За столом, прямо напротив, сидели мейстер Волкан, воспитательница из Королевской гавани Алина и принц Рейегар. Мальчик подпирал пухлой ладошкой щёку и всеми силами старался сосредоточить внимание на именах, девизах и гербах северных домов. Он не капризничал, стойко принимал свою незавидную участь, и морщинка между его бровей (совсем как у Джона!) выражала высшую степень концентрации.

— Карстарки, «Солнце зимы», — хорошо поставленным голосом вещала Алина, женщина с твёрдой линией губ, сеткой морщинок на строгом лице и пшеничными волосами, убранными в пучок. Наверняка, она до приезда на родину короля понятия не имела о половине этих семей, для чего и призвала на помощь Волкана, но излучала каменную уверенность.

Рейегар уныло повторил за воспитательницей. Мейстер перевернул лист толстой книги «История Севера», переходя к следующему дому. Мальчик, грустно вздохнув, провёл пальчиком по страницам, которых осталось больше половины. Он отчаянно напоминал Брана, коему мейстер Лювин всеми силами прививал усидчивость и любовь к истории, но выходило не слишком-то успешно.

— Знаете что, — Санса отложила шитьё. — Я бы хотела предложить свой способ.

— Мы все во внимании, леди Старк, — ответил Волкан, и Рейегар обернул к ней лицо, исполненное надеждой, что его скучнейшее занятие скоро закончится. Санса улыбнулась и присела рядом с племянником на лавку. Она вытащила из-под книги чистый лист бумаги и жестом попросила Алину подать мелок.

— Срисовывай гербы, как получится, — сказала она Рейегару. Фиалковые глаза мальчика (как у Дейенерис, совсем как у неё) наполнились сомнением, и он неодобрительно прищурился в лучших традициях матери, когда Санса смела предлагать свои идеи. А Джон ещё и соглашался.

— Я совсем не умею рисовать, — смущённо буркнул он.

— Но это ведь интереснее, чем просто зубрить, ты согласен?

Рейегар кивнул, тряхнув тёмными кудрями. Покрутив в пальцах мелок, он старательно принялся срисовывать два скрещенных ключа — герб Локков. Получились две кривые закорючки, и это вновь ностальгически напомнило ей Брана. И Арью, которая точно так же сгибалась над листком и от напряжения слегка высовывала кончик языка, выводя линии. Когда с ключами было покончено, мейстер и воспитательница рассыпались в похвалах, перевернув страницу… Где красовался водяной с трезубцем. Глаза Рейегара наполнились ужасом, он в поисках поддержки вновь обернулся к Сансе.

— Герб слишком красивый, — тактично произнёс он, упорно маскируя паническое «у меня так никогда не получится!».

— Ну, если ты позволишь тебе помочь… — не дожидаясь окончания фразы, он часто закивал, и Санса не смогла сдержать смеха. Она усадила мальчика к себе на колени и, взяв его ладошку в свою, принялась водить мелком по бумаге. Рука у него оказалась уверенная, твёрдая, и с возрастом он, конечно же, смог бы освоить рисование в совершенстве.

— Если не будешь давить так сильно и размахивать так резко, то линии будут получаться более плавными. Видишь? — объясняла Санса. Она знала — её мать никогда не тратила времени на Джона, правильнее сказать — всеми силами старалась сделать вид, будто его вовсе не существует. Но Санса запрятала осуждение в самый дальний угол своих мыслей. В конце концов, фиалковые глаза племянника тоже будили в сердце весьма двойственные чувства.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Джон. Санса на краткое мгновение поймала его замешательство, удивление на грани шока, будто бы это сказочные грамкины и снарки пировали за столом, или на землю спустилось какое-то неведомое чудо света. В каком-то роде именно так для него и случилось, как ещё объяснить отражения Кейтилин Старк и пятилетнего Джона Сноу у неё на коленях?

Алина и мейстер, как истинные блюстители рамок приличия, соскочили со своих мест при появлении короля. Он, впрочем, мгновенно принял свой обычный серьёзный вид, и едва ли хоть кто-то в комнате, кроме Сансы, заметил трещины его самообладания.

— Если позволите, я бы хотел остаться с семьей наедине, — твёрдым голосом объявил Джон.

