— О чём ты? — не понимает Льята.

— О колдунах, Лья. О ком же ещё? — словно неразумному ребёнку поясняет Рийси. Она придерживает светло-зелёную юбку, чтобы та не стелилась по дороге. Лья некстати думает, что Рийси и в голову не придёт надеть что-то какого-нибудь другого цвета, и что её собственное платье уже насквозь пропылилось. И стоит подумать о том, как скрыть его от глаз матушки. Рийси тем временем продолжает говорить. — Я не понимаю, как вы терпите власть этих людишек над собой, подруга. Стоит им пожелать, и вы с радостью бежите исполнять их веления. Готовы отдать последнее, даже не надеясь на то, что вам действительно помогут. Как вы…

— Ты не понимаешь. — А как объяснить? Семья Таго приехала в Севре несколько лет назад, и вряд ли пришлые способны понять, чем живут люди в Севре. Город слишком далеко от остального мира. А твари слишком близко. И королевских магов, способных укротить гостей с той стороны, здесь нет. И даже то, что именно здесь добывают слёзы, не заставит выпускников академии приехать сюда. Папа — один из тех нескольких смельчаков, которые согласились после обучения вернуться на родину. И к кому бежать за помощью? Глупый вопрос. Лья прислоняется к двери дома Рийси. Надо же! Даже не заметила, как они добрались! — Они вовсе не указывают, как кому жить. И вообще почти не лезут в жизнь других людей.

— Правда? Не лезут? — Рийси заправляет светлый локон, выбившийся из причёски, за ухо. — Стоило одной ведьме пожелать, как твой отец оказался в её постели. А потом ещё и ребёночка в дом взял. И ни ты, ни твоя мать ничего не посмели возразить. Скажешь — не так? И никто даже слова против сказать не смеет! Знаешь, Лья, такое нигде не может произойти. Только здесь, в Севре. Родители до сих пор поверить не могут, что подобное вообще возможно! Вы же её ещё и равной считаете. Да место этой девки — среди прислуги… как и вообще всех слишком много возомнивших о себе магов… но никак не рядом с нами! — Рийси кривится. — Скажи, а твоя мать сильно радовалась, отпуская мужа в постель к ведьме?

— Рийси, папа был увлечён матерью Кери до того, как встретил маму. И после его свадьбы они с Шианн ни разу не виделись. А сестру привела её бабушка, когда твари почти прорвались в их поселение, и оставлять там детей было слишком опасно. И, если бы папа был против, он ни за что бы не позволил Кери жить с нами. — Льята отворачивается от подруги, с преувеличенным интересом разглядывая безлюдную улицу. Смотреть сейчас на Рийси нет никакого желания.

— Ну, сейчас-то ей ничто не угрожает? Но это твоя «сестра» продолжает жить рядом с тобой… а правда, что твои родители ещё и приданое за неё дать хотели? — Рийси прижимается к Льяте, почти шепча на ухо. — И ведь, ни сколько не сомневаюсь, она себе воображает, что всё так и должно быть. Просто потрясающе!

Лья тяжело вздыхает, не зная, как возразить. Кери, конечно, не подарок и много чего о себе думает, но таких слов не заслуживает. Но как сказать это Рийси и не поссориться? Особенно сейчас, когда она так расстроена отказом Тисс.

К счастью, ничего говорить не приходится. Едва только повернувшись к Рийси, Лья замечает радость на её лице. Причина такой внезапной смены настроения обнаруживается на другой стороне улицы. Молодой человек в потрёпанной одежде улыбается в ответ. Рийси торопливо прощается с Льятой и скрывается за дверью дома. Молодой человек же тотчас разворачивается и уходит прочь. Лья чуть слышно фыркает — надо полагать, что, когда… эм… возлюбленный подруги доберётся до чёрного входа дома Таго, дверь будет уже отперта. Что ж, возможно у кавалера Рийси получится её успокоить.

Лья сбегает по ступенькам и быстрым шагом направляется домой.

Город, на самом деле, не так пуст, как может показаться на первый взгляд. Да, жара разогнала всех, кого можно, по домам, но тем не менее довольно много людей по только им одним известным причинам готовы находиться под палящим солнцем. Конечно, та улица, на которой стоит дом семейства Таго, пустынна — прислуга пользуется «чёрной» дорогой, находящейся с обратной стороны домов (именно туда и направился кавалер Рийси). А вот ближе к центру города можно встретить редких прохожих. Около фонтана, например, Лья замечает нескольких мужчин в пропылённой одежде. Первые сборщики слёз в этом году. Скоро в Севре будет шагу некуда ступить, чтобы не столкнуться с ними. Лья крепко сжимает оберег и проскальзывает мимо незамеченной.

