Сергею и Галине Залуниным посвящается.

Глава 1

15 сентября 2073 года.

Он не хотел смотреть на часы, потому что увиденное его не обрадовало бы. Времени было совсем впритык, когда он, наконец, нашел здание школы.

Асимметричное, с неоштукатуренной кирпичной кладкой и пологой крышей – оно легко бы вписалось в горную местность, перелилось в рельеф холмов, потерялось в зеленом цвете и зигзагообразном рисунке скал.

Там оно было своим. Но среди бетонных коробок глаз отмечал его инородность, воспринимая неестественным и чужим.

Как ракушку на асфальте в городе, где нет моря.

Максим перешагнул порог.

Плавные формы перетекали из стен в потолок, напоминая кокон. Разноразмерные окна расположились волнистой линией по стене.

В полупрозрачном стекле стойки – рисунок в имитации известняка. Если бы не чудовищный вес плиты, причудливый узор сошел бы за картины Роршаха. Программист увидит материнскую плату, историк – изображения на скалах, биолог – ископаемые организмы, лингвист – петроглифы.

– Добрый день! Могу ли я вам чем-то помочь?

Из тени за стойкой с вниманием смотрели чьи-то глаза. Девушка сделала шаг вперед, выставляя на свет лицо, объемный пучок волос, светло-зеленый костюм из габардина. Она слегка наклонила голову вбок и дружелюбно улыбнулась.

– Здравствуйте, я Максим Игнатьев, меня направили на стажировку к Олегу Геннадьевичу Лазурину.

– К сожалению, он сможет принять вас только через 20 минут. Если хотите, я могу показать вам школу.

– Благодарю.

Девушка вышла из-за стойки и жестом предложила оглянуться.

– У нас все довольно стандартно. Родители подходят к администратору и передают детей под нашу ответственность. Забирают через шесть часов. После сбора в зале, мы отводим учеников в капсульные. Пойдемте посмотрим.

Зал был разрисован шестиугольниками, напоминающими соты. Максим предположил, что у знаменитых пчел-убийц упала бы самооценка, существуй на деле конкуренты такого размера. «Художник так видит», – буркнул он себе под нос. Улей строился в ритме упорядоченных ячеек, обернутых в пластик цвета воска. Сами капсулы – трехэтажные кровати-чердаки, внутри которых матрац, легкое одеяло, белая простынь. Все как положено.

– Здесь находятся наши ученики во время занятий.

Максим окинул взглядом весь кабинет. Светло. Чисто. Каждого ребенка видно.

«Может, зря я так про художника?.. – подумал он. – Поторопился».

– А почему те капсулы в углу синего цвета? – Максим показал на аквамариновую область с подсветкой.

– Это капсулы повышенного комфорта.

Потенциальный стажер прыснул.

– Как можно повысить комфорт в сенсорной депривации? Ведь их органы чувств полностью лишены внешнего воздействия. В этом состоянии человек не заметит, даже если его заколотят в ящик.

Уверенность в своих словах была надрезана серпом полуулыбки.

– Вы в этом году университет закончили?

– Ну да, а что? – спросил он, немного смутившись.

– Ничего, извините, – сказала Инна, смеясь. – Просто есть то, к чему специалистов не готовят. Вы правы, разницы нет. Но многим родителям этого не объяснить, а администрация своего не теряет. В существовании опиума для народа принято обвинять продавцов, но ведь и спрос стабилен, как смена времен года. Родители покупают моральное удовлетворение. Администрация получает его же, зарабатывая больше денег. Те же, кто пришли учиться, – учатся.

Она сделала паузу, задумавшись о чем-то своем.

– Мы отвлеклись. Идемте дальше, я проведу вас в кабинет нейромехаников.

Центростремительный стиль комнаты создавал эффект влипания в паутину. Внимание притягивалось к центру, куда тянулась каждая из тончайших ниточек на потолке, сплетенных в косу в сердцевине купола.

– В центре зала находится проектор для голограммы. В ней отображается «образ группы» – совокупность ментальных пространств всех учеников. Олег Геннадьевич расскажет вам обо всем подробнее и передаст должностную инструкцию.

– Хорошо.

– Давайте я пока продемонстрирую голограммное видео нашей школы.

