За окнами вертолета вновь виднелась сельва – бесконечные верхушки деревьев, изредка перемежающиеся участками болот и руслами многочисленных рек. Лес больше не выглядел чужим, и это было удивительное чувство. Возможно, свою роль играло то обстоятельство, что они возвращались домой. Что конкретно они называли бы теперь домом, было до конца не ясно, но, по крайней мере, они были на пути в Олинду. А потом каждому предстояло решить, чем они будут заниматься дальше.

Похоже, определились с планами пока только двое – Ноэл и Сара. По их счастливым лицам было видно все без слов. Мвита была за них искренне рада. Она украдкой посмотрела в сторону Тихомирова и Рика Матиаса. За время экспедиции девушка прониклась уважением к ним обоим. Пожалуй, впервые в ее взрослой жизни она оказалась в ситуации, когда мужчины, окружающие ее в течение многих дней, не попытались с ней флиртовать и добиваться ее расположения. Это было крайне для Мвиты непривычно – обычно у нее отбоя не было от ухажеров. «Ченг, конечно, еще мальчишка, – подумала она, – у него сейчас в голове что угодно, только не девушки. А вот двое других – уже большие мальчики. И я им благодарна, что они пытались ко мне приставать, это было бы ужасно. Ну, Тихомиров – не от мира сего, он бы, пожалуй, и не догадался флиртовать, а вот Матиас… – она задумалась. – Мне казалось, что я ему нравлюсь, это так явно чувствовалось. Почему он не пошел дальше?».

Впрочем, как бы то ни было, Мвита была рада, что не пришлось давать Рику от ворот поворот и портить и без того непростые отношения в отряде. Она еще немного подумала и решила, что Матиас – профессионал, а такие люди не смешивают работу и флирт.

Она улыбнулась и стала вспоминать их путешествие. Мвита пыталась понять, согласилась бы она на участие в экспедиции, если бы знала, каким сложным и опасным оно окажется. Тщательно все взвесив, девушка пришла к выводу, что она не жалеет о том, что отправилась в сельву. А ведь еще совсем недавно она была уверена, что не годится для участия в авантюрных предприятиях. Никогда нельзя быть ни в чем уверенной – это правило Мвита усвоила раз и навсегда. И чтобы не сдвинуться на переживаниях, стоит относиться к неудачам и успехам проще. Получилось все, как планировала – отлично! Не вышло, как задумывала – ничего, будет еще одна попытка! Такое отношение к результатам – или их отсутствию – намного облегчало жизнь.

«Когда у меня появился этот «здоровый» цинизм? – грустно подумала Мвита. – Я ведь раньше такой не была».

Она притихла и задумалась. Ей вспомнились события пятилетней давности. Она ездила со своей миссией в Эрг. Это было уже пятый или шестой ее рейд с гуманитарной помощью, но именно в тот раз она совершила поступок, который перевернул ее мировоззрение.

Мвита всегда, с самого детства – так воспитали ее родители – верила в уникальность каждого живущего на земле существа, и никогда даже не допускала мысли, что она сможет посягнуть на данное человеку природой право жить. Кто она такая, чтобы решать это? Ты – достоин жить, потому что ты добрый, платишь налоги и любишь свою бабушку, а ты – нет, потому что ты обижаешь соседскую собачку и завел любовницу, а еще продаешь наркотики одному миллиарду людей. Так, что ли? А если ты любишь бабушку и не обижаешь собачку, но все-таки продаешь наркотики – тогда что? Мвита в молодости много думала над этим вопросом и не нашла однозначного ответа, в конце концов решив, что для этого есть правительство, полиция и суд. Такие случаи не решают рядовые граждане вроде нее, даже если на их пути встают мерзавцы и негодяи. Их надо сдать в полицию, пусть там разбираются.

Но вот беда – в тот раз до ближайшего участка с полицейскими – сотни километров и огромная Стена, за которую еще надо как-то попасть. А мерзавец – вот он, тут. Промедли минуту, и сволочь уйдет за угол, оставшись без заслуженного наказания, и унесет с собой отобранную гуманитарную помощь, которую всего лишь несколько минут назад получила одна несчастная, замученная лишениями женщина, в надежде прокормить своих изголодавшихся детей. Мвита решила догнать беднягу и передать ей дополнительную упаковку концентратов, но увидела ее уже открывающей дверь своей убогой хижины. И тут Мвиту окликнул коллега, задержав ее на несколько драгоценных минут.

