Большой хутор с «овощным» названием Бураковский расположен на Кубани в Краснодарском крае.

Уютное местечко с приветливыми жителями, готовыми прийти на помощь соседу, с благоухающими садами, где цветут по весне огромными белыми шапками плодовые деревья. Когда приходит время, деревья расстаются с белоснежными уборами, и цветы ложатся на землю, как покрывала, украшая собой почву. Всё вокруг становится ярким, белым, будто зима пришла в хутор в конце весны. Хаты, именуемые мазанками – домами, построенными из подручных средств: больших веток, хвороста и обмазанными глиной, смешанной с известью, поло́вой и навозом – напоминали белые грибы с коричневыми шляпками. Чтобы смесь получилась однородной, ее топтали ногами в яме.

Шифера не было, поэтому крышей для хаты служили снопы из камыша. Мазанки очень теплые, несмотря на то что пол – голая земля, покрытая толем.

Посреди дома расположилась больших размеров печь. В ней готовят обеды и ужины. Она служила и своего рода «баней». Рядом ставилось корыто, чтобы помыться.

Обычная обстановка: деревянная мебель, посуда, образа святых в углу, украшенные вышивкой, лампадка, маленькие занавески на окнах.

Окна мазанки с улицы украшались наличниками, окрашенными разноцветной краской. На ночь они закрывались ставнями.

Вся территория хозяйских угодий отделялась от соседей дощатым забором или же плетнём.

На участке расположен погреб, где хранились заготовки на зиму: сало, мясо, сушеные грибы, яблоки и картофель.

На грядах выращивают цибулю, огурцы, гарбузы. Почти в каждом дворе растет шипшина – лакомство для ребятишек.

Широкие, длинные улицы огибают весь хутор, переплетаясь с рекой Левый Бейсужёк.

Хата семьи Грищенко стояла на улице Октябрьская. Кубанская хатка небольшая, скромная: комната и кухонька с пристройкой.

Здесь и родилась Нюся в далёких сороковых…

Детство и юность были обычными, как у всех здешних детей. Огород и домашняя скотина забирали всё свободное время.

Всё лето родители Нюси работали на пастбищах да на пашнях. Другой работы для Марии и Ивана просто не было, так как были супруги малограмотными.

Нюся же помогала по хозяйству.

Шутка ли, сколько всего нужно успеть: накормить и напоить поросят, кур, овец, подоить корову. Выполоть грядки, полить огурцы с капустой, присмотреть за младшим братом… Так что играть с соседскими ребятишками было некогда.

Вовка-младшенькой, как называла его мама, рос неуправляемым озорником: то коленки разобьет, прыгая по канавам, то выпустит овец из хлева, то убежит со двора – ищи его по всему хутору. Но ему всё спускалось с рук, мама его жалела, он же «младшенькой».

А вот Нюся частенько получала нагоняй за провинности брата:

– Ты старше, ты должная за ним приглядывать… – приговаривала Мария.

Обидно было девчонке за такое отношение, но ничего не поделаешь, старше, так старше.

Нюська не чуралась никакой домашней работы: таскала яблоки ведрами с собственного сада, мыла их, очищала от кожуры, разрезала на тонкие дольки и раскладывала на газеты, расстеленные на замызганных досках. К вечеру газеты заносили в хату, дабы не намокли от росы и не были растасканы птицами. А утром снова выносили на солнышко.

– Не забывай их ворочать, – говорила мать, собираясь на пастбище.

– Не забуду, – прищурив левый глаз от утреннего солнечного зайчика, просочившегося через щель закрытой ставни, пробурчала дочь.

– И не забудь прикупить две буханки хлеба. Мы возвернёмся поздно. За братом гляди. Вече́рять садитесь без нас.

– Ладно, – ответила девочка, собирая на стол плошки, чтобы накормить Вовку-озорника.

***

Нюся росла очень трудолюбивой, отзывчивой и заботливой девочкой. Любила красоваться перед зеркалом и разглядывать свое миловидное личико.

– Красота! – улыбнулась своему отражению девчушка и выбежала во двор.

Но больше всего любила петь народные песни. Бывало затянет тоненьким голоском:

Полюшко, поле,

Полюшко, широкое поле.

