Поцеловал ее, обнял – настойчиво, порывисто. Ослабил контроль, считая свои действия хоть и странными, но безопасными для островных живых существ и активированного бытового робота. Уступил нахлынