– Бымюиз – клон Синехвоста?!

– Генетически – он сын Синехвоста и самки современной породы. Мы решили немного улучшить качество меха. Длемепы собираются стричь вилоров и делать из их шерсти ковры. Вспомни синий хвост без подпала.

– Вспомнил.

– Почему тебя так интересуют вилоры – не в качестве еды? Ты тоже подозреваешь? Думаешь, о чем и я?

– О чем ты думаешь? – Релти был вынужден спросить, в начале визита он заблокировал доступ к памяти Тайрила.

Не время для напрасных энергетических трат.

– О том, что вилоры… там… овладеют письменной речью. Они умеют считывать информацию памяти других существ. Наш народ ждет настоящая катастрофа, если вилоры заявят о себе, как о разумной расе. Я поздно понял, что нельзя было продавать их длемепам.

– Я не предусмотрел такого варианта развития событий. Не думал об этом. Теперь буду, – Релти постарался быстро, но без агрессивной резкости, завершить встречу.

Собравшись навестить отца, Релти отпустил Лимэя погулять по городу. Договорились встретиться вечером на острове. Невзирая на опасность похищения госпожой премьер-министром, Лимэй согласился осмотреть столичные достопримечательности.

***

Норил вошел в полутемный приемный зал и, почувствовав мощные агрессивные импульсы своего сына, рухнул в мягкую глубину огромного кресла.

– Старейшая чистая линия! – рявкнул Релти, приближаясь быстрыми резкими шагами. – Несущая худший вариант нетестируемого брака!

Продолжая бояться нападения, сжавшийся в комок Норил выглянул из-за широкой округлой спинки.

– Как давно ты знаешь? – Релти обошел кресло и встал перед ним.

Учащенное сердцебиение правителя загремело в навостренных ушах принца, и он отступил на шаг.

– Я еще не знал, когда тебя поместили в инкубатор. Иначе я бы не произвел потомства. Релти!

Норил подтянул поврежденную ногу на край сиденья и обнял больное колено. Мерцающими глазами, наполненными дрожащими искрами страха и отчаяния, он посмотрел на сына.

– Мелмена ушла от меня, и я хотел загрузить мозг сторонней информацией, чтобы реже вспоминать о ней. Занялся изучением истории. Я знаю, Мелмена вернется, если я позову ее. Но ей нельзя, опасно находиться рядом со мной. Пусть занимается научными исследованиями, знакомится с молодыми учеными. Не говори ей, что…

– Ты любишь ее, – Релти завершил фразу за него.

Норил прильнул щекой к искусственной коже спинки кресла.

– Я все чаще, днем и ночью, лечу… Падаю в молекулярный расщепитель, – он потерся носом о мягкую спинку, подгоняя разбегающиеся мысли в нужном направлении, – или сгораю заживо в лесу. Все ощущения реалистичны. Проклятие завладевает мной. Животные Мокрокуса… Благодарю тебя за то, что выторговал образцы их генетического материала у длемепов. Мне было бы нечем питаться. Я не могу есть наших животных. Они потом преследуют меня в мучительных видениях, рвут на куски зубами и когтями.

Релти сел на пол, оперся локтями на колени скрещенных ног, опустил голову. Не хватило выдержки, чтобы продолжать стоять перед отцом, смотреть на него, ловить эмоциональные волны, чувствовать его подавленное изможденное состояние.

– Скоро я уйду в отставку. Дам тебе шанс, освобожу путь, – Норил расположился полулежа, утопив подбородок в пышной набивке, и внимательно посмотрел на сына, принуждая к ответному взгляду. – Но прежде изменю закон о выборах. Принять в них участие сможет каждый, кто достиг семи, а не тридцати лет от выхода из инкубатора, и правом голоса будут наделены граждане с первого дня активного существования. “Свежие” ничего не понимают в жизни, но запомнят твою вилорью морду и яркий окрас! Твои соперники не ожидают досрочных выборов, они не успеют должным образом подготовиться. Релти, теперь тебе придется не только проверять и придумывать новости. Тебе надо самому почаще становиться главной новостью государства. Покажи себя народу. Ты справишься, я верю.

