Инцест в магическом мире карался высшей мерой. И, даже если не брать во внимание официальное правосудие, укрепился в умах волшебников, как один из самых тягчайших морально-этических проступков. Клеймо на весь Род. Преступление против самОй природы. Наравне с Предателями Крови. Только, «предателей» хотя бы не приговаривали к пожизненному. В отличии от того, кто посмел прикоснуться к родственнику с порочными намерениями.
***
Потрескивали поленья в камине. Завывал за окном ветер. Скрюченные ветви деревьев отбрасывали на стены путанные тени.
Несмотря на теплое время года, в Англию пришел какой-то циклон и погода стремительно портилась, напоминая, скорее осеннюю, нежели летнюю. И то сказать, август ведь подходил к своему пику. Еще пара дней – и отсчет до первого сентября пойдет на убыль, приближая отъезд наследника в Хогвартс. Если, конечно, единственным выходом из ситуации не будет перевод того на домашнее обучение. Ведь теряя энергию, Драко к тому моменту может ослабнуть настолько, что длительная активность ему будет попросту не по силам. Как следствие – у окружающих возникнут вопросы. Дойдет до деканов и дирекции. И начнется: слухи, диагностика, колдомедики, Мунго… Нет, этого позволить никак нельзя. Предать огласке состояние здоровья наследного Малфоя - значило бросить тень на силу Рода, навредить репутации единственного отпрыска. При всем при том, что толку от этого ни будет на грош. Одни сплетни. Обычные колдомедики тут как мертвому припарка, если уж даже Снейп скрипя зубы подтвердил свое бессилие в этом деле, а уж он-то знает поболе обычных лекаришек. Северус не гнушался использовать темную магию в лечении, хотя в среде волшебников и витал негласный запрет на эти сомнительные методы. Азкабан за это не светил, но и желающих портить свою репутацию таким образом – находилось мало. Не говоря уже о том, что добыть такие знания, а тем более – синхронизировать со своим магическим потенциалом – смог бы далеко не каждый. Плюс, все, что имело приставку «темный», встречалось обществом в штыки и единодушно отторгалось.
Но, даже если не брать во внимание все это, вряд ли Люциус смог бы спокойно спать, зная, в каком состоянии отпустил сына из дому. Понимая, что счет идет на дни, если ничего не предпринять. А предпринять на расстоянии было практически невозможно. Если уж даже сейчас шансов и зацепок было крайне мало. Знать бы точно, ЧТО именно произошло некоторое время назад. Знать бы, как интерпретировать реакцию сына на этот самый извращенный физический контакт. Знать бы, с чем бороться…
Такие мысли витали в голове Лорда, когда сухой кашель слизеринского декана разбавил тишину. Малфой встрепенулся и распахнул глаза, подобравшись в ожидании вердикта.
- Абзац, - спустя секунду выдохнул Снейп, также откидываясь на спинку кресла и слегка ошалело моргая.
Малфой ждал. Зельевар молчал. Свистел за окном ветер. Плясали отсветы пламени на стене, рождая из светотени всяких мифических чудовищ и страшилищ.
Поскольку активных действий не последовало, а значит – сообщать «куда следует» о поцелуе отца и сына Зельевар не спешил, то у Лорда оставалась надежда, что Снейп не сделает этого и в дальнейшем. По-крайней мере, товарищ не покинул мэнор тут же. Уже кое-что, если разобраться. Конечно, все это могло быть простым отвлечением внимания. Отсрочкой, к которой решил прибегнуть хитрый Зельевар, дабы не вступать в противостояние с Люциусом. А тот, ясное дело, попытался бы остановить Снейпа, ежели бы заподозрил его в предательстве. В намерении причинить вред семейству Малфоев. Даже, если правда была на стороне других. ОСОБЕННО, если дело обстояло так. Хотя, это под каким углом взглянуть, конечно. В любом случае, Люциус Малфой рискнул открыться единственному, кого он с натяжкой мог назвать другом… рискнул поделиться своими сомнениями насчет столь пикантной ситуации. Так что – исхитрись Снейп обойти Обет и примени сейчас атакующую магию – Люциус также ответил бы в полную силу. Ибо от сохранения этой информации зависела не только его жизнь, а жизнь сына. И чем закончился бы этот бой – одному Мордреду известно.
