Эйнар, держа Полиэллу за волосы, рывком вытащил ее из грязи, присел на ногу, несильно схватил женщину другой рукой за шею и закричал, пристально вглядываясь в выпученные темные глаза:

– Отпусти ее! Разорви связь! – он встряхнул измученную женщину с такой силой, что она чуть не повалилась набок. Ее колени разъехались на льду, и она повисла на его руке, едва дыша. – Ты можешь от нее избавиться! Уничтожь связь! Ты меня понимаешь?!! – он снова ее встряхнул, – Ты должна хотеть жить! Жить! Ты меня слышишь?!!

Полиэлла ничего ему не ответила. Ее безумные глаза пару раз моргнули, и то от забившихся под веки хлопьев почвы.

Эйнар отпустил велянку и встал, глубоко дыша ртом. Перед его глазами туманом клубился пар, притенявший яркий свет.

Полиэлла поползла от него к телу Юимси. Стремление узнать, что победит в сознании велянки: жизнь или смерть, держали нелианца на привязи. Эйнар продолжал наблюдать.

Подобравшись к остывшему телу дочери и склонившись над ним, Полиэлла некоторое время плакала молча.

Когда велянка нашла в себе силы заговорить, ее голос прозвучал не стонущим, не вздрагивающим от всхлипов, а твердым, как стук об утесы падающего с горы тяжелого камня. Она разговаривала с погибшей дочерью, как с живой. Ее слова походили на бред.

– Доченька! Родная моя! – трепетно произнесла Полиэлла и, собрав со щек соленую жидкость, смочила ею закрытые глаза Юимси. – Эти слезы я дарю тебе, чтобы ты могла оплакать свою малышку, как я оплакиваю вас обеих. Вы пришли туда, где покой и тишина. Я пока здесь, но чувствую – ненадолго. Мы скоро встретимся. Я понимаю, как тебе трудно было уходить, как ты любила светлый живой мир. Но знай, ничто во вселенной не исчезает, не оставив отражения в пространстве бытия. Все наши поступки запечатлены в невидимом зеркале. И твоя смерть не останется безнаказанной. Все, что мы оставляем в этом мире: и добро и зло, непременно возвращается к нам, как вода.

Ты тоже плачешь! Не надо плакать, милая. Наши слезы скоро высохнут, поднимутся в небеса, сольются с паром облаков, а потом возвратятся снегом. Сияющими кристаллами затвердевшей воды. Чистой, как твоя душа. Снег покроет раны планеты и излечит их. А потом вода снова растает и смоет всю грязь, весь пепел. Начнется обновление, очищение нашего мира. Так должно быть. И так будет.

В импульсных сигналах Полиэллы ярко проявилась агрессия. Женщина зачерпнула правой рукой горсть пепла с кострища, на месте которого лежала голова Юимси, посыпала им ее лицо. Смешав в ладони серые крошки со слезами, Полиэлла повернулась к Эйнару и поднесла открытую ладонь к губам.

– Они обязательно вернутся… Снегом… И смоют с лица нашей славной планеты все твое зло, всю твою мерзость. Избавят наш родной мир от чужого злодея, – громко и отчетливо произнесла она, глядя прямо на него, и сдула пепел с ладони.

Подхваченные порывом ветра серые крупинки понеслись к нелианцу и крошечным вихрем промчались над его головой.

Эйнар с равнодушным видом проводил их взглядом. Из всех возможных опасностей велянских проклятий он боялся меньше всего. Красно-рыжий властитель Релти верил в богов, магию и проклятия. Его младший брат не был так глуп и суеверен. Он мыслил рационально и не придавал значения сказкам разных народов.

Эйнар почувствовал угасание энергии велянки.

Снова повернувшись к дочери, Полиэлла нежно поцеловала ее холодный лоб, приподнялась, надрывно вздохнула, глядя на парящую среди облаков пламенную сферу, и свалилась замертво. Ее сердце навсегда перестало биться. Само. Без энергетического воздействия извне.

Эйнар окинул взглядом лежащие друг на друге тела велянских женщин, брезгливо отвернулся и направился туда, куда его манили плеск волн и запах водорослей – к озеру Тэминна.

Усталые, ослабевшие от постоянного недоедания старики с едва заметными из-за спутанных длинных волос и густой щетины загорелыми лицами, спешно покидали пляж, побросав у кромки воды длинные сети, наполненные волнистыми листьями плавучих водорослей.

Они спотыкались от слабости при подъеме на небольшую кручу острых скал, поскальзывались на льду, но не останавливались. Двигались вперед как можно быстрее, стремясь освободить путь высокой статной фигуре, бесшумно шествующей вдоль берегового обрыва.

Эйнар пропускал сквозь поле восприятия слабые импульсы хилых объектов, растекающихся от него волной. Старики мало его интересовали, и своим гордым видом он выказывал пренебрежение. Впрочем, они не видели его серьезного, но спокойного светлокожего лица со слегка вытянутыми уголками губ, да и сам нелианец не успевал разглядеть их опущенных вниз сморщенных лиц. Велянские старики не подпускали хищника близко, убегали прежде его приближения.

Нелианец казался им темным силуэтом на фоне слепящего глаза Идпинотена. Желтый свет проливал немного золота на крайние пряди его длинных волос, сметаемых назад порывами ветра.

Мирясь с присутствием велян, Эйнар привыкал чувствовать их рядом с собой и не реагировать вспышками агрессии. Он учился воспринимать их как часть окружающей среды, а не как цель для атаки.

Перед ним часть населения его планеты. Формально, веляне его народ, хоть он и принадлежит к другому биологическому виду.

Как странно… В его распоряжении целое государство, но пока он не чувствует полноты власти. А еще у него есть избранница, родная нелианская женщина, но пока он не видит и не чувствует ее искреннего доверия. Он совершил ошибку, попытавшись проникнуть в сознание Лары, чтобы узнать все тайны ее памяти. Сможет ли вернуть ее доверие?

Эйнар ступал по обледеневшему пляжу так тихо и аккуратно, что тонкий лед между крупными камнями проваливался под его ногой без хруста. Он шел по границе воды и суши. Накаты волн омывали его черные, сливающиеся с термокостюмом, высокие сапоги.

Велянские старики скрылись из вида и из сокращенного поля восприятия энергии. Мелких живых существ, поиском которых заинтересовался Эйнар, просматривая щели между погруженными в воду камнями, обнаружилось немного. Личинки водных насекомых, крупные черви и моллюски в плоских и спиральных раковинах плавали в толще воды или ползали по дну.

Умиротворенный Эйнар сменил режим поиска на состояние отрешенности. Его перестало интересовать живое присутствие. Он хотел избавиться от мутного осадка, прочно засевшего в сознании после самоуничтожения велянской женщины, но безумный вид Полиэллы не изгладился из памяти и живо представал перед ним.

Набежавшая волна выбросила к его ногам небольшое белое существо, похожее на итолида и по величине, и по форме сплюснутого туловища, окруженного двумя рядами тесно посаженных щупалец. Эйнар импульсивно отдернул ногу и, вздрогнув, едва не потерял равновесие.

Полученный во время первой нелианской охоты болезненный укус оставил глубокий шрам не только на коже, но и в глубине подсознания Эйнара. Непобедимый завоеватель на миг позабыл как о неуязвимости, так и о превосходстве над всеми существами галактики.

Разозленный, возненавидевший свой нелепый страх, Эйнар оскалился, всматриваясь во вспененную пучину, куда отлив волны унес моллюска. Он готов был раздавить напугавшее его существо или разорвать на мелкие куски и съесть, хотя на вкус оно могло оказаться не менее отвратительным, чем настоящий итолид.

Нелианец сердито фыркнул и встряхнулся, выражая недовольство самим собой. Успокоившись, он уравновесил поток энергии и максимально расширил поле восприятия – не для обнаружения конкретного объекта, а для того, чтобы замечать все живые движения вокруг.

Кэм, Эйнар и Воклит

Самый богатый велянин сидел, печально ссутулившись, на огромном гладком валуне, выпирающем из нагромождения мелких камешков у скалистой гряды. Он вертел пальцами свое несметное богатство, заключенное внутри темно-синих граней драгоценного сомбуна, и смотрел то сквозь полупрозрачный камень на свет, любуясь игрой кругляков искорок и зигзагообразных молний в его глубине, то на кудрявящуюся пенистыми волнами серо-синюю темную гладь озера, уходящую за горизонт подобно бескрайнему океану.