А о Белранде даже думать не хотелось. Он не шёл ни в какое сравнение с тем же обаятельным Свеном с его длинными волосами пшеничного цвета и ясным вдохновленным взором серо-голубых глаз.

Невеста подошла к алтарю, и я перевела взгляд на Эрандура, который гордо выпрямившись под аркой, смотрел на невесту с застывшей светлой печалью в рубиновых глазах. Это был повод насторожиться.

Камилла остановилась напротив Свена. Он приподнял её вуаль, ахнул, а его старая мать, сидящая рядом со мной, сначала всхлипнула, а потом тихонько заплакала от счастья. И настало время Эрандура выступать со свадебной речью.

– Сегодня под благословением Её Милости, – торжественным тоном начал жрец, – мы чествуем свет и любовь и встречаем новый союз двух особенных людей, ибо каждый, кто любит, прекрасен, а всякий, кто любим, становится непобедимым.

Я услышала, как за спиной громко всхлипнула Сигрид. Музыка бардов смолкла, и тишину заполнил глубокий голос данмера:

– Однако любовь, дарованная нам свыше, требует от нас беречь её, хранить её тепло, в горестях и счастье, – жрец посмотрел на меня, но быстро отвёл взгляд, обращаясь к жениху и невесте. – В трудах и веселье, в болезнях и здравии… Порой нам кажется невозможным пронести через годы свет истинной любви, но лишь она согреет нас во мраке холодной зимней ночи, и лишь дыхание Мары и Милость Её помогут в преодолении жизненного пути. Сегодня здесь вы видите двух возлюбленных, которые сейчас станут едины в свете Её. Свен, согласен ли ты взять в жены Джулию… простите, Камиллу Валерию, оберегать её, защищать и любить покуда смерть не разлучит вас?

В первые несколько секунд я не поняла, почему некоторые гости, включая жениха и невесту, вдруг повернулись ко мне. Потом начало доходить. От стыда захотелось провалиться сквозь лавку в Обливион, лишь бы только исчезнуть из поля зрения всего Ривервуда. Оказывается, путать имена в ответственный момент не только моя прерогатива! Я боялась поднять взгляд, уши и щеки вспыхнули так, что, наверное, от них заструился дым.

– Да! – решительно произнес Свен, пока я продолжала смотреть на свои ноги, пытаясь сохранить остатки самообладания.

– Камилла Валерия, согласна ли ты взять в мужья Свена, – продолжал жрец, как ни в чем не бывало, – и хранить тепло вашей любви, пока смерть не разлучит вас?

– Да… Я согласна! – пропела девушка.

– Тогда светом Милости Её, я благословляю вас и объявляю мужем и женой! Обменяйтесь кольцами и… скрепите свой союз поцелуем.

Выдержке и собранности Эрандура можно было только поразиться. Я тут от стыда горела, а ему хоть бы хны!

Спустя мгновение жених и невеста утонули в нежном поцелуе, а гости разразились радостными криками, свистом и аплодисментами. Я подскочила с лавки и присоединилась к всеобщей радости, попутно думая о том, что мне надо ещё разок окунуться в реку.

Барды заиграли бодрую танцевальную мелодию, через которую пробился чуть хрипловатый радостный крик Лукана:

– Прошу всех к столу… Парами!

Во время речи жреца столы были уставлены блюдами и вином, и лёгким ветерком по деревне разносился выбивающий слюну запах жареного мяса, рыбы, сыров и приправ.

Вопреки приглашению, я подошла к алтарю и остановилась перед женихом и невестой.

– Поздравляю вас…

– Подумать только, чуть на тебе не женился! – хохотнул Свен, а Камилла засмеялась, прикрыв рот ладонью.

– Я б на это поглядела, – подмигнула мне она и, подцепив молодого мужа под руку, потянула его за собой к столу.

– Первое зелье ядовитое, – еле слышно промолвил замерший у алтаря Эрандур.

– Ты был просто бесподобен! – выдала я. Зачем заострять внимание на столь незначительной проблеме?

– Зато повеселил народ, – скис жрец.

– Что-то я не слышала смеха, – я подцепила данмера под локоть и прижалась к нему грудью, шепча: – И не вздумай теперь хмуриться весь праздник! Пошли к столу! Я гляжу, уже мёд наливают…

Все гости плавно переместились за столы, расселись на расставленных вдоль них скамьям и похватали кружки. Алвор взял на себя роль разливающего и встал около бочонка с краном. Оргнар принес из таверны ещё два бочонка под мышками, поняв, что на всю деревню одного не хватит. Но помимо меда, на столе между блюдами зеленели бутылки вина «Алто», к одной из которых я сразу потянулась, попутно разглядывая угощения. Особенно выделялся зажаренный до румяной корочки козлик.

– За Свена и Камиллу! – закричал Лукан. – Счастья моей сестре и её мужу!

Деревенские подхватили его тост, и я опрокинула в горло почти всю кружку вина, едва не поперхнувшись.

И началось настоящее веселье. Мёд полился рекой – иногда даже в прямом смысле, – музыка становилась громче и бодрее. К вечеру насытившиеся мясом, мёдом и вином жители закружились в танцах.

Я объелась так, как, наверное, никогда прежде не объедалась, но меня все равно утянули в хоровод. Обилие съеденного и выпитого мешало отплясывать и бегать во всю прыть, но мне удалось ни разу не упасть, что уже можно было считать достижением. Эрандур естественно в плясках не участвовал, пил мало и почти не ел. Я, по крайней мере, не заметила у него на тарелке слишком больших порций мяса или рыбы.

Вечером, уже на закате, устав от танцев, я рухнула на лавку рядом с ним, а музыканты вскоре заиграли более спокойную мелодию. Данмер очень внимательно слушал, улавливая переливчатую трель флейты и мерный перебор струн лютни. Бард с барабаном начал петь, но он выпевал не слова, а просто тянул гласные и его приятный голос дополнял музыку, словно ещё один инструмент.

И я вдруг вспомнила.

– Эрандур, – повернулась к другу с очень обеспокоенным видом. – А ты помнишь, как мы ночевали в Солитьюде?

– В который раз? – встрепенулся Эрандур.

– В первый. Ты мне тогда рассказал, что учился в Коллегии бардов.

– Помню.

– А ты можешь сейчас что-нибудь спеть? – мой взгляд засиял надеждой.

– Ты, должно быть, шутишь, – он посмотрел на меня исподлобья, пытаясь напугать своей суровостью. Но я не отстала.

– Вовсе нет. Мне правда интересно было бы послушать тебя. Мне кажется, у тебя хороший голос…

– У кого хороший голос? – подключился к беседе присевший рядом Алвор, которого я не сразу заметила, потому что отвлеклась на жреца.

– Эрандур учился в Коллегии бардов, – гордо сообщила я кузнецу. – А петь не хочет!

– Да ну? Он и петь умеет? – брови Алвора взлетели на лоб.

– А то! – приосанилась я, облокотившись на стол. – Он и жрец, и певец, и на дуде игрец!

– Джулия… – зашипел данмер.

Алвор встал, подняв полупустую кружку мёда.

– Эй, слушайте все! – гаркнул он, перекрикивая даже игру бардов. – Сейчас жрец петь будет!

– Что ты наделала? – Эрандур уставился на меня совсем уж гневно.

Я невинно захлопала глазками и ткнула пальцем в сторону кузнеца.

– Это всё Алвор!

Гости заинтересованно замолчали, Свен и Камилла тоже повернулись к жрецу. Во всех взглядах читалось немое и ёмкое: «Ну?» Эрандур, однако, медлил и не спешил покидать насиженную лавку.

– Песня, которую я мог бы спеть, не подходит для свадьбы…

– Да какая разница?! – встрепенулся радостный пьяный жених. – Я потом пойду петь «Рагнара Рыжего!»

Свен тоже воодушевился возможностью показать свой талант. А пел он и вправду хорошо. Музыканты перестали играть и наблюдали за происходящим с искренним любопытством.

– Давай, – я легонько пихнула данмера в бок, подбадривая. – Я верю, что эта песня прекрасна!

Он с тяжелым вздохом встал.

– Ладно, Джулия. Но как бы не пришлось потом об этом жалеть… – Эрандур обернулся на меня и одарил печальной улыбкой. – Ты запомнишь этот вечер.

– Не только я, – пробормотала себе под нос, когда жрец направился к бардам. Гости на свадьбе смотрели только на него.

За спинами музыкантов алело закатное небо. «Ривервудский торговец» погрузился в черную тень, а горы на фоне выглядели очень пугающе.

Эрандур что-то объяснил бардам и вдруг встал перед ними с весьма решительным видом. Медленная ритмичная связка барабана и лютни ознаменовала начало песни. Потом в мелодию вплелась флейта, и вместе с нею полился низкий, глубокий и пробирающий до дрожи голос жреца. Вся деревня прислушалась, а я боялась даже дышать, внимая каждому слову, наполненному многолетней печалью, тоской и одновременно с этим надеждой.