– Ты не абстрактная девушка, а моя дочь, – отчеканила Майя. – И я не могу допустить, чтобы ты поступала опрометчиво.

– Мама, ты знаешь, я очень устала, – сделалось каменным лицо у Ольги. – Я не могу продолжать сейчас этот разговор. Скажу только, что мы с Маром решили пожениться. Просто должно пройти какое-то время после смерти его отца.

Она повернулась к Эдуарду:

– Папа, дай мне, пожалуйста, ключи от машины. Мне нужно съездить в университет.

Майя застыла, а Эдуард взмолился:

– Дочка, ну неужели это так спешно? Сегодня и без того тяжёлый день. Нельзя же разрываться на части.

– Нет-нет, папа, мне нужно обязательно. Я ненадолго. Одна нога здесь, другая – там.

Эдуард растерянно посмотрел на онемевшую жену и протянул дочери ключи:

– Пожалуйста, осторожно… У тебя же голова забита другим…

– Не беспокойся. Тут рукой подать.

Ольга зашла ненадолго в свою комнату и бросила, уходя:

– Я скоро вернусь.

Майя и Эдуард какое-то время молчали, не глядя друг на друга. Эдуард заговорил первым.

– Я ничего не понимаю, – пытливо посмотрел он на жену. – Может быть, ты объяснишь, в чём причина твоего беспокойства?

– Я всё сказала, – сердито буркнула Майя.

– Но не мне и не Оленьке, а своей маме. Я слышал.

Майя изменилась в лице:

– Что ты слышал?

– Что Оля и Марат – брат и сестра.

Майя опустила голову.

– Ты никогда и вида не подавала, – выпалил Эдуард. – Ну так знай, что Марат – сын Пети. И успокойся.

Майя внутренне хмуро усмехнулась. Как она могла сомневаться в том, что Марат – сын Пети!? И она лишь молча исподлобья посмотрела на мужа.

– Ну что же ты молчишь? – не выдержал он.

Тут зазвонил телефон, и Эдуард нехотя поднял трубку.

– А, Зося! – пробухтел он. – Да, конечно. Заезжай. До свидания.

– Зося, – объявил он Майе. – Уже едет за чемоданом.

Майя обрадовалась этому звонку недолюбливаемой ею двоюродной сестры! Ведь предстоящий визит Зоей избавлял её от продолжения нежелательного диалога с мужем. И она произнесла с деланным раздражением:

– Только её сейчас не хватало. Всё разбросано, еды нет. Давай хоть вещи перенесём в нашу комнату. И надо же чемодан подготовить для неё.

– Майечка, ты мне не ответила…

– Эдик, давай не сейчас… Зося может появиться с минуты на минуту.

Эдуард пожал плечами и начал вместе с Майей наводить порядок в гостиной.

– Зося – молодец, – заговорил он, чтобы как-то разрядить становящееся непереносимым молчание. – Пристроилась в этой фирме, у своего родственника Коварского. Работа спокойная, не изнуряющая. Видно, что она очень довольна. А ведь финтит. Неужели боится, что сглазим?

Майя молчала.

– Да и Люсик её – хоть куда, – недоумённо глядя на жену, неуверенно продолжил Эдуард. – Видимо, хороший специалист… Вот в командировку его посылают в Южную Африку…

Майя безмолвно продолжала сновать по комнате.

Раздался звонок в дверь. Эдуард пошёл открывать. Вошла Зося.

– Привет лягушкам-путешественницам, – бодро с порога изрекла она.

– Да уж. Такие мы, – вяло отреагировал Эдуард.

– Проходи, – сухо пригласила Майя.

Ей при всей её ненаблюдательности и при всём том, что творилось сейчас в её душе, бросилась в глаза жуткая невзрачность одежды, в которой заявилась к ним Зося. А ведь у Веры сегодня она была в ярком щегольском и, по-видимому, весьма дорогом костюме. С иголочки. Да и на ногах у неё там красовались элегантные вечерние туфли. «Что это она вырядилась не соответствующе моменту?» – подумала тогда Майя, но тут же вспомнила, как однажды Зося сказала ей, что на похороны и на поминки надо одеваться даже лучше, чем в театр. Потому что там намного больше знакомых, а само печальное мероприятие – это только повод для того, чтобы себя показать и на других позырить. А сейчас вот она напялила на себя задрипанные чоботы, заношенную кофту и какие-то жёваные брюки. Майя же со студенческих времён, равно как и все инязовки, в любых обстоятельствах не позволяла себе быть одетой небрежно. Она поморщилась от вида родственницы и остановила на ней уничижительный взгляд. Та слегка сконфузилась и хотела было открыть рот, но тут Эдуард обратился к ней:

– Так долго с тобой не общались, а сегодня пришлось вот при таких печальных обстоятельствах…

– Да, бедный Петя, – коротко бросила Зося. – Ну что за чудеса такие? – тут же перешла она к интересующей её теме. – Как можно было не выяснить раньше, что нас связывает что-то общее?