Прямо с порога хижины Мвита натолкнулась на маленькое тельце ребенка, ничком лежащее на полу с неестественно вывернутой шеей, следом она увидела еще одного малыша, не подававшего признаков жизни, а в темном углу хрипела с перерезанным горлом та самая женщина, которую догоняла Мвита. По полу ползал какой-то мужик в полосатом балахоне, собирая раскатившиеся по комнате банки с концентратами в яркий мешок, в котором привезли гуманитарную помощь активисты движения «Открытый мир». Он чувствовал себя настолько уверенно, что даже не позаботился прикрыть дверь дома. Скорее всего, грабитель уже ждал ее в хижине, зная, что хозяйка стоит в очереди за продуктами. Наверняка, он сначала убил детей, а женщину зарезал, как только она переступила порог своего дома.

От увиденного ужаса Мвита на мгновение застыла. Время остановилось. Она не могла оторвать глаза от двух маленьких тел, лежащих у нее под ногами. И тут мужик на четвереньках вдруг поднял глаза и наконец-то увидел неподвижную молодую женщину в проеме дверей с банками концентратов в руках. На ее лице и в глазах он увидел страх, боль и отчаяние – вполне уместные для этой ситуации эмоции и хорошо ему понятные. Владелец полосатого балахона сально улыбнулся и стал медленно подниматься на ноги. На его лице не было ни тени страха. Мвита приросла ногами к полу и не могла пошевелиться. Скорее всего, бандит подумал, что она испугалась, и это его, похоже, весьма обнадежило. Прирезать еще одну женщину – это плевое дело, а лишняя пара концентратов ему не помешает. В руке бандита тускло сверкнул нож…

Возвращаясь из этой поездки, Мвита, забившись в дальний угол трейлера, вновь и вновь обращалась к тому моменту, когда она перешагнула порог нищей постройки. И сейчас она понимала, что сделав шаг внутрь, Мвита переступила не порог, а черту, которая разделила ее жизнь на «до» и «после». Она входила в дом, веря, что жизнь любого человека священна, и всего лишь один шаг ей понадобился, чтобы эту веру разрушить собственными руками. Никогда в жизни она не испытывала такого сильного чувства ненависти, как в тот момент.

«Я была готова разорвать его на куски, – вспоминала Мвита. – У меня было только одно желание – наказать. Нет, это была не месть, – пыталась анализировать она свои поступки. – Я не знала эту женщину, и у меня не было личных чувств к убийце. Я просто поняла в тот момент, что он не должен жить. Ни при каких условиях. Я чувствовала себя орудием возмездия, действующим от имени всего человечества. Эта тварь не заслуживала правосудия», – с каким-то холодным удовлетворением подумала девушка.

Мвита не чувствовала никакого страха, боли или растерянности, все ее эмоции перекрыла слепая, бешеная ярость. От нее звенело в ушах, стучало сердце, и Мвита буквально почувствовала, как похолодели ее щеки, несмотря на удушающую жару на улице. До конца жизни она запомнит эту улыбку с гнилыми зубами и сальный взгляд на отвратительной роже убийцы. Она так ненавидела его в тот момент, что швырнула одну из банок нападающему прямо в лицо, практически не целясь и будучи совершенно уверенной в своей меткости – она просто не имела права промахнуться. Удар был такой силы, что полосатый балахон с воплями свалился навзничь на пол, схватившись за выбитый глаз. Он извивался в криках на земле, когда к нему молча подошла хрупкая, изящная женщина и с размаху ударила его по голове второй банкой. А потом ее взгляд случайно упал на вывалившийся из руки убийцы нож…

Вертолет немного тряхнуло, и Мвита очнулась. Кажется, она задремала. Это хорошо, потому что каждый раз, когда она вспоминает об этом случае, у нее начинается озноб и раскалывалась голова. Она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что убила человека. Но при этом она ни о чем не жалела, и совершенно не раскаивалась в том, что сделала.