Она все-таки закрыла окно, петли чуть скрипнули, заставив тревожно обернуться на кровать. Двигаясь тихо, всеми силами стараясь не тревожить покой и не скрипеть половицами, она принялась одеваться. Её сорочка и платье валялись подле кровати в одной куче с рубахой и штанами Джона. Санса аккуратно свернула его одежду и повесила на спинку стула. Нашла на столе расчёску, конечно, и близко не привычные гребешки, но худо-бедно расчесалась.
— Уходишь? — спросонья его голос звучал сипло, и взгляд растерянный, почти щенячий, такой родной.
Санса кивнула.
— Нужно переодеться. И не хочу, чтобы кто-то увидел, слуги начали шептаться, слухи… Ты сам знаешь.
Она, конечно же, не могла бороться со своими желаниями, когда Джон смотрел на неё. Санса вновь присела рядом с ним, и их поцелуй перерастал в глубокий, требовательный, заставлявший пожалеть, что она уже оделась. Она бы хотела спуститься поцелуями по его шее, по груди между шрамами, ладонью скользнуть под одеяло…
— Так, ты либо прямо сейчас уходишь, либо уже остаёшься, — хрипло прошептал Джон на ухо.
«Главная сплетня: хранительница Севера спит со своим королем, спит вне брака, несколько раз до рассвета — и всем хорошего начала дня, милорды и миледи».
Санса с усилием отодвинулась от него. Внизу живота зрел тугой узел неудовлетворения — но следующей ночью она всё восполнит сполна.
— Ухожу, — на прощание она коротко чмокнула Джона в губы.
Она выскользнула из комнаты в тёмный коридор, направилась к своей спальне, и счастливая улыбка, цветущая на губах, могла бы выдать так тщательно хранимый секрет любому встречному. Но по пути ей никто не попался.
Она закрыла за собой дверь спальни, сбросила платье, оставшись в сорочке. Хотелось непременно чем-нибудь заняться, она расставила на комоде глиняные фигурки, поправила шторы, наконец уселась перед зеркалом и принялась расчёсывать волосы гребнями (бессмысленное дело, она же собиралась мыться). Вскоре в комнату заглянули служанки, и Санса с мастерством бывалой актрисы из бродячего театра делала вид, будто ничего не произошло, прося наполнить купальню горячей водой.
Она смывала с себя запах Джона, его поцелуи, и не могла поверить, что всё взаправду. Её, Сансу Старк, действительно любили, любили взаимно, возвращали в ответ столько же, сколько отдавала она сама? Неужели такое возможно?..
Санса наряжалась перед зеркалом в тёмно-серое платье, заплела две косы, соединённые в шишку на затылке, и на этот раз в голове не было сомнений, для кого она хотела быть красивой.
— Вы прямо светитесь, леди Санса, — отметила служанка Мэйви, помогавшая завязать шнуровку на спине.
— Наверное, наконец-то выспалась, — она пожала плечами.
Винтерфелл пробуждался ото сна. По коридорам уже сновали слуги, а спустившись в коридор, ведущий к Великому Чертогу, она увидела Рейегара, шагавшего рядом с воспитательницей Алиной.
— Мы идём завтракать! — воскликнул малыш, помахав ладошкой. Санса улыбнулась и взмахнула рукой в ответ. Алина что-то строго шикнула принцу, наверное, что воспитанный юный мужчина не должен кричать на весь коридор, и он только печально вздохнул.
Внутренний двор тоже потихоньку наполняла жизнь. Уже привычно стучал о наковальню молот кузнеца Тоббота, не иначе считавшего, что работа — лучшее физическое упражнение с раннего утра; конюшонок Кай важно катил перед собой тачку с сеном; за серьёзным разговором прохаживались, заложив руки за спину, глава стражи Винтерфелла Томас Овертон и королевский гвардеец Джейсон Раттигер.
Гаррольд стоял посреди двора рядом со своим конём, тщательно расчёсывая его гриву специальной щёткой — не прошло и нескольких недель как он понял, что лучше сделать всё самому, чем бесконечно корчить недовольные мины. Санса не знала, что собиралась сказать, уж точно не влепить пощёчину, бросаться обвинениями или ругаться, но ноги сами понесли её вперёд.
— Доброе утро, Санса, — Гаррольд замер на несколько мгновений, разглядывая её, слегка прищурившись. — Ого, да ты сегодня… Сияешь.
«О боги, да неужели это так заметно?!»
— Приятно слышать, Гаррольд.
Он вновь провёл щёткой по чёрной гриве, пропуская между пальцами жёсткие пряди.
— Должно быть, у меня изначально было мало шансов в сражении против короля Эйегона… Так что…
Санса сглотнула и улыбнулась той тонкой улыбкой, которая могла означать что угодно, не подтверждение, не отрицание. «Как будто сражение вообще было…» Она гордо приподняла подбородок и в тон ему произнесла:
— Как и у меня против Шафран.
Хардинг вновь замер, его губы дёрнулись. Он молча убрал щётку в мешок, висящий на крупе коня, тщательно завязал верёвки. Санса ждала.
— Шафран… — наконец выдал он так, будто это имя оставляло на языке вкус горечи. — Я рассказывал тебе о ней, да?
— Однажды. Ещё на войне. Мы грелись у костра, и ты говорил, что хочешь вернуться к ней больше всего на свете.
Он смотрел на неё своими чистыми, темнее глади озера, голубыми глазами, и она поймала в них какую-то… Беззащитность?.. Будто давила на невыносимо болящую рану. Это заставило насторожиться, но она не дожимала, лишь продолжала ждать, что будет дальше.
Гаррольд подошёл к ней на расстояние вытянутой руки. Он посмотрел вдаль, на небо, оглянулся вокруг себя, будто всё пытался подобрать нужные слова. Запустил пятерню в пшеничные волосы. Глубоко вдохнул, словно готовясь к затяжному прыжку, и наконец проговорил:
— Ты же не думаешь, что я собирался оставить её любовницей, если бы ты вышла за меня?
— Не думаю, — соврала Санса.
— У нас было будущее до того, как я стал лордом Долины, но теперь… Не знаю. Слишком много произошло, — его молчание длилось несколько ударов сердца, она видела, не хочет он больше говорить ничего вслух. Но всё-таки слова вырвались: — Если бы человек, которого ты любишь больше всего на свете, сделал ради тебя что-то действительно ужасное, идущее поперёк всего, во что ты веришь, неправильное… Что бы сделала ты?
Она больше не собиралась делать никаких выводов, но эта откровенность не фальшива, это настоящий Гаррольд Хардинг, и под его безупречным лоском, панцирем галантности и очарования, таился глубокий шрам.
— Я не знаю, — честно призналась она. Смогла бы она простить, если бы ради неё убили кого-то невинного? Смогла бы смириться? По крайней мере она знала одно, Джон никогда не заставил бы её испытать подобное. И потому она продолжила: — Думаю, я бы не оказалась в такой ситуации, Гаррольд.
Он печально улыбнулся. И это мгновение, когда он предстал перед ней таким, какой он есть, ушло. В его глаза вновь вернулась привычная смешинка, и губы тронула лукавая улыбка. Он взял Сансу за руку, наклонился и поцеловал внешнюю сторону ладони.
— Тогда ты счастливая девушка, леди Санса Старк.
Гаррольд оседлал коня и помчался прочь, он не сегодня покидал Винтерфелл, но окончательно уходил из её сердца и мыслей. Возможно, когда-нибудь он обретёт покой и сможет победить в борьбе, что шла внутри него каждый день.
— Всё нормально? — Джон остановился рядом, встревоженный и напряжённый. Он хмуро поглядел вслед Гаррольду.
— Похоже, мы узнали не всю правду.
Он вопросительно изогнул брови.
— Мы не выбираем, кого любить. Мужчины не в ответе за своих женщин, — туманно объяснила она, но на его лице отразилось понимание. Джон только кивнул в ответ.
Они стояли плечом к плечу, глядя друг на друга, и, наверное, даже подслеповатой, старой кухарке стало бы ясно, что между ними происходило. Это была такая смешная надежда, что они смогут скрыть хотя бы толику своих чувств.
— Когда ты уезжаешь?
Он помрачнел.
— Через пару недель. Нас не было в столице уже несколько месяцев. Не то чтобы Тирион страдает без моего бурчания, но его письма уже… Слишком саркастичные.
— Это намёк, — Санса засмеялась. Она смотрела в него, будто лучше пытаясь запомнить. Всего пару недель, и Джон уедет, и она вновь останется здесь, одна, и в этот раз разлука будет несоизмеримо больнее. Он поправил загнувшееся кружево на её платье и задумчиво, будто между прочим сказал:
