и, сняв свои удобные сапожки, втискивала ноги в блестящие беленькие туфли Констанс. Ощущение, что я заковала себя в кандалы, не покидало, но я подумала о достоинствах натуральной кожи и быстрой разноске подобной обуви. Передвигаться от этого было не легче. Видимо, день все же не задался с утра. Обнадеживало лишь то, что туфли привезли не в день спектакля, и сейчас мне не мешало ходить пышное платье, которое придется надеть завтра.