— Конечно, ваша Светлость, — ответила Алина, присаживаясь в изящном реверансе. Волкан кивнул сначала Сансе, затем королю, и последовал в коридор за воспитательницей.

Джон уселся напротив Сансы, и хоть на его лице уже не читалось прежнего замешательства, но глаза выражали едва ли не сомнение в собственном рассудке. Малыш все еще сидел у нее на коленях и дорисовывал трезубец в руках водяного. Почти безотчётно Санса перехватила племянника поудобнее и прижала к себе поближе.

— Я не моя мать, ты ведь понимаешь это? — мягко произнесла Санса.

— Я и не имел в виду ничего такого. Я это знаю, — ответил он, все еще не отводя взгляд, и в его голосе, в его глазах сквозила нежность, отчего-то заставляющая смутиться и почти покраснеть. Она не всегда могла прочесть Джона. Но различала в тех редких мгновениях, когда он оказывался эмоционально обезоружен, слишком многое, заставлявшее сердце пропускать удар.

— Смотри, это мы нарисовали, — гордо сказал Рейегар, размахивая перед отцом рисунком. — Герб Мандерли! Красиво?

— И правда, — Джон внимательно рассмотрел рисунок перед тем, как вернуть обратно. — Очень красиво, — он одобрительно улыбнулся, и малыш довольно хмыкнул, вновь принимаясь рисовать. Кажется, этот северный дом отложится в его памяти на долгие годы.

— Добрые вести из столицы? — поинтересовалась Санса. На заре прилетел ворон от Тириона, с одним милым, вежливым посланием для леди Винтерфелла — и с другим, уже не для её ума.

— Все в порядке. Несколько обычных вопросов, про дотракийцев и Дорн, — Джон устало ущипнул пальцами переносицу.

— Северяне до сих пор не привыкли к соседству с одичалыми. Не жди, что южане приспособятся к своим соседям быстрее. «Почему мы должны делить с этими дикарями нашу еду», — низким голосом, близким к интонациям лорда Гловера, сказала она.

Джон фыркнул.

— Так и есть. Быть правителем иногда тоже самое, что быть нянькой у кучи детей, которые не могут поделить пирог, — он замолчал на пару мгновений и будто бы невзначай проронил: — Кстати, о правителях. Ты подумала насчет Гаррольда?

Санса поерзала на скамье, устраиваясь чуть удобнее. Рейегар недовольно ойкнул, и она извиняющеся провела пальцами по его плечам.

— Вернее, о твоих странных подозрениях?

— Называй как угодно, — Джон пожал плечами. — Я знаю только слухи. Ты знаешь самого Хардинга куда лучше.

— У меня нет поводов думать, что он мог бы сделать что-то подобное.

Джон снял плащ и аккуратно сложил его подле себя на скамье. Казалось, его движения стали раздражёнными, едва ли не сердитыми.

— Просто тебя вводит в заблуждение его улыбка.

Санса вспыхнула. Это что, тычок в её давно потерянную мечтательность, в увлечение принцами, песнями и сказками о любви?!

— Ты так говоришь, только потому что тебе не нравится Гаррольд, — ядовито парировала она.

— Что я и не скрываю, — ответил он. — Я волнуюсь за тебя и твое будущее.

— Может, любой вариант будет недостаточно хорош, может, ты только хочешь, чтобы жених оказался бракованным? — с вызовом выпалила она, гордо подняв подбородок.

— Угу. А может, — Джон будто бы с интересом покосился в «Историю Севера» и почти развернул книгу к себе, потерев пальцами заросший бородой подбородок. — Может, я вообще не хочу, чтобы ты выходила замуж.

На несколько мгновений тишина стала почти осязаема, слышался лишь скрип мелка о бумагу. Если её лицо до сей поры не было цвета помидора, то сейчас точно стало.

— Может, я вообще считаю это ужасной затеей, — буркнул он, и, наконец, поднял на неё взгляд, отрываясь от дико увлекательных строк какого-то мейстера, имя которого напрочь вылетело из её головы в этот момент. Сансе показалось, что воздуха не хватает, и пылают уже не только щеки, но и уши, и сердце стучит так сильно, что готово проломить ребра.

— Ты так считаешь, потому что?..

Джон открыл было рот, но…

— Мне тоже не нравится сир Гаррольд, — вдруг подал голос Рейегар.