Мне все равно, как ко мне обратится человек. Есть то, что нужно ему, и есть то, что нужно мне. Если это совпадает – мы договоримся, а на нет и суда нет.

Максим замялся и не знал, что ответить. На дне памяти нашлись красивые пассионарные клише:

– То есть вы считаете, что людям не нужно помогать?

Если добавить «Нейромеханик школы N заявил, что…», то это могло бы стать кассовым заголовком в любой новостной ленте. Крики читателей, в чьих бедах всегда кто-то виноват, и судебные разбирательства не заставили бы себя ждать.

Олег Геннадьевич улыбнулся переданному пассажу, как старому знакомому. Стажер в этой игре был просто гонцом, чего в упор не понимал.

– Очень высокопарно, – наконец ответил нейромеханик. – Скажи мне, какая в вашем общении была цель? Неужто развитие? Не смеши меня.

Ты ей навязывал одно, она тебе – другое. Ты показывал, какой ты молодец. Не учил, заметь! Учат по-другому. Она же, как могла, пыталась не потерять лицо. Это и есть первобытно-племенное общение, распространение своего, самоутверждение на слабом. Чем ты лучше? Тебя можно выбить из колеи простым детским «ты дурак», и ты считаешь себя великим интеллектуалом?

Максим молча осклабился. Олег Геннадьевич включил декодер в поиске нужных программ. Стажер никак не унимался:

– Ну… как бы это в итоге ни вышло, я… – фраза получалась куцей, он с трудом подбирал слова. – Я только хотел донести до нее, как все есть на самом деле.

Олег Геннадьевич закатил глаза.

– В эфире снова радио «Правда»? – вздохнув, спросил нейромеханик. – Ты делаешь из истины какую-то беспомощную деву в беде. Но ты не нужен истине. Ни ты, ни кто-либо другой. Она не требует ни поддержки, ни доказательств, ни рекламной кампании, так как рассеяна во всем, всегда и везде. Достаточно открыть глаза. Если человек не верит, что перед ним стена, то нужно просто попытаться пройти насквозь. Если первого синяка не будет достаточно, значит, потребуется удариться еще пару раз. Хуже-то от этого не стене и не истине.

А Инна, кстати, не соврала ни в чем. У нас нет специалистов по алхимии – это правда, я бы этого не допустил. Ребенку той барышни будет лучше не в нашей школе, а в другой – это тоже правда, они пришли не учиться. А тебе эта интерпретация не нравится потому, что ты в ней не на коне. Но это не имеет отношения к возлюбленной твоей истине.

Максим больше ничего не спросил за оставшийся день.

Время шло медленно. Выйдя из кабинета, Олег Геннадьевич и стажер продолжали механически обсуждать планы на завтра. Они уже прощались, когда нейромеханик мрачно вздохнул и непонятно к чему сказал:

– Управляют им, на эмоции давят… Не нравится, да? Хорошо, что в этот раз хотя бы заметил.

Максим пропустил замечание мимо ушей. Зашелестела круговая стеклянная дверь, за ней показалась Лена. Платье подчеркивало талию, ноги просвечивали через длинную шелковую юбку. Увидев его, она ускорила шаг, будто торопилась и до этого:

– Приветик! Извини, пожалуйста, что опоздала. У меня было много работы, совсем не осталось времени собраться. Еще и часть одежды оказалась в химчистке, пришлось идти в том, что было…

Олег Геннадьевич оценил цветовое и тканевое сочетание «случайно подобранной» одежды, а опыт давно женатого мужчины подсказывал, что прическа и макияж должны были занять солидное время.

– Привет! Не переживай, отлично выглядишь! Познакомься, это мой руководитель – Олег Геннадьевич, Олег Геннадьевич – это Лена.

– Здравствуйте, очень приятно познакомиться!

Голосок девушки журчал, направляя свое обаяние на нейромеханика. Но милая улыбка отражалась в собеседнике лишь внешне, совсем не задевая его внутри. Он парировал той же любезностью, срезая аркан до того, как затянется петля.

Лена чувствовала что-то неладное. Ее давило еле заметное напряжение, и она предложила скорее поехать по запланированному маршруту.

Олег Геннадьевич проводил парочку кривой ухмылкой.

Глава 6

14 января 2074 года.