«…— Лья, сестричка, я, конечно, не в восторге от того, что сейчас скажу, но будь любезна использовать эту плетёнку при встрече с тем сбродом, что здесь каждое лето ошивается.

— Что это? — Льята с интересом рассматривает простенькую косичку из цветных нитей с хрустальной капелькой на ней.

— Оберег. Отводит глаза посторонним.

— Ты правда считаешь, что со мной что-то может случиться? — Льята удивлённо смотрит на сестру. — Я весь прошлый год спокойно разговаривала со сборщиками, и ничего плохого не произошло.

— Может. Те, кто живёт здесь всю жизнь, и пальцем тебя не тронут. Все прекрасно знают, чья ты дочь, и что будет, если тебя обидеть. Но пришлым это неизвестно. Так что тебе сильно повезло в прошлом году. Знаешь, всякое бывает. И ты, в отличие от меня, ничего не сможешь сделать…»

…Нет, Льята не верит в то, что кто-то из этих людей может сделать ей что-нибудь плохое, но сейчас она совершенно не желает быть замеченной. Лья отдаляется от фонтана с некоторым сожалением — не будь около него пришлых, можно было бы и задержаться. Что ж. Жаль. Значит, стоит отправляться домой. Лья придерживает юбку, чтобы та не путалась в ногах, но не успевает сделать ни шагу.

— Лья? Что ты здесь делаешь одна?

— Папа? — Льята удивлённо оборачивается. Папа явно недоволен тем, что она не дома. — Я возвращаюсь домой от Рийси. Это ведь не так далеко. И я решила, что вполне обойдусь без сопровождения.

— Вот как. А я уж подумал было, что ты вновь выведываешь чужие секреты, — чуть улыбается папа. — Представляешь, Аран, — обращается он к своему спутнику, — Лья, видимо, считает, будто ничто в Севре не может происходить без её ведома!

— Это не так, папа! — возмущается Лья под добродушный смешок молодого начальника севрасской стражи. Но папа не обращает внимания на её негодование, жестом отсылая домой.

Льята сидит напротив сестры, которая, кажется, совершенно не замечает её. Матушка увлечённо рассказывает папе про то, как идёт подготовка к первой свадьбе сезона — разумеется, матушка с радостью взялась помогать с оформлением и всем прочим. Папа пытается делать вид, будто ему всё это безумно интересно, Кери даже не пытается — рассматривает что-то поверх головы Льяты. Лья же не может проглотить ни кусочка, каждое мгновение ожидая, что сестра расскажет родителям про Тисс. Но Кери молчит. Откуда ей стало известно про их с Рийси визит к старухе, Лья даже не берётся представить. Наверняка Тисс ей и рассказала. Только непонятно — почему же она тогда не сообщила, зачем девушки к ней приходили. Как бы то ни было, сестра с ходу запретила Льяте соваться к ведьме. И не объяснила причину запрета… Ага, конечно! Сестра, разумеется, старшая и колдовать умеет, только Лья не собирается её слушать. В конце концов, Льята не делает ничего опасного. Просто помогает подруге. Что в этом плохого? Да даже прогулка до Медового Двора была опаснее! Лья тихонько вздыхает и отодвигает тарелку с нетронутым ужином. Сославшись на головную боль, она направляется к себе. До самого порога комнаты чувствует взгляд сестры.

В комнате Лья падает на кровать и бездумно рассматривает потолок. Стоит пойти к сестре и выяснить, собирается ли та рассказывать родителям про Тисс, но нет никакого желания сейчас видеть эту ведьму. Лья зажмуривается и тут же распахивает глаза, когда из шкатулки, спрятанной в тайнике у изголовья кровати, доносится мелодичный звон. Лья торопливо вынимает небольшой молочно-белый кристалл, который сейчас слабо мерцает.

— Берна?

— Лья, доброго дня, — слышится искажённый до неузнаваемости голос подруги. Кристалл старый и давно уже работает не так, как хотелось бы. Но Лья рада, что есть хотя бы такой. Иначе вот так просто поговорить с Берной, живущей на другом конце страны, было бы невозможно.