А Снейп будто бы и не понимал всей серьезности ситуации. Не ощущал, что Ледяной Лорд на грани. Брюнет задумчиво взирая на пламя камина, где дровишки рассыпали вокруг себя снопы искр. Нарцисса обожала «живой огонь», как она называла не колдовское пламя. Точнее то, для поддержания которого не требовалось накладывать заклинание консервации древесины, дабы она не прогорала слишком быстро. Женщине нравилось наблюдать, как, еще недавно цельное и крепкое по своей структуре полешко превращалось в хрупкую истончавшуюся субстанцию, рассыпаясь в конце-концов седой золой. Аристократка любила повторять, что в живом огне есть особая энергия, что он создает неповторимую атмосферу именно своей первозданностью. Такая вот позиция. Муж лишь по-доброму усмехался, прощая своей половинке столь невинную заморочку и не переча жене в такой малости. По-сути, Люциусу было как-то все-равно, насколько часто домовики будут подкладывать в камин дрова. Лишь бы в мэноре поддерживалась комфортная температура воздуха.
И все же… Очевидно, было в этом моменте что-то, недоступное Ледяному Лорду. Нечто, чем Люциус не мог проникнуться ввиду непонимания или, как вариант, излишнего скептицизма и предвзятости. А Снейп, кажется, проникся. Ишь, как завис. Словно его просто на чашечку кофе позвали.
- Эй, - настороженно окликнул Люц, на всякий случай поудобнее перехватывая свою палочку-трость. – Никак, соображаешь, как обойти условия Обета и упрятать меня в Азкабан? Подумай о Драко…
- О нем и думаю! – тут же огрызнулся Северус, смаргивая пелену с глаз. Мужчина и вправду засмотрелся на огонь, уйдя в себя и напряженно размышляя над увиденным. – Либо я сошел с ума, либо… Люций, я хочу услышать твои выводы о произошедшем. Причины этого… инцидента, после ознакомления с результатами мед. экспертизы, я и сам озвучить могу.
- А я – твои, - буркнул Малфой. – Со стороны виднее. А то мне, право слово, кажется уже, что я не в себе. Вдруг, сын меня возненавидел после этого? Имеет право, если уж на то пошло. Ты ведь знаешь, что импульсивность – не моя черта. Но, тогда… Мне показалось… Другого объяснения и способа проверить я не нашел… И вот…
- Так, все, - хлопнул ладонью по подлокотнику Зельевар, поднимаясь. – Прекращай мямлить! Вспомни кто ты. Достаточно намеков. Если бы ты не был уверен хотя бы процентов на 80 – не настаивал бы на Обете и такой супер-секретности. Имей смелость озвучить сам, пока это не сделал я. Ну?
Аристократ отвел глаза. Люциусу Малфою неожиданно показалось, будто он разучился говорить. Горло не проталкивало ни одного звука, словно отказываясь озвучивать такую дикость. Словно, если облечь страхи в слова, то этим ты даешь им право на жизнь и подтверждаешь их небезосновательность.
Выждав для порядка секунд пять и убедившись, что платиновый блондин, очевидно, решил сыграть в молчанку, Снейп внутренне взвился такому ребячеству. Да в самом деле! Северус Люциуса прямо не узнавал. Это сбивало с толку и, даже, несколько нервировало. Гордый и опасный самец, чья хитрость лишь немногим уступала Снейповской, сейчас, похоже что, трусил. Столкнувшись с тем, что сильнее его самого, Люциус Малфой грозил сломаться. И это была не физическая боль, не ментальные пытки, не предательство. В такое состояние Малфоя вогнала безусловная любовь к сыну, и осознании собственной беспомощности в ситуации, когда тому грозила смерть. Не позавидуешь, мягко говоря. Но и жалеть Люциуса сейчас нельзя было ни в коем случае. Следовало, по возможности, мобилизовать аристократа. Хотя бы заставить того признать и принять ситуацию. Ну и, само собой, ни в какой аврорат с такими сведениями Снейп не собирался.
Постаравшись погасить свою вспышку раздражения на размякшего друга, Снейп коротко и четко проговорил, подытоживая увиденное:
- Итак, Драко нестерпимо желает прыгнуть к тебе в койку. Я так понимаю? Мучается, ненавидит себя за это и, как результат – магически разрушается изнутри. Итог – смерть. Я ничего не упустил?
