–Здравствуй, Вика…

Она стояла и молча смотрела на него, ничего не отвечая. Смотрела строго, без улыбки, видимо не понимая, откуда он здесь взялся. Это смутило его еще больше.

–Вот…– стал что-то бессвязно лепетать Юрий Михайлович, мигом превратившись в прежнего Юрку – довелось свидеться. Сколько лет прошло… А ты не изменилась.

Вика недоуменно молчала.

–Давай где-нибудь посидим, поговорим.

Продолжая удивляться, она спросила:

– Поговорим? О чем?

– Да так… Ведь столько не виделись.

– Ну, и что?

– Как что? Неужели мы не можем поговорить, как нормальные люди?

Она немного помолчала и сомневаясь произнесла:

–Ну, если только, как нормальные…

В кафе, куда они вскоре вошли, было почти пусто. Скучающий официант принес меню.

–Нет, нет, я ничего не буду- категорично отвергла Виктория Николаевна предложение Юрки что-то выбрать. Он тем не менее заказал кофе и пирожные. Скованность и неловкость никак его не покидали. Она же напротив расслабилась, положила сумку на свободный стул, откинулась и теперь с любопытством рассматривала его, не притрагиваясь к кофе и пирожным.

–Ну, и о чем ты хотел поговорить?

Было видно, что ей все таки интересно знать, почему он появился из небытия.

–Да вот, увидел тебя и захотелось пообщаться, узнать, как живешь.

–Откуда вдруг такой интерес?

–Ну, ведь не чужие же люди…Были когда-то близки…

–Неужели?!

–Представь себе!

–А я ничего такого не помню.

–Жаль, что у тебя такая короткая память. А вот мне наше с тобой прошлое в последнее время покоя не дает.

–Поразительно! Я думала, что ты еще тогда и имя мое забыл.

–Все я помню и ничего не забыл.

–А исчез почему?

–Я исчез?!– в удивлении потянулся из-за стола Юрий Михайлович- По-моему это ты пропала.

–Да, конечно! Приезжала даже к тебе в институт, искала, спрашивала у ваших девчонок о тебе. Но они на меня такими змеями шипеть стали, что думала- укусят. Видно крутил ты с ними романы направо и налево.

–Кроме тебя в то время у меня ни с кем романов не было. А вот я тебя разыскивал и в институте и домой несколько раз приходил. Разве тебе твоя мать ничего не говорила?

–Нет, не припомню. Если бы любил, то нашел бы обязательно. Я в то время часто в разъездах была: то сборы, то соревнования. Сессии сдавать некогда было.

–Да любил я тебя…

–Лю-ю-бил!– в удивлении протянула Виктория Николаевна.

Сидели какое-то время молча, не зная о чем еще говорить.

–Нет, не верю- наконец произнесла она.– Вот я тебя любила. Готова была за тобой и в огонь и в воду. Помню, как-то осенью увидела тебя на улице, ты с какой-то девушкой шел. Она тебя под руку держала. Пальто у тебя еще такое импортное в клетку было. Так вот шла я за вами километра три и молила, «оглянись, оглянись». Казалось, оглянешься ты, увидишь меня и бросимся мы друг другу на встречу. Но не оглянулся, весь был поглощен разговором с той девицей. Видно было, что нравится она тебе. А ведь мне никогда слов нежных не говорил, не то, что признаний в любви.

Словно противясь ее страстному исповеданию Юрка брякнул:

–Так у тебя на сборах тогда любовник был!

–Какой любовник?– оторопела Виктория Николаевна.

–Таксист. Тот, который тебя в гостиницу устроил.

–Ты что – дурак? Это был пожилой мужчина. В гостинице его жена администратором работала. Родители меня хорошо деньгами снабжали, вот и решила щегольнуть.

–А коньяк?

–Что коньяк? -С кем распивала?

–Точно на старости лет у тебя крыша поехала- почему-то развеселилась Вика.– Наши девчонки и парни приходили, приносили бутылку сухого и коньяк. От тренеров спрятались. Вино мы с девчонками выпили, а коньяк парни не допили. Господи, это же надо- он еще помнит! Неужели заревновал?

–Да как сказать – замялся прежний Юрка- Говорят, муж у тебя таксист. Вот и подумал, не тот ли, что в гостиницу устраивал. Честно говоря, думал, что и беременность от него.

