Она перезнакомилась со многими клиентами и почти со всем персоналом конефермы.

Супруга шефа настояла на совместной с мужем поездке за границу, и Алиса радовалась возможности провести на конеферме подряд десять предстоящих майских праздничных дней.

Весь апрель выдался настолько теплым, что на угодье и лугу выросла трава, и это радовало конюха Федора Акимовича.

Именно с этим пятидесятилетним мужчиной Алиса нашла общий язык, видимо на фоне их любви к лошадям. Когда она уверяла конюха, что конь Домино (Доми, Доминошечка) при встрече улыбается ей, Федор Акимович понимающе кивал головой.

– Доми сразу влюбился в тебя, и он ревнует к Павлу.

По деревенской привычке конюх был со всеми на «ты», даже с хозяином фермы, правда, величая его по имени-отчеству. Соблюдал, так сказать, субординацию.

Исключением была главный бухгалтер Елена Степановна, хотя и была моложе Федора Акимовича на шесть лет.

Кухарка Агафья Ивановна, жена конюха удовлетворяла любопытство Алисы Симоновой, рассказывая о событиях, происходящих в настоящее время, так и происходивших в прошлом и касающиеся работников конефермы и некоторых клиентов.

Но в общепринятом смысле кухарка не была сплетницей. Она делилась информацией, радея за семейство и бизнес Коняевых. В деревне работы не было и даже техничкой в школу не устроишься. А тут пусть небольшая конеферма, но у супругов стабильная работа, и они смогли купить машины не только себе, но и сыну.

Как обычно Алиса Симонова приехала на конеферму чуть пораньше, чтобы приобрести деревенскую продукцию в кафе. На входе она столкнулась с выходившей хозяйкой фермы. Мария Ильинична была явно не в настроении и, как показалось Алисе, чем-то взволнована. И то, что та не задержалась перекинуться словечком, подтвердило предположение Алисы Симоновой: хозяйка была не в духе.

– Ну, ты как раз вовремя, – воскликнула Агафья Ивановна. – Хозяйка завезла банки с солеными груздями и сушеные белые грибы. Бери, дома супчик с бабушкой сварите, – посоветовала кухарка.

Агафья Ивановна была в курсе, что Алиса жила вместе с ее бабушкой Татьяной Петровной и их соседом в четырехкомнатной квартире. (О приобретении квартиры с обременением читайте в третьей книге серии про Алису Симонову «Кто сеет ветер, пожнет пулю».)

– Я возьму и то, и другое, а еще деревенский хлеб. Сумку оставлю у Вас, а после занятий заберу. Если привезут молочку, отложите для меня творог и сметану, – попросила Алиса Симонова.

Конь и Павел Ростовцев ждали Алису.

– Здравствуй, Доминошечка, – поприветствовав Ростовцева, произнесла Алиса, ласково погладила коня и принялась угощать его принесенными с собой овощами и фруктами.

– Вы еще к конюшне не подошли, а Доми учуял Ваше приближение, – сообщил Павел Ростовцев. – Сегодня я решил усложнить занятия для вас обоих.

Через некоторое время Алиса забыла о мрачном настроении Марии Ильиничны и о возникших вопросах по этому поводу. Она увлеченно осваивала новые навыки.

Проведя утреннюю романтическую прогулку с парой влюбленных, Мария Коняева заехала домой за заготовками, закупленными у знакомых деревенских грибников, и поехала в кафе.

Она вспомнила, как четыре года назад уговорила мужа открыть на территории конефермы собственное кафе.

– Мясную и молочную продукцию будем закупать у местных, и я уже знаю у кого, – убеждала Мария Ивана.

За весну и лето нанятая бригада строителей возвела одноэтажное здание, а местные рукодельницы к открытию кафе пошили шторы, скатерти и салфетки.

Затраты быстро окупились. Агафья Ивановна, нанятая кухаркой (у нее за плечами было оконченное кулинарное училище) без устали пекла пироги, хлеб, ведь с каждой проданной продукции она получала процент.

Клиенты были довольны: после занятий они могли пообедать или поужинать и купить домой что-нибудь вкусненькое. Деревенские жители сдавали на конеферму собранные ягоды, грибы, яблоки, сливы из садов и излишки овощей с огородов.

