–Да, Вика,-спохватился тот-мы тут с другом встречу решили отметить, будут гости, приглашаем и тебя.

Вика смутилась, сначала отказалась и пришлось проехать лишнюю остановку, чтобы уговорить ее принять приглашение. Возбужденные и радостные вывалились из троллейбуса. Причем Богдан был радостен не меньше Юрки, ввиду чего Вика подчеркнуто внимательно относилась к последнему, стараясь своим безразличием умерить Витькину радость. Но он этого не замечал.

В магазине, куда зашли за покупками для застолья, Юрка вдруг засорил деньгами и растратил весь свой скудный месячный бюджет, оставив только денег на обратную дорогу.

Как проходила гулянка, в памяти почти ничего не осталось. Юрий Михайлович помнил, что почти сразу же пришли гости-парень и две девицы, а после первого тоста, «за тех, кто на границе», они с Викой уединились на балконе. В комнатах потом гремела музыка, визжали девицы, разбилось что-то стеклянное. Богдан пару раз пытался их вытащить в общую компанию, но они его всякий раз выпроваживали и в конце концов, чтобы не мешал, заперли дверь на шпингалет. После шока случайной встречи наконец то смогли остаться наедине и поговорить. Оказалось, что они учатся в одном городе. Вика поступила в Институт физической культуры и сейчас находится в Сочи на спортивных сборах (Юрка вспомнил, что она еще в школе серьезно занималась спортивной гимнастикой). Здесь живет в гостинице, и сборы продлятся еще 10 дней, а там –соревнования. Юрка в свою очередь рассказывал о своей службе в армии. Больше в своей короткой пока жизни ему рассказывать было не о чем. О том, что та, которая провожала его в армию, не дождалась и вышла замуж, Вика оказывается знала. Юрка понял, что информатором была сестра.

Сидели они рядом на кровати и как-то неожиданно стали целоваться. Сначала перехватило дух, и закружилась голова, но в следующую попытку это прошло, и поцелуи становились с каждым разом крепче и продолжительнее, хотя сердце по-прежнему колотилось в груди. Юрка смелел и становился более настойчивым. Однако Вика решительно пресекала его всякие попытки перейти к более тесному интиму.

В комнатах шло веселье, то гремела музыка, то раздавался громкий голос хорошо поддавшего Богдана, постоянно хохмившего, а вслед за этим – хохот девиц. Кто-то несколько раз дергал их дверь, но шпингалет выдерживал. На улице шел дождь, зависая крупными каплями на остеклении балкона. Свет уличных фонарей серебрил их, проникал внутрь и освещал приникшие друг к другу фигуры.

Часа в два ночи в комнатах угомонились. Раздавался порой только какой-то шорох. Вика отстранилась, встала, разобрала одну кровать и повернулась к Юрке, сказала полушутя:

–Вставай, студент, стелить тебе буду.

– А разве мы не вместе спать будем?– В тон ей разочарованно протянул Юрка.

–Нет, не вместе.

–Почему?

–По кочану! Отвернись, я сниму платье.

Юрка отвернулся, затем разделся сам и лег на оставшуюся свободной кровать.

Какое-то время они еще о чем-то перешептывались. Потом Юрка решительно встал и, не взирая уже на возражения Вики, лег рядом с ней, но еще долго не мог сломить ее сопротивление и только под утро, когда должны были вот-вот пробудиться остальные обитатели квартиры, Вика уступила очередному натиску.

Когда утром они вышли на кухню, там был только Витька и одна из девиц. Другая пара уже ушла. Витька был с «бодуна» угрюмым и малоразговорчивым. Видно было, что он не в настроении. Девица лениво мыла посуду и тоже не горела желанием с кем- либо общаться. Но все же, проходя мимо Богдана, провела рукой по его голове и сочувственно протянула:

–Бедненький Витенька! Головка ва-ва. Ну, ничего, сегодня воскресенье – выспишься. Правда?

Витька неожиданно рассвирепел, и Юрка со страхом почувствовал, что он сейчас заматерится. Но тот в последний момент удержался и только раздраженно процедил сквозь зубы:

–Если мешать не будешь.

–Нет, нет я уже ухожу, дорогой мой. Что-то ты сегодня не в духе. Не буду мешать, обещаю.

То, что друг не в духе и, причем, сильно, Юрка тоже заметил, но списал это на похмелье.

–Я тоже, пожалуй, пойду.-сказала Вика-Ты меня проводишь?-обратилась она к Юрке.

–Да, конечно.-засуетился тот и бросился в прихожую разыскивать свою куртку и ее плащ.

Дождь уже прошел. Кусты лавра отдавали зеленой пластмассавостью и весенней свежестью. Солнце бликовало в лужах на чистом асфальте. Скованность вчерашнего вечера прошла, и Юрка чувствовал себя свободно и уверенно. Вика властно, как будто она делала это с ним постоянно, взяла его под руку и слегка отстранялась, когда приходилось обходить лужицы.

На остановке было безлюдно, и только на парапете болтались плакаты с анонсом книг Брежнева, только что вышедших из печати многомиллионными тиражами. Но как все эти танки, самолеты, тракторы, кровь и пот целого поколения были сейчас далеки перед токами зародившейся любви. Все, что было когда-то до этой ночи, казалось бессмысленным и неважным.

Юрка искоса посматривал на Вику, ставшую вдруг такой близкой, и не понимал, что с ним происходит. Было просто необъяснимо хорошо. Через несколько десятков лет он поймет, что это было Счастье. И казалось тогда , что так будет вечно.

Номер в гостинице, который занимала Вика, показался Юрке шикарным. Это был однокомнатный «люкс» с душем, телефоном, телевизором и холодильником, где нашлась даже початая бутылка коньяка. Откуда она здесь взялась, Юрка почему-то не спросил. Видимо коньяк пришелся как нельзя кстати, и вопрос на эту тему просто не возник в голове. А вот сам номер удивление вызвал. Хотя тогда он еще не живал в гостиницах, не знал всех сложностей устройства даже в простой номер, но все же удивился и наивно спросил:

–А что, вас всех селят в такие номера?

–Раскрыл варежку! Все живут в общаге.

–А почему для тебя исключение сделали?

–Ну, кто сделал? Сама сделала. Родители деньгами снабжают, а таксист, который меня из аэропорта вез, помог утроиться. Я ведь на сборы опоздала, сессию сдавала, поэтому и приехала одна.

Вика скрылась в душе. Оттуда вышла в халатике, чем добавила уюта в номере, и Юрка, выпивший перед этим рюмку коньяку, блаженно вытянулся в кресле и стал о чем-то философски рассуждать. Вика лежала боком на широкой кровати и внимательно, не мигая, смотрела на него. Затем взяла за руку и тихо потянула к себе.

Весь день и последовавшую ночь они провели в номере: занимались любовью, изредка спали, еще реже ели, и опять кувыркались в постели, доведя себя до изнеможения. Юрка позвонил Богдану и извинился за то, что не придет. Богдан был по-прежнему не в духе и презрительно съязвил:

–Что, друга на «герл» променял? Приехал ко мне, а только бабу увидел, как все, прощай друг?!

–Витя, Вика не баба. Она- женщина! Я сам не пойму, что со мной. Потом все объясню. Не обижайся, ладно?!– шептал Юрка в трубку, воспользовавшись тем, что девушка вышла в душ.

А на следующий день он уезжал. Стоял в хвосте автобуса-гармошки, идущего в аэропорт и смотрел на убегавшую назад извилистую ленту шоссе. Было грустно до дикой тоски. На одной из остановок захотелось выскочить и рвануть назад. И что мог бы дать этот казавшийся таким желанным и логичным поступок? Да ничего! У него нет ни образования, ни специальности. Даже денег на банальную еду и тех нет.

Хронологию дальнейших встреч Юрий Михайлович помнил не очень хорошо. В городе, в котором учились, кажется, не встречались. Хотя нет- ходили как-то в кино. Виделись в основном в родном городе, куда приезжали по выходным. А там какие-то скучные прогулки по улицам. Иногда- кинотеатр. И все! А хотелось гораздо большего. Но этого большего почему-то не было. Секса, как сейчас говорят, не было. Толи места и условий для него не было, толи желания. Но у него то желания было хоть отбавляй, а вот у Вики оно, казалось, прошло напрочь.

Как-то уже в мае, в воскресение, перед отъездом он забросил сумку в камеру хранения ( Вика в этот раз ехать не собиралась) ,и они целый день гуляли по городу, а потом зашли к ее родственнице. Та несколько лет уже вдовствовала, детей не имела, жила одна, и самое главное- оказалась свойской и очень понятливой теткой: встретила их радостно, напоила чаем, они же принесли с собой бутылку сухого, и оставила ночевать, предоставив отдельную комнату.