Из динамиков заструилась позитивная мелодия и восторженный голос сообщил:

«Добро пожаловать в новую эру образования! Тяжелые и скучные занятия остались позади. Теперь только максимум результата при минимуме усилий. Наши высококвалифицированные нейромеханики пропишут все необходимые навыки в ваш мозг, пока вы пребываете в виртуальном классе. Каждый научится чему угодно и когда угодно!»

Динамики вновь утонули в елейной музыке, проектор дружелюбно подмигнул последними кадрами.

Вафельные белые рубашки на детях.

Металлический блеск корпоративных декодеров.

Максимум результата, минимум усилий.

– Да… Многие из нас тоже так думали. Во всяком случае, в самом начале.

Парень обернулся на голос.

– Олег Геннадьевич, а вот и вы! К вам пришел стажер.

Глава 2

16 сентября 2073 года.

Утренний свет карабкался в зал, путаясь в тенях деревьев. Он блестел на голограмме паутины с каплями росы, созданными проектором в центре купола.

Солнечные и проекторные лучи играли на равных, не интересуясь тем, кто из них «настоящий».

Одна из ниточек паутины не выдержала веса капель и лопнула. Доморощенный паучок из света натянул новую струну и убежал восвояси. Его сеть слегка трепетала, хотя не то, что ветра, даже сквозняка в кабинете не было.

Иногда знать, что ветер бывает, достаточно, чтобы он действительно был.

Таковы законы проекций ментального мира.

После обмена приветствиями, вопросами, необходимыми документами, Олег Геннадьевич включил голограмму с обучающей презентацией. Вопросы Максима посыпались, как из одноименного пулемета:

– Дети видят нейромеханика, или он «за кулисами»? Как он обучает группу? Информация прокручивается как фильм?

– Нет, не беги впереди паровоза. Начнем с основ. Для обучения используются очки виртуальной реальности и регистрация сигналов электрической активности мозга.

Первое позволяет видеть и слышать, второе – показывать и говорить. Для «действия» в ментальном поле используется чип. На первом занятии мы просим учеников представить разные жесты, например, движение рукой влево или вправо, и присваиваем каждому определенную команду. В итоге визуализация становится пультом управления. Пока понятно?

– Да.

– Продолжаем.

Наши занятия не отличаются от классической педагогики. Мы используем принципы, которым тысячи лет.

Мозг – это центральный «компьютер» нашей нервной системы. К нему идут пять «входов» – пять чувств – осязание, обоняние, зрение, слух и вкус. Но прямой «выход» у мозга только один – на мышцы. Когда мы говорим или пишем, мы используем мышцы. Когда мы создаем чертежи, доказываем теоремы, танцуем, играем на музыкальных инструментах или создаем скульптуры – мы так или иначе используем мышцы.

На слайдах изображалась центральная и периферическая нервная система. Ее вид здорово напоминал пучки кабелей и проводов.

– Координация мышечных движений – это универсальный язык нашего тела, на котором строятся все остальные языки. По сути – единственный способ взаимодействия с окружающим миром.

В поле голограммы затанцевали освежеванные виртуальные модели. С помощью анимации было показано движение кисти руки. Курсор подсветил область, где происходило сокращение мышечных волокон. Сигнал от мозга к мышцам бежал, как поезд-экспресс – быстро, но не мгновенно.

«Чистый механизм», – подумал Максим.

Он посмотрел на свою ладонь, сжал и раскрыл ее, пытаясь представить эту часть тела без кожи, как на картинке.

Бр-р-р.

Олег Геннадьевич рассказывал дальше:

– Занятие происходит непосредственно в головах учеников в режиме общей галлюцинации.

– Иными словами, оно не происходит на самом деле?

– Что такое «на самом деле»? Выдуманное – не значит нереальное, просто материальный носитель будет менее привычен. У монстра из шкафа нет тела, но есть запись-фантазия в чьем-то мозге, выраженная вполне настоящей связью нейронов. Да, ты не сможешь увидеть его глазами. Но также ты не можешь увидеть и бактерии – неужели это повод думать, что их нет? Чтобы изучать микроорганизмы – нужна специальная оптика, а, чтобы увидеть ментальный образ, потребуется нейроинтерфейс.