Деревенские записывались в очередь для проведения в помещении кафе свадеб, отмечали там юбилейные даты. И все это приносило доход.

Будучи с компьютером на «ты» Мария изучала практику зарубежных и отечественных коневодческих хозяй1ств и не боялась применять почерпнутые идеи на своей конеферме. Так она уговорила Павла Ростовцева взяться за занятия с детьми-инвалидами и больными ДЦП, и с взрослыми с физическими недостатками.

Вроде бы все хорошо, бизнес успешный. Но что-то в последнее время у нее частенько минорное настроение.

Непонятное творится с мужем. Он с меньшим энтузиазмом вникает в дела, словно его голова забита посторонними мыслями. Он стал меньше участвовать в жизни их детей: шестнадцатилетнего Мирона и двенадцатилетней Марианны, да и от нее стал отдаляться.

Так и не определившись с создавшейся ситуацией, Мария вошла в кафе.

Время было раннее, и посетителей практически не было. Помощник по хозяйству и мастер на все руки тридцатилетний увалень Кузьма стал заносить в подсобку банки и коробы с грибами, а Мария с кухаркой принялись обговаривать, что можно выставить на продажу и по каким ценам.

Мария приняла предложение Агафьи Ивановны отведать сырников с компотом из ягод, и они уединились в кухонном блоке.

В зале хлопотала официантка и помощник кухарки пышнотелая Варвара.

– Что-то ты, Марьюшка, бледная и не в веселом расположении духа, – многозначительно обронила кухарка.

– Мало ли проблем в хозяйстве, – обтекаемо ответила Мария Ильинична.

Но Агафья Ивановна словно ждала этих слов. Она поплотнее прикрыла дверь кухонного блока.

– Хозяйка, ты вся в делах и в заботе о детях не замечаешь, что творится у тебя под носом или не хочешь замечать, – заявила Агафья Ивановна. Но, заметив показное равнодушие, вдохновилась на продолжение рвущейся с языка отповеди. (Бесхитростная деревенская простота?!) – Не только мой Федор, но почти весь персонал конефермы, да и клиенты наблюдают, как Оксана Гданько вертит своей тощей задницей перед Иваном Владимировичем. И только одна Мария свет Ильинична безглазая ни сном, ни духом не ведает, как охмуряют ее мужика, а может уже охмурили. А может нам всем скинуться на подзорную трубу?

– Вот оно объяснение того, что творится с Иваном, – вспыхнуло в голове Марии.

Мария Коняева была ревнива, но подавляла это чувство, считая его слабостью.

Почувствовав себя выставленной на посмешище не только коллектива, но и клиентов, она разозлилась на… кухарку. Особенно после ее слов, что гнать надо поганой метлой эту Оксану Гданько.

– У Вас, Агафья Ивановна, погляжу, мало своей работы, если пытаетесь решать за хозяев кадровые вопросы, – неожиданно вспылила Мария.

– А кто тебе глаза откроет на очевидное? Речь идет не только о возможной потере тобой твоего мужа, а о потере в скором времени наиболее состоятельных клиентов, высказывания которых волей неволей приходится выслушивать. Легче всего спрятать как страус голову в навоз, – упрямо продолжала выговаривать кухарка. – Эта бесстыжая Гданько вешается не только на твоего мужа, но вдобавок пристает к клиентам. Задалась целью выйти замуж за обеспеченного мужика.

Мария могла проигнорировать упреки, касающиеся ее личной жизни, но от проблем, из-за которых могло пострадать ее и мужа детище, она не имела права отворачиваться. Слишком много моральных и физических сил вложено в бизнес, от многого приходилось отказываться, чтобы он был успешным.

И лишиться и мужа, и бизнеса из-за потерявшей всяческий стыд сексуально озабоченной девицы…

– Ни за что, – сказала себе Мария и потребовала от кухарки подробностей.

Оксана Гданько никому не рассказывала, что ее отец работал конюхом. От матери она унаследовала красоту, от отца умение управлять лошадьми. Больше ничего.

Всю жизнь, проведя рядом с этими животными, Григорий Гданько погиб нелепо от удара копытом необъезженного жеребца. Но его гибель помогла девятнадцатилетней Оксане устроиться инструктором в коневодческое хозяйство.