Едут по полю герои,

Эх, да Красной Армии герои.

Девушки плачут,

Девушкам сегодня грустно.

Милый надолго уехал,

Эх, да милый в армию уехал…

Все соседи заслушивались, какой звучный голос у Нюськи.

Подружки ей завидовали, но виду не подавали – жили дружно. Мальчишки восхищались ею.

– Нюсь, а Сашка тебя любит, – усмехались девчонки.

– Да ну вас, – краснела Нюська.

***

– Ню-юська! – из-за забора выглянули соседские ребятишки. – Пошли на речку купаться!

– Никаких речек, позже, – строгим голосом ответила Мария, выходя из сарая. – Нюся сейчас занята.

Девочка в это время полола грядки. Подняв голову, не успела поздороваться с друзьями, как они уже уходили. Нюся молча проводила их взглядом.

– Ма-ам! Сколько нужно исчо прополоть? – торопилась поспеть за ребятами.

– Ещё две гряды с цибулей и могёшь итить, – мама процеживала коровье молоко. – Младшенького с собой возьми.

– Ну, мам, эта гадына меня не слухает, – расстроилась дочка. – Он от меня убегает, а потом ищу… Этот узвар прячется в камышах…

– Маленький ишо, не вразумеет… Ты поласковей с ним, подрастёт – ума наберётся…

– Уф, – громко выдохнула Нюся, волоча ведро с сорняками ближе к сараю. – Кур-кур-кур…

К месту, где девочка опрокидывала ведро, сбежались куры. Растаскивая травинки и глотая на ходу, тут же разбегались в разные стороны.

– У нас в сарае квочка, ты уж осторожней тама, када кокушки будешь подсобировать. Не трогай её…

«Будут махонькие, жёлтенькие…» – про себя обрадовалась девочка.

Нюська очень любит животных, особенно их детёнышей. Месяц назад отец принёс в дом двухмесячного щенка неизвестной породы, так девчонка взяла над ним шефство.

– Волкодав вырастет, – улыбался Иван. – Будет мне подсоблять на пастбище.

Нюся холила и лелеяла нового члена семьи. Кормила свежим молочком из деревянной плошки, выводила гулять на улицу и пыталась научить командам, но несмышлёныш не понимал, что от него хочет этот маленький человек в сарафане.

– Кутенёнок мой, – гладила по гладкой чёрной шёрстке на спине и целовала в мокрый холодный нос. – Будешь Чернышом.

– Неча баловать, – отцу не понравилась чрезмерная опека над будущим сторожем. – В будку, на привязь. Ты ж его пэрэпаскудышь, якый из него охранник будет?

С тяжёлым сердцем Нюся завязывала верёвку на шее друга.

– Маленький мой, теперь это твоя хатка, – обняла друга, поставила перед ним плошку.

Дополов грядки, Нюська встала, потянулась и бросила взгляд на маму, развешивавшую только что постиранное бельё на верёвку.

– Чаво глядишь? Усё повыдергала?

– Усё-ё, – протянула девочка. – Мам, я на речку…

– Иди. А ты Черныша кормила?

– Ой, не… – Нюся быстренько помыла грязные руки в корыте, предназначенном для поливки.

Забежала в хату, открыла чугунок с варёной картошкой. Достала три картофелины, размяла их, добавила кусок хлеба, всё это залила молоком и понесла обед щенку.

Черныш сидел в будке смирно, не обращая никакого внимания на опекуншу.

– Ешь, мой маленький, – Нюся поставила плошку перед щенком и присела на корточки. – Ну, шо ты?

Девочка протянула руку, чтобы погладить по голове. Неожиданно Черныш клацнул зубами.

– Ой, ты шо? – девчушка одёрнула руку и упала назад. – Ма-ам! Он меня чуть не цапнул! Он мыла наелся, вон, пена течёт!

– Якый ты… – подошла Мария к будке и наклонилась. – Хворый наш Черныш, Нюсенька.

***

Черныша закопали за сараем, под кустами засыхающей чёрной смородины.

– Чумка, етить колотить, – ругнулся Иван, очищая лоток лопаты от земли сорванным пучком травы. – Такого волкодава упустили.