Моряки в это время разговаривали или пытались дозвониться до своих родных. Старпом снова подошёл к капитану. Тот, молча, прижимал экран к уху.

– Сэр, могу я узнать текст сообщения, что вы получили через маяк?

– Сообщение адресовано капитану, – не оборачиваясь, бросил Сэм.

– Должен вам напомнить, что по чрезвычайному протоколу номер восемнадцать, в случае объявления гражданской войны с первичными, я вынужден отстранить вас от командования, по причинам личной заинтересованности, и принять его на себя.

– Забыли добавить «не без удовольствия».

– Что?

– Я сообщу вам первым, когда будет объявлена война.

– Да, конечно, я не сомневаюсь, что вы это сделаете… Но в такое тяжёлое время вам нужна моя помощь, и располагай я полной информацией, я бы мог содействовать… Нам нужно держаться вместе, вы же понимаете?

Старпом помявшись немного подле капитана, но так и не встретив какого-либо отношения к своим словам как и к своему присутствию, был вынужден оставить того в покое. Но словно ему на смену подошёл старик Соколаки. Капитан нервно убрал от уха коммуникатор.

– Алекстар не отвечает? – аккуратно спросил инженер.

– Нет, – сухо ответил Сэм, и снова набрал номер.

– На посту значит. Всё будет хорошо, – старик коснулся своей худощавой кистью мускулистого предплечья капитана. – Я знаю Бенджамина Райта много лет. Он – мудрый командир, и не позволит случиться бунту на корабле.

– Я знаю. И всё же они не в подлодке.

– Это да, – старик обернулся на палубу. Все моряки звонили родным или были заняты делом. Ни о каком восстании тут и не помышляли. О диверсии они узнали уже от капитана, да и оружия на руках у них не было. – На подлодках всегда спокойней. Но и то не панацея.

* * *

– Господин Председатель, – окрикнул Иосифа с конца длинного коридора бегущий мужчина в генеральском мундире. – Погодите.

– Да, генерал Табаско, – остановился Иосиф.

– Когда собирается Совет по вопросу применения директивы 112?

– Через шесть часов, – сказал председатель, сверившись с часами.

– Почему только через шесть? Наши люди гибнут каждую минуту.

– Их тоже, генерал. Но решение, которое мы собираемся принять или не принять – крайняя мера, к которой стоит подойти основательно.

– А не связано ли случайно отложение заседания с нахождением господина Антарио в отпуске?

– Зюдо уже вылетел на Совет из Ноа-Бо. Почему вы об этом спрашиваете?

– Я сейчас всё объясню. Уделите мне время. Это вопрос национальной безопасности.

– Хорошо, пройдёмте в мой кабинет.

Пройдя в просторный рабочий кабинет председателя, они расположились напротив друг друга на кожаных коричневых креслах. Табаско выложил на покрытый стеклом стол заготовленную папку, но открывать пока не спешил.

– Почему Зюдо Антарио не принимает участие в Совете посредством голограммы? – спросил генерал.

– Это директива 112, а Зюдо – единственный первичный в Совете. Было бы правильным, чтобы он участвовал лично.

– Полагаю, это его слова?

– И его тоже. Но я с ним абсолютно солидарен.

– А жена и дочь Зюдо тоже отдыхали с ним на Ноа-Бо?

– Кажется, да. Давайте уже ближе к делу, генерал?

– Хорошо. Я считаю, что Совет нужно созывать немедленно, без господина Антарио, и рассмотреть вопрос о немедленном ядерном ударе по северо-восточным округам Альянса.

– Что?! Вы с ума сошли Роберт? Ещё не хватало сбрасывать атомные бомбы на своих же людей. И что привело вас к таким безумным идеям, тем более, что как раз в северо-восточных регионах всё уже спокойно?

– Вы своими глазами видели, что восстание там подавлено или верите электронным донесениям? Безусловно, внешне там отлично реализована иллюзия контроля. Но только предположите что то, что происходит здесь, лишь отвлекающий манёвр от чего-то, происходящего там.

– Что вы нарыли, Роберт. Давайте уже открывайте свою папку.

– Вы же знаете, что Зюдо потомственный военный.

