Хлоя кинула сочувствующий взгляд на Шарлотту, пребывающую в явном расстройстве, и не нашлась, что возразить. Вечер был безнадежно испорчен, в довершение ко всему до того разболелась голова, что она едва ли была готова продолжить веселье. Все, чего ей действительно хотелось, так это поскорее укрыться в своей комнате, там, по крайней мере, есть возможность молча проглотить досаду, которая затаилась в глубине души, и, когда вдова предложила покинуть дворец, она лишь благодарно улыбнулась в ответ.
Спустя время Хлоя уже лежала в постели, мысленно погрузившись в омут безрадостных размышлений. Тусклый свет одиноко мерцающей свечи, едва дотягиваясь до полутемных уголков комнаты, не способствовал успокоению, а напротив, невольно навевал серым полумраком еще более тревожные мысли. Кроме того, она ощущала такое отчаянное душевное одиночество, несмотря на теплый прием друзей, что хотелось разреветься. Это чувство стало знакомо со смерти родителей и с тех самых пор являлось неотъемлемой частью нынешнего существования. Душа Хлои голодала, мучаясь в тоске, и ее нечем было насытить. Наконец, устав от тяжких раздумий, она решила, что будет правильнее немного поспать, и, завернувшись плотнее в одеяло, сомкнула веки, отчаянно призывая сон.
Едва Хлоя погрузилась в долгожданную дремоту, как снится ей, что она стоит у закрытых ворот величественного замка, увенчанного многочисленными шпилями и башенками. Одежда на ней местами выцвела и потерлась, позволяя ледяному ветру свободно гулять по истощенному телу. Босые ноги, едва прикрытые нижней юбкой, замерзли и почернели от дорожной пыли.
– Впустите, прошу вас, сжальтесь надо мной! – неистово умоляла она сквозь слезы, судорожно облизывая потрескавшиеся губы.
– Проснись, да проснись же! – трясла ее за плечи Николь, пытаясь вырвать из цепких лап ночного кошмара.
– Что стряслось? – пробормотала Хлоя, с трудом приоткрывая затуманенные сном глаза.
– Дурной сон, ma chère, – она обняла ее, заботливо привлекая к себе. – Сегодня утром лакей доставил на твое имя корзину с белыми лилиями. Думаю, тебе, безусловно, известно, что это означает.
Хлоя недоуменно посмотрела на Николь и пожала плечами:
– Честно говоря, нет.
– Цветок лилии считается выражением высшей степени расположения. Тома присылал их мне каждое утро вплоть до самого дня свадьбы, – лукаво подмигнула она, заметив приятный румянец на щеках подруги.
– Как думаешь, это де Голль? – вопросительно вскинула бровь Хлоя, окончательно проснувшись.
– Не исключено, поскольку его взгляд, которым он всякий раз провожал тебя на балу, был гораздо красноречивее, нежели те слова, которыми он за весь вечер едва обмолвился. А не заглянуть ли тебе в букет? Возможно, там ты и найдешь ответ.
После совершения утреннего туалета Хлоя действительно обнаружила вложенную между свежесрезанными стебельками цветов открытку и, замирая от волнения, развернула ее. Когда же она пробежала глазами по содержимому послания, то рухнула от неожиданности на диван и, не веря собственным глазам, решила перечитать его вслух:
Милейшая мадемуазель де Монти!
Хочу принести свои глубочайшие извинения за непростительную настойчивость, допущенную в отношении вас на балу. Я испугал и оттолкнул, не побоюсь этих слов, самую прекрасную и необычную девушки Франции!
Видит бог, я не хотел допустить ничего предосудительного. Обещаю, что впредь буду более учтив в отношении вас, хотя, по правде говоря, подавить естественное желание обладать вами безраздельно стоило мне в последнюю нашу встречу больших трудов.
Искренне надеюсь на ваше скорое прощение,
герцог Адриан де Гордон
Извинения от де Гордона… Это невероятно! Но почему даже сейчас ее не покидает мысль, что, извиняясь, он продолжает смеяться над ней?
– Несносный! Он, видите ли, постарается впредь вести себя более достойно! Да с чего он вообще взял, что это время для него когда-нибудь настанет! – и она инстинктивно сжала кулачки.