Лучше бы он этого не говорил. Виктория Николаевна потемнела взглядом, словно оцепенела, и появившаяся ненадолго веселость вмиг исчезла. Какая-то тоска и обреченность засквозили в голосе:

–Беременеть мне тогда кроме как от тебя было не от кого- произнесла она медленно и раздельно, словно гвозди вколотила. Через минуту продолжила:

–Муж у меня действительно таксист. Сначала в государственном таксопарке работал, а сейчас на своей машине таксует. Вроде и годы уже не те, а из-за баранки не вытащишь. И прожили мы с ним эти годы душа в душу. Сына вырастили, двоих внуков имеем. Кстати в последнее время он о тебе что-то часто вспоминать стал. До этого не вспоминал. Может какую-то вину чувствовал?

Юрий Михайлович не мог понять, почему это ее муж вспоминает его и винит себя.

–Так ведь я Богданова по мужу.

–Мне все одно- Богданова или Иванова.

–Вот! Забыл дружка своего армейского.

Если бы в этот миг раскрылся потолок, и оттуда хлынула вода, Юрий Михайлович был бы меньше шокирован, чем этими словами. Кто бы мог подумать, что Богдан, которого он считал своим другом, но все таки не четой себе, сможет добиться ее. Сможет действовать за спиной коварно и подло. Все, о чем она потом говорила, проходило как бы мимо его отравленного сознания. А она словно мстила, издевалась над его самолюбием, рассказывая, как Виктор нашел ее на очередных сборах, как ухаживал за ней, ездил по городам, где проходили соревнования, сидел подолгу в больнице, куда она попала после неудачного падения с бревна.

–Ну, вот- подвела она черту- отношения с тобой мы выяснили, в любви признались, пора и по домам.

–Да, да- очнулся Юрий Михайлович- я тебя подвезу.

–А вот этого не надо!– усадила она его властным движением руки обратно на место и с лицом, принявшим так знакомое ему надменное выражение, встала и направилась к выходу.

Он бессмысленно смотрел ей вслед и никак не мог понять, что произошло. Успокоила ли эта встреча его душевные терзания или наоборот- прибавила их. Скорее- второе. Чего добился своими воспоминаниями – размышлениями? Ничего! Только сломал сказку, которая все эти годы была с ним. Вместо нее теперь пустота, медленно заполняемая горечью чего-то непонятного, уж не измены ли? Правильно говорят, что не стоит возвращаться туда, где тебе было когда-то хорошо. Прошлое изменить нельзя и лучшим его уже не сделаешь.

Эротическая быль

Вадька, хотя родился, вырос и учился на юге, сразу полюбил этот большой северный город, куда заброшен был распределением. А из всех времен года больше всего здесь ему нравилась зима. Был он немного сентиментален, и эти могучие тёмнозеленые ели и сосны, укрытые, словно ватой, ослепительным снегом, были для него каким-то волшебством. Казалось вот-вот появится леший или, чего доброго -баба Яга, и завертится невероятный сюжет неизвестной еще никому сказки.

Такие настроения усиливались во время воскресных загородных прогулок на лыжах, к которым он сразу пристрастился, а до этого видел их только на картинках.

Познакомил его с лыжами коллега по работе Сергей Николаевич, хирург- травматолог. И хотя старше Вадьки он был лет на пять-шесть и всегда противился, когда тот обращался к нему по имени – отчеству, Вадька упорно продолжал это делать, уважая не только профессиональные качества старшего товарища, но и завидую его спортивному брутальному виду. Вадька же, по мнению окружающих, был больше похож на известного артиста Демьяненко в пору его сьемок в «Кавказской пленнице». Сам Вадька так не считал, полагая, что в такое заблуждение этих самых окружающих вводят его очки, а на самом деле он также спортивен и брутален…,ну, почти также-как Сергей Николаевич. А мнение о его схожести с Шуриком сложилось только благодаря колкостям, которые отпускала на его счет хирургическая медсестра Лариска, когда он появился в коллективе. «А Вы, случайно, местным фольклором в виде тостов не интересуетесь? А то я бы могла вечерком несколько тостов сказать в укромной обстановке.» или, видя, что Вадька никак не реагирует на ее слова, разочарованно вздыхала: «Жаль, что Вы не видите во мне красавицу, комсомолку и спортсменку, ведь могла бы чудесная пара получиться.», ну, и т.д. Вадька знал, что Лариска имеет мужа и ребенка, а он ей нужен как объект для насмешек в силу ее игриво-каверзного характера и терпеливо сносил шутки.