Я более-менее освоился.

Вся основная информация была дана в самом начале. И почему коллеги все время тыкают меня в эту базу, как во что-то непознанное? Все же понятно!

Они что, за идиота меня держат?

Честно говоря, половину их «инструкции» я бы просто выкинул. По-моему, она устарела. У нейромехаников полно странных ритуалов и ограничений, но самое главное – это их чудовищная уверенность в своей правоте. Постоянные замечания в мой адрес уже давно в печенках.

Кстати, что у нас со временем? Олег Геннадьевич опаздывает?.. Неужто наш «робот» сломался? Впрочем, я так и думал.

Ладно, справимся без него.

Я надел очки виртуальной реальности, подключил инвазивный чип к пульту управления и вошел в ментальный класс в качестве главного нейромеханика.

Пока прогружалась картинка, я с волнением думал:

«Интересно, какой он – процесс изнутри?..»

Обыденность увиденного разнесла все фантазии в щепки. И что – вот это и есть ваша наука, которую якобы нужно изучать годами?!

Виртуальный кабинет был до тошноты обычным. Дети сидели за партами, с нескрываемым любопытством смотря на нового человека.

Ох, ни пуха ни пера. Где план-конспект?..

А вот и он, отлично. Осталось найти тему, которую нужно «загрузить» сегодня.

Черт возьми, как здесь запускаются нейропрограммы?.. Я-то привык работать с кодом, находясь вне поля… Как это делается в ментальном пространстве?..

Так-с, подождите дети, сейчас разберемся! В журнале должна быть какая-то внутренняя инструкция…

Пока я перелистывал страницы, стены вдруг стали вибрировать.

Неустойчивый сигнал? Показалось?..

С потолка потекла вода.

Неожиданно. Не знал, что в виртуальных кабинетах могут быть проблемы с соседями.

Не все в порядке и с сыростью: в углу у окна много плесени. Угол набирает влагу и темнеет, втягивая в себя окружающие предметы. Темнота перепрыгивает из точки в точку. В ее глубине горят и перемигиваются парные огонечки глаз.

М-да, интересный веб-дизайн для школы выбрали. Ладно, что там было в журнале?

Кстати, где он?

Что произошло?!

Я увидел, как один из учащихся радостно разрывал документ.

– Эй, что ты делаешь?!

Он обернулся. Вместо лица был разноцветный череп с цыганским рисунком. В меня полетел кусок журнала:

– Лови, ничтожество!

Пока журнал летел, его форма преобразовалась в пятнадцатикилограммовую гирю и со звоном ударилась о стену в паре сантиметров от меня.

– Не поймал, ха-ха! Что же ты за неудачник такой? Чему ты нас учить собрался, горе луковое?

Я оглянулся и увидел, что пространство комнаты больше походило на картины Босха. Вместо детей кружились танцующие скелеты, которые не обращали на меня никакого внимания.

И зря их безразличие мне не понравилось!

Я залез на валуны, которые раньше были учительским столом, и начал призывать «скелетов» к порядку.

– Смотрите-ка, этот идиот не унимается! – заорал один из них с видимым удовольствием:

– Давайте проучим его!

– Да-а-а!

– Ур-р-ра!

Скелеты подхватили меня на руки и куда-то понесли. Можно было бы счесть, что это «прыжок» в толпу рок-звезды. Только звезд, насколько я помню, не несут скидывать в кипящий котел.

– Нет, не-е-ет! Отпустите меня!!!

Вопли ничего не меняли.

– Я не хочу в котел! Не-е-ет!..

Страх перерубило. Цвета, звуки и ощущения померкли за секунду.

***

Пробуждение отдавалось тупой головной болью. Свет резал глаза.

– Пришел в себя?

Я узнал голос Инны. Она протягивала мне стакан с водой.

– Олег Геннадьевич, он очнулся.

– Хорошо, скоро подойду.

Инна снова повернулась ко мне:

– Когда я пришла, ты валялся на полу и бился в судорогах. Я отключила тебя от нейроинтерфейса. Ты пролежал здесь четыре часа.

– Как это произошло?..

– Это ты нам расскажи, как это произошло, – сказал Олег Геннадьевич. – Кто разрешил тебе выходить в ментальное поле в качестве нейромеханика?