– Конечно.

– Более того, его жена тоже из семьи военных, её родной дядя, по сути, второе лицо в Виринийском округе. И именно там сейчас реально находится его дочь.

– Продолжайте.

– Моё расследование началось с кражи образца вируса из лаборатории. Доступом такого уровня обладает только Советник. Но мне не удалось установить, кто открыл доступ в лабораторию. И тогда я начал подозревать самое очевидное – первичный Советник, которого непосредственно может коснуться вирус, выкрал его для создания вакцины. Я стал копать на Антарио. Тут началось восстание, и картина представилась мне иначе.

– Но разве за такой короткий срок, что прошёл с момента кражи до восстания, можно создать вакцину?

– Полагаю, что нет. Но моё расследование привело меня к другому. До Виринийского и Швайкцарного округов ещё не доведена система автоматического распыления вируса. Я запросил записи с камер наблюдения, не сильно надеясь, что он попадётся, но на одной из камер в Виринии засветилась его дочь.

Он достал из папки распечатанную фотографию и протянул Иосифу.

– А тем временем эти два округа, граничащие с Дорианом, представляют собой передовые военные базы и располагают ракетными комплексами. И тогда я запустил тест систем раннего ракетного оповещения и обнаружил… что вся наша система ПРО неисправна. Заражена каким-то компьютерным вирусом.

– Вы хотите сказать, что в данную минуту…

– Да. Именно. Мы абсолютно беззащитны. И ПРО, размещённые в северо-восточных округах, тоже не действуют. По крайней мере, пока они в общей системе. И именно используя общую систему изнутри можно было заселить туда вирус. Тут мне стал ясен весь план. Зюдо Антарио якобы летит прямым рейсом Нао-Бо – Нимиссау, но в самолётах нет сканеров штрих-кодов, а значит, он может использовать двойника, чтобы оттянуть заседание Совета на определённое время. Как вы знаете, новые коды к ракетам отправляются на каждую базу раз в сутки. Ровно через пять часов новые коды можно будет перехватить на месте в момент передачи. Учитывая увиденные возможности вируса по заражению ПРО, у меня не остаётся сомнений, что вирус, перехватывающий коды, уже разработан и ждёт своего часа.

– Но ведь все военные базы полностью подконтрольны центру через маяк сопряжения.

– Пока он работает – да. И он до сих пор работает, чтобы никто не подозревал о происходящем. Зюдо тянет время до заседания Совета, но сам он давно в Виринии или Швайкцарне. И если мы не ударим превентивной мерой, пока включён маяк сопряжения, мы потеряем власть над страной.

– Ушам своим не верю. Вы предлагаете скинуть атомную бомбу на ничего не подозревающее население Альянса? Я никогда на это не пойду. Ещё убийством своих граждан не занимался Совет!

– Боюсь, что там нет ваших граждан. Власть там давно захватили предатели и опасные преступники. И мне страшно предположить, что готовит нам Зюдо, через пять часов. Я понимаю, как ужасно это звучит, но вы не один должны это решать. Я представлю на Совет все собранные мной доказательства. Но мы должны собраться сейчас, пока повстанцы тянут время и ни о чём не подозревают. Маяк может отключиться в любую минуту. Через шесть часов, вот увидите, Зюдо появится только голограммой и будет диктовать нам свои условия. Мы останемся беззащитны. А перед лицом граждан, в случае обнародования директивы 112, он будет героем, а не террористом.

– Насколько вы уверены в своих обвинениях?

– Иначе меня бы тут не было. И я собрал достаточно доказательств, чтобы поделится своей уверенностью с Советом.

– Генерал… Роберт, вы осознаёте хоть малую часть последствий того, что предлагаете в качестве решения?

– Признаюсь, что нет, сэр. Я не политик. Но как военный, я осознаю последствие бездействия. Мы не на пороге войны, мы на пороге гибели.

Иосиф всматривался в собеседника пытаясь найти любую соломинку, намёк на фальшь, какую-либо возможность оставить всё как есть. Но тщетно. Более того, во взгляде Роберта было ясно как день, что откажи он ему, тот найдёт способ собрать Совет сам, да ещё и поднимет вопрос о недоверии.