Норил вылез из мягкого убежища, прошелся перед сыном от угла к углу большого полутемного зала. Релти встал – тяжело, медленно, словно у него болела нога или обе ноги, словно у него кружилась голова при каждом быстром движении.

– Я отпущу Мелмену. Подам на развод. Она из сильной линии. Порадует качественным потомством нового мужа, – Норил включил дополнительный настенный светильник, устав от мрака. – Когда ты станешь правителем, увези меня на дальний остров, где не летают айри, где нет никого вокруг. Только прошу, не бросай меня. Прилетай время от времени. Я буду рад тебя видеть, пока окончательно не потеряю связь с реальностью.

Релти шагнул к нему, и Норил вздрогнул, почувствовав спиной стену, осознав, что некуда бежать, приготовился выдержать удар. Вместо острого всплеска боли правитель испытал теплую нежность бережного прикосновения.

– Я не брошу тебя, отец, – Релти обнял его – впервые в жизни.

Так, как обнимали родителей аншарнай и никогда не делали нелиш. Окутал успокаивающей волной. Горечь застарелой обиды возникла на кончике языка и растаяла.

– Мы найдем способ избавиться от Печати Безумия, – Релти подошел к изображенной на стене космической туманности. – У короля Мокрокуса есть придворный волшебник. Велянские мудрецы тоже умеют снимать проклятия.

– Ты предлагаешь объявить на всю галактику о том, что правитель Нелии неизлечимо болен, безумен и проклят?!! – возмутился Норил. – Подарить всем тем, кто нас ненавидит, радостное известие! Ты не сможешь стать хорошим правителем, если не поймешь простую истину. Мы одни во вселенной, Релти. Всегда одни. Нам никто не поможет. И мы ни у кого не попросим помощи. Не покажем себя слабыми. Никогда.

– Ты прав, – Релти вспомнил, как негодовали велянские мудрецы после случайного посещения им Храма Повелителя Вселенной. – Мы одни, и должны быть сильными до последнего мгновения жизни.

– Или до последнего разумного мозгового импульса, – перефразировал Норил. – У тебя много времени, у меня его почти не осталось. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе нельзя производить потомство.

– Я понимаю. Линию Анрейми нужно исключить из государственной программы воспроизводства.

– Прими соответствующее постановление после того, как станешь правителем. Народ не должен знать о твоем дефекте.

Релти понял, что отец хотел добавить: “Мне жаль”. Проявление жалости на Нелии считалось сильнейшим оскорблением.

– Возвращайся на остров. Близится ночь. Худшие видения приходят в темное время суток. Тебе не надо чувствовать мои безумные муки. Время придет – почувствуешь свои, – погружаясь во тьму, Норил придержался за спинку кресла, обернулся.

Его глаза устало погасли. Норил плохо спал, и кратковременный сон был для него не отдыхом, а пыткой. Он видел сны – один ужаснее другого.

– Ты просил вылечить твою ногу, – Релти попытался остановить отца, он был готов, согласен помочь.

– Я передумал, – Норил потер ладонью поврежденное колено. – Боль проясняет разум, помогает сохранить связь с реальным миром, вытаскивает из плена видений. – Уходи, Релти. Ты свободен от заданий, кроме подготовки к выборам.

Правитель отпустил кресло, за которое держался с такой силой, что незаметно для себя прорвал искусственную кожу когтями, и растворился во мраке темной норы.

Гулкий протяжный рев, плавно перетекший в вой, разбудил притихший ночной лес, где только что казался громогласным тоненький писк мучимой бессонницей букашки. Раскаты эха вознеслись над неподвижными густыми кронами к кроваво-красным облакам в темном небе. Не вспорхнули с ветвей птицы, не встрепенулись испуганные звери, услышав голос молодого хищника. Бытовой робот, увлеченный мытьем прозрачных складских дверей, прервал на миг свое занятие, уловив звуковые вибрации, не учтенные программным обеспечением. Бегущий по пляжу длинногривый келин остановился, поджав левую переднюю лапу, беспокойно повел ушами и задумчиво прищурил глаза, недоумевая, что происходит с рыжим другом и как ему помочь.