Леолла не могла вспомнить, понять, как очутилась на знакомом нелианском острове. Она шла по пляжу босиком, в ночной женской форме военной корпорации “Рфеге”, приветствуя исполненным трепетной радости взглядом каждый куст и цветок. Казалось, она не улетала с острова Релти, острова ее любви.

Вспомнился страшный рев, и тело, укрытое теплой шерстяной тканью, обдало холодом. По коже словно пробежала стайка насекомых.

– На острове не водятся опасные звери, – напомнила себе Леолла.

Точно в противовес ее самоубеждению, кусты прибрежных зарослей сильно закачались не от ветра. Голубые глаза сверкнули меж сплетенья розовых и фиолетовых узоров светящейся в ночи листвы.

Леолла сделала шаг назад, поискала острые большие камни у кромки воды, чтобы отпугнуть зверя. Крупный взрослый самец келина вышел из кустов и стал подкрадываться к добыче, пружинисто переставляя длинные лапы, украшенные светлыми очесами, и пригнув изящную шею, под продолжением гривы на холке виднелись движущиеся кругляшки лопаток. Такой хищник не отступит перед ничтожной угрозой брошенного камня. В него и попасть непросто, а если попадешь, он боли не почувствует. Тело надежно защищено подкожным костяным панцирем.

Бежать некуда. Разве что добраться до ближайшего дерева и влезть на самую вершину. Гибкие стволы молодых нелианских деревьев имеют вредное свойство наклоняться под тяжестью. Позвать на помощь Релти? Но окажись он здесь, почувствовал бы, что любимая в опасности.

Леолла выбрала черный камень побольше и поострее. Взять его не удалось. Камень точно примерз к пляжу, но ведь на Нелии не бывает зимы с ее верными спутниками – снегом и льдом. Пальцы соскальзывали с неприступного камня.

Вместо того, чтобы в два прыжка настичь испуганную жертву, зверь трусцой подбежал к Леолле, от ужаса закрывшей лицо ладонями. Зажмурившись, она слышала постукивание когтей по мелким пляжным камешкам, пыхтящее дыхание. От страха ноги словно увязли во влажной почве. Сейчас он собьет ее с ног и загрызет!

Келин дружелюбно ткнулся носом в ее живот. Леолла открыла глаза. Правая рука непроизвольно легла на подставленную для поглаживания голову зверя. Легонько вороша шелковистый мех, Леолла вспомнила успешно проведенный ею ритуал заклинания неупокоенного духа.

– Неужели это ты? А ты совсем не страшный! Смешные большие уши.

Трудно поверить. А может, и нет. Леолла подумала, что теперь ей легко принять как истину самую невероятную фантазию.

Дух длинногривого келина, ставшего главным блюдом на званом ужине министра Тайрила, воплотился в новом теле. Релти говорил, что Тайрил сделал много клонов понравившихся ему на вкус животных. Перед ней один из них, и он помнит ее, хоть вряд ли понимает более чем странные обстоятельства их знакомства.

– Поищем твоего хозяина, – Леолла нежно потеребила полосатые бакенбарды келина.

Едва она подумала о Релти, зверь попятился, склонив голову.

– С ним что-то случилось?

Он кричал? Тонкая иголочка страха вновь кольнула сердце.

Келин легонько боднул ее бедро, подталкивая к повороту.

– Я должна пойти одна, – поняла Леолла.

Она хотела побежать, не просто пойти. Только вот ноги почему-то стали непослушными, тяжелыми. Каждый шаг давался с трудом.

Келин сидел и смотрел ей вслед. Потом он скрылся за поворотом, и Леолла увидела впереди струйку дыма. Склад горит? Ей удалось чуть-чуть прибавить скорость. Нет, не склад. Большой костер.

Релти грелся у огня. Сидел, угрюмо ссутулившись. В потрепанных штанах, завернутых выше колена. Леолла видела его со спины, а он, конечно, чувствовал ее приближение. Вздрогнул слегка, но не обернулся, продолжил смотреть на огонь.

“Релти”, – она окликнула его мысленно.

Слова увязли в горле, скованные горечью тревоги.

“Леолла!” – он отозвался. Хорошо.

Подойти к нему. Обнять… Что-то оттолкнуло, не позволив его коснуться. Волна энергетического воздействия? Он ей не рад?

Сжавшись в комок, Релти поранил левую руку. Умышленно – проткнул когтями ладонь. Что это – часть древнего нелианского ритуала, о котором она не знает? Как мало ей по-прежнему известно о его мире! Наверное, не следует ему мешать. Не надо приближаться, нельзя его касаться хоть слегка.

Но ему так больно! Не только плоть болит, незримое чудовище терзает душу, рвет на части, пожирает заживо.

Леолла взяла пораненную руку нелианца, вынудила его расслабить пальцы. Ранки быстро зарастали.

Он посмотрел на свою ладонь в ее руке. Принюхался.

“Что с тобой, любимый?”

Не ответил. Закрыл разум от вторжения, снова оттолкнул энергетической волной, прошедшей сквозь нее.

Леолла села перед ним. Костер горел сильно, ярко, но она не чувствовала жара, только холод пальцев Релти, понизившего температуру тела.

Принц посмотрел ей в глаза. Вид у него был измученный, затравленный, больной. Зеленые огоньки не светились ровно и ясно, они мерцали как при постоянном замыкании. Так не должно быть.

“Релти, я прошу, поговори со мной”.

И вновь ни слова, если не считать ответом то, что на миг он прикрыл неисправно искрящиеся глаза. Он будто хотел спрятаться от нее, но понимал, как и она при столкновении с келином, что спасения нет. Положил руку на ее плечо, потрогал ткань одежды в любопытстве. Опять принюхался – с хищным вниманием поводил носом, исследуя огибавший ее ветерок.

“Не ешь меня, Релти. Я вижу, что ты голодный, но без меня, не думаю, что кто еще сумеет тебе помочь. Я виновата. Испортила тебя. Внесла неисправимый сбой в программу подсознания. Сделала твою жизнь в родном мире невыносимой мукой. Но ты такой хороший. Не заслужил страданий. Я должна избавить тебя от мучений. Только как? Подскажи”.

Леолла печально улыбнулась.

Да, она и без недоступного велянам сканирования научилась точно определять состояние нелианца. Не только физическое – разница сыт/голоден довольно хорошо просматривалась на его теле, которое было длиннее и тоньше в талии, чем тело велянина. На фоне широкой грудной клетки резко выделялась поджарость пустого живота. Эмоциональное состояние было заметно столь же отчетливо. Релти отступил от глупой народной традиции. Он всегда был другим рядом с ней, не таким, каким видели его сородичи. Доверие – главная ценность. Леолла научила Релти доверять ей, если бы только это завоеванное сокровище помогло выручить его из неведомой беды, которой он категорически не хотел делиться. Может, потому что боялся распространить “заразу” и на велянку.

Вдруг он в самом деле серьезно болен? Неправда, что нелианцы не болеют. Просто заболевших в его мире не лечат, а уничтожают.

“Я хочу помочь. Доверься мне. Умоляю”.

Релти притянул ее к себе и поцеловал. Леолла поняла, что может быть, это единственный способ его спасти – вернуться вдвоем в те счастливые мгновения страсти, еще недавно властвовавшей на острове их любви.

Наслаждаться близостью самого любимого существа во вселенной, пробуждать в нем выстуженное ледяными ветрами одиночества и печали солнечное тепло. Постараться вернуть рыжий лучик света, чтобы он снова озарял опасный темный мир. Ярко горел, согревая всех, кто рядом. Но в первую очередь – ее. Не отдавать его никому, не отпускать так надолго. Просто быть рядом, чтобы он сиял и жил. Не оставлять его во тьме.

С каждым прикосновением жестких сильных губ, шершавого как напильник языка, вооруженных острыми лезвиями пальцев, которые могли нанести ей вред, причинить сильную боль, но вместо этого дарили наслаждение, к Леолле приходило по мельчайшим капелькам, подобно тому, как наполняется водой выставленная под легкий летний дождик садовая лейка, понимание происходящего с нелианским принцем. Как тяжелый бутон махрового цветка, раскрывалась “постыдная” тайна, которую он старался спрятать так надежно, чтобы ни единый импульс, а тем более – ни единая мысль не пробилась сквозь воздвигнутую наспех крепостную стену. Он хорошо позаботился о том, чтобы молнией не проскользнули по нерушимым ниточкам энергетической связи отголоски его чувств, кроме одного, в масштабах государства кажущегося не слишком важным, но жизненно необходимого для разумной особи чувства. В других мирах оно называется истинной любовью, но и в забытом прошлом его мира звалось точно так же. Нерушимая энергетическая связь, вопреки ученым домыслам, объединившая существ разных биологических видов, не терпела препятствий на пути.