Через время в комнату вошла Николь, которая известила о приезде гостей, а затем любезно проводила Хлою в обеденный зал. Едва ступив на порог, она без особого удовольствия обнаружила там маркиза де Голля в сопровождении двух мужчин, которые, как только она вошла, окинули ее любопытными, оценивающими взглядами. Тот, что постарше, оказался отцом Андре де Голля, довольно тучным, радушного вида вдовцом с маленькими, вдавленными глубоко вовнутрь глазами и широкой, на все лицо улыбкой. Другой – его дядюшкой по матери, который являл собой полную противоположность родственнику и был худощавым, как трость.
Хлоя поприветствовала всех скромным реверансом, после чего присоединилась к столу, который буквально ломился от обилия выставленных на нем блюд. Из-под листьев зеленого салата, словно стесняясь, выглядывал запеченный в пармезане с прованскими травами поросенок, а рядом с ним, готовый вот-вот взлететь, расположился на блюде фазан в ароматном шафране. Отдельное место занимали всевозможные рыбные блюда, нежнейшие паштеты и вино.
– Вам понравился вчерашний бал? Ведь это ваш первый бал, не так ли? – поинтересовался де Голль и с аппетитом взялся за очередной кусочек изумительно приготовленной свинины, отчего в уголках рта заметно образовались жирные потеки, но, поймав на себе неодобрительный взгляд отца, маркиз несколько смутился и поспешил взять с колен салфетку.
– Не стану скрывать, милорд, что мне не представилось случая бывать на столь блестящем празднестве, как, впрочем, и на многих других, – откровенно призналась Хлоя, старательно делая вид, что не заметила конфуза.
– Признаться, на балу я был совершенно очарован вашей непосредственностью и открытостью души. Вы, несомненно, редкий образчик искренности посреди мирской фальши, как глоток живительного воздуха в легкие, как спасательный круг, оставляющий надежду на счастливое будущее, – вполне серьезным тоном сообщил маркиз, и Хлоя, оторопев от неожиданности, вдруг почувствовала, как предательски зарделись румянцем ее щеки, выдавая волнение.
«Сейчас, вероятно, он сделает мне предложение!» – от таких будоражащих мыслей ее кинуло в жар, и она стеснительно опустила взгляд на сверкающие бронзой канделябры, старательно начищенные с вечера слугами.
Как оказалось, его слова впечатлили не только Хлою. Тома и Николь были приятно удивлены той пылкой страстью, с которой они были сказаны, и, переглянувшись, они приготовились дослушать маркиза до конца.
– Милая Хлоя, пусть не смутят вас мои слова, но я с первых минут пленен вашей не только внешней, но и утонченной внутренней красотой, – от накатившей волны смущения ему вдруг стало жарко дышать, но, решив довести разговор до логического завершения, он продолжил: – Ко всему, вы обладаете, на мой взгляд, всеми нужными достоинствами и качествами, чтобы носить мое имя, стать доброй женой и матерью нашим будущим детям. Поэтому позвольте в присутствии этих замечательных людей предложить вам свою руку и сердце!
Произнося эти фразы, он действительно пребывал в совершеннейшей уверенности, что создание столь дивной красоты могло быть послано ему самими небесами. Хлоя была, несомненно, милая девушка. Ее невинность, молодость и красота обезоруживали маркиза, лишая его всяческого разума. Но была и другая сторона медали, ведь ее графский титул пусть и незначительно, но уступал его и их брак в свете ненароком могли принять за мезальянс, что наделало бы много ненужного шуму. Не менее смущало и ее плачевное материальное положение, о чем он не поленился осведомиться, ведь такого рода слухи, словно навозные мухи, стремительно множились. Но даже такие веские доводы не могли заставить его передумать, уж слишком соблазнительна была перспектива.
– Ваше предложение безусловно лестно, милорд, но должна признаться, в мои ближайшие планы не входил столь скоропалительный и необдуманный брак, – опустив ресницы, произнесла Хлоя, а сердце внутри так больно билось о ребра, что она невольно всхлипнула.
