— Что с тобой? — раздаётся над ухом спокойный голос сестры. —Чего ты испугалась? — Кери заглядывает в комнату и зябко поводит плечами. Но и только. Лья сползает по стенке, утыкается в колени, силясь унять дрожь. Сестра же проходит в комнату. — На тебя произвела такое сильное впечатление кукла? — Какая кукла? О чём она? Льята недоумённо моргает. Кери тем временем покидает комнату, присаживается рядом с Льятой. — Ты серьёзно решила, будто бы это нога ребёнка? Сестричка, ты временами такая забавная! Накануне нападения на Двор дочка Глоры ревела на всю улицу, что мальчишки отобрали у неё куклу, которую «хагари Лайгана» подарила. Среди тех мальчишек были детки Чаррая. Лья, неужели ты не узнала свою игрушку? Ты же с ней лет девять назад вообще не расставалась!

— Это… — Льята недоверчиво рассматривает часть игрушки в руках сестры и чувствует себя дурой.

— И ты ещё хотела посмотреть на жертв тварей! — Кери насмешливо фыркает и забрасывает игрушечную ногу назад в комнату. Та падает с оглушительным для этого места стуком, отчего Льята вздрагивает. Кери вновь фыркает. Поднимается с пола, направляясь к дальней стене. — Смотри, сестрёнка! Вот здесь, на стене выведены символы призыва. А около окна проплешина. Тут словно обережь разорвана в клочья… и я не представляю, как это возможно. Похоже, то, о чём ты говорила, действительно может оказаться правдой. Помнишь, ты рассказывала, что, мол, обережь почти погасла около места нападения тварей? Только вот бабуля мне с ходу заявила, что подобное невозможно! — Кери прикладывает ладонь к запертому окну, — И я ничего не чувствую. Вообще ничего! Там, на первом этаже, ощущается присутствие, пусть и почти развеявшееся. Здесь же — ничего. Только вот обережь разорвана именно здесь… Я ничего не понимаю, Лья.

Льята подходит к сестре и смотрит в окно. Снаружи лишь замерший под коконом отцовской магии двор. Забор, сараи, колодец. И липкое что-то, вызывающее желание передёрнуть плечами, не смотря на то, что оберег на шее отгоняет большую часть неприятных ощущений.

— Давай вернёмся домой.

— Что, ты больше не хочешь «расследовать» эти смерти? Так скоро? — Кери заправляет за ухо выбившуюся из косы тёмную прядь, всё так же вглядываясь во что-то, видимое только ей.

— Хочу! Но здесь же ничего нет! Только хлам… и всё.

— Само собой. Всё, что может быть полезным, уже утащили ищейки Сайла, — кивает сестра. — Ты ведь не думала, что они оставят здесь что-нибудь для тебя? Хотя нет. Они оставили тебе твою куклу. В смысле, ногу куклы.

— Не издевайся.

Льята отворачивается от окна и решительно идёт к лестнице. Кое-как спускается на первый этаж, пересекает коридор и выбегает на крыльцо. Оборачиваться назад, чтобы посмотреть, следует ли за ней сестра, она не собирается. Просто прислоняется к дощатой стене и закрывает глаза. Как ни странно, но сейчас она действительно вспоминает эту самую куклу, которую папа когда-то привёз из Бринн. Тогда Льяте было лет восемь… кажется. Кукла в то время была почти в рост её самой и совсем не отличалась от человека… Льята очень долго повсюду таскала игрушку с собой.

— Знаешь, я сейчас вспомнила, какой смешной ты была, когда притаскивала куклу в столовую и на полном серьёзе просила поставить перед ней тарелку. — Льята даже не заметила, когда Кери оказалась рядом.— Хагари Лайгана жутко на отца сердилась за этот подарок. Ты знала?

— Что? Почему сердилась?

— Игрушка стоила больших денег, во-первых, — сообщает сестра, жестом предлагая Льяте следовать за собой. Они возвращаются тем же путём, что и пришли. — А во-вторых, твоя мать считала, что тебе следует больше общаться с живыми людьми, а не с поделкой бриннских магов. Знай она, во что ты сейчас впуталась… я про Таго, если что… она бы посчитала иначе, как думаешь? — Кери замирает посреди двора, задумчиво рассматривая ухоженные клумбы. — Красиво тут. Жаль будет, если мёда в этом году мы не дождёмся.

— Как у тебя сплетаются в одно здешняя красота и мёд?

— Никак. Просто мысли вслух, — сестра вновь сдвигает доску в заборе. Льята торопится поскорее выбраться наружу.

Здесь на неё обрушивается удушливый полуденный зной, особенно остро ощущающийся после вязкого холода Двора. Вслед за жаром приходят звуки и запахи. Которых слишком много. Так много, что начинает кружиться голова. Льята и не знала, что мир вокруг неё столь ярок. Она встряхивает головой, отчего причёска окончательно распадается. Льята собирает волосы в конский хвост. Ну, да — простовато. Ну и что? Кто её тут видит? Льята отходит от забора, не задумываясь над выбором дороги. О чём сразу же и жалеет, ухитрившись оцарапаться прошлогодними высохшими колючками. Сердито шипит, выпутывая колючки из волос. Подошедшая Кери ехидно улыбается, но молчит.

***

Берна лениво обмахивается веером, с некоторым любопытством рассматривая редких прохожих. Она устроилась на скамейке, стоящей в затенённой части парка, и вот уже довольно долгое время ожидает прихода брата. Того самого брата, который пообещал, что Берна «и заметить отсутствия не успеет», после чего исчез в неизвестном направлении. Берна складывает веер и ударяет им по ладони, давая выход раздражению.

Бринн ей совершенно не нравится. Даром, что самый крупный город на северо-востоке страны. Да по сравнению с ним Дайвег — серый и невзрачный, как Берне всегда казалось — яркий, незабываемый город! Одни скалы, летом усыпанные звёздочками цветов, чего стоят! Здесь же всё смотрится тускло, словно сквозь мутное стекло. Может быть, это из-за жары? Сейчас, в полдень, воздух дрожит от жара. И Берна с огромным удовольствием бы оказалась сейчас в гостинице, где есть хоть какое-то спасение от зноя… а ещё лучше — дома, в Дайвеге, где половину лета льют дожди, а солнце проглядывает сквозь тучи лишь по большим праздникам. А ведь она ещё завидовала Льяте!

Берна шумно выдыхает, откидываясь на ажурную спинку скамейки, и тут же с ойканьем возвращается в прежнее положение — металл кажется раскалённым. Она мрачно рассматривает красивую — только по местным меркам, правда, поскольку во всех других городах, где повезло побывать такого убожества днём с огнём не сыщешь! — выложенную разноцветными плитами дорожку парка. Именно по этой самой дорожке должен прийти Нейл. Давно уже должен прийти, кстати!

— Дурацкий город!

— И что же в нём такого дурацкого? — раздаётся за спиной. Берна оборачивается, чувствуя, как её причёска, на которую было потрачено всё утро, вот-вот рассыплется. Позади скамейки обнаруживается совсем молодой парень, не старше Нейла. Он обходит скамейку и плюхается рядом, отчего выгоревшие до желтизны волосы закрывают лицо. Парень ладонью откидывает их назад и дружелюбно улыбается. — Вы ведь не против?

— Это парк, — пожимает плечами Берна.

— Так что же в городе дурацкого? — повторяет вопрос неожиданный собеседник.

— Унылый, скучный. Серый какой-то… я ожидала большего, когда отправлялась сюда, — неожиданно для самой себя отвечает Берна. — Знаете, я столько слышала про ваш край, и…

— Про тварей, наверное, так? — понимающе улыбается парень. — Они не разгуливают при свете дня. А что о серости… это просто время неудачное. Много лет не бывало подобной жары — из-за неё все деревья повяли. Вот видели бы вы Бринн весной! Каждый дом просто тонет в цветах! А сейчас…

— Мне трудно представить то, что вы рассказываете. Этот город — худшее, что мне довелось видеть! Надеюсь, что Севре будет хоть немного интереснее!

— Вы собираетесь в Севре? — собеседник удивлённо приоткрыл рот. — Вот уж там точно нет ничего, что может представлять хоть какой-то интерес! Уж поверьте, сударыня! Я там всю жизнь прожил и могу в этом вас заверить.

— Вот как? — Берна разворачивается к парню, рассматривая его теперь уже с большим интересом. Увы, он ничем не отличается от прочих людей. Светлокожий, зеленоглазый. Невысокий, как большинство местных жителей. Ничего примечательного. — А как же Печаль?

— А, это… — парень кривится. — Поверьте, эти цветы далеко не так… приятны, как вам может казаться. Даже у нас, уроженцев этих мест нет сил противиться их власти. Проклятье Севре уничтожает любого, кто даст слабину. Из тех, кто ежегодно приходит в наши края для сбора слёз, назад не возвращается около трети. Любоваться такими цветочками стоит лишь под защитой магии, а ещё лучше — на страницах книг.