– Да уж, на тебя это вообще не похоже, – холодно проронила Майя.

– Что ты всё злыдничаешь? – с вызовом посмотрела на неё Зося. – Как с тобой трудно разговаривать! Эдик, как ты её терпишь, мою сестру?

– А с чего ты взяла, что ему приходится меня терпеть? – вскипела Майя.

– Шутка! – едко выпалила Зося.

– Девочки, довольно, – укоризненно остановил перепалку Эдуард. – Вы же так давно не виделись. Расскажи, Зося, лучше, как у тебя дела?

– Устаю на работе, как собака, – начала жаловаться она. – Гну горб. Вздохнуть некогда. Возвращаюсь домой еле живая. Надоело. Всё бы бросила к чёртовой матери! Так и дома нагрузка! Порядок навожу, убираюсь. Уберёшься ведь – какая красота! Сядешь усталая в кресло – душа радуется. Люблю в чистом посидеть! Но долго ведь рассиживаться не получается. Дел невпроворот. Телевизор некогда посмотреть. Он в зале гремит, а я его из кухни задницей слушаю.

– Куда твоя сноровка делась? Ты же была такая проворная, – ухмыльнулся Эдуард.

– Годы дают себя знать, – тоскливо поджала губы Зося.

– На комплимент напрашиваешься? – исподлобья посмотрела на неё Майя.

– Да какой комплимент? – сделала совсем печальное лицо родственница. – Я уж на себя рукой махнула. Мне вон в голову недавно пришло, что жизнь летит, как бельё сохнет. Хочешь, чтоб быстрее высохло – подходишь, проверяешь, а оно всё влажное. А потом отвлечёшься на другие дела – глянь, а оно уж и пересохло. Так и мы. В юности всё подгоняем время. А потом заботы засосут, и вдруг – на тебе, старость.

– Круто ты с бельём сравнила, – удивлённо поднял брови Эдуард.

– Вот ты сейчас опять скажешь, что я злобствую. Но зачем же ты лукавишь? Всё бы бросила! Гну горб! – сердито передразнила Зоею Майя. – Так ты его гнёшь, потому что боишься потерять это место! Ты же действительно хорошо устроена. Многие и мечтать о таком не могут. Тут же масса достойных людей просто страдает, не найдя ничего, кроме тяжёлой неквалифицированной работы.

– Знакомая песня, – всплеснула руками Зося. – А я вот вижу, что все мои соседи пристроились. Вон справа от нас живут. Оба – врачи, подтвердили свои советские дипломы.

Слева от нас – тоже работают, на этом заводе, забыла, как он называется, ну где что-то с текстилем связано. Да вы знаете, что я имею в виду.

Эдуард недоумённо посмотрел на Зоею:

– Да, но там же дисциплина палочная и платят минимум.

– Да, говорят, – согласилась Зося. – Но я в таком случае не понимаю, откуда у людей такие возможности? У этих наших соседей и жильё прекрасное, и недавно ремонт такой отгрохали, что я себе позволить не могу, и машину сменили.

– А сколько прозябающих? – рассердилась Майя. – Тех, что не по соседству с тобой? И вообще, все же живут по-разному. Может быть, эти твои соседи во многом себе отказывают, экономят на всём, в том числе и на еде. Может быть, для них быт – это главное.

– Да, для многих внешние атрибуты преуспевания очень важны, – продолжил мысль жены Эдуард. – Машина подороже, украшения. Людям тогда кажется, что они дотянулись до действительно преуспевших. Тут уж ничего не поделаешь.

– Вот именно! – резанула Майя. – У каждого свои идеалы. Вот мы, например, с Эдиком предпочитаем поездить за границу, мир посмотреть, а не вкладывать в быт.

Лицо у Зоей перекосилость завистью:

– Да уж, наездились вы тут. Не то, что мы с Люсиком.

– Ну что ты всё завидуешь! – злобно, по своему настроению, покачала головой Майя. – Вы же оба работаете. И я думаю, не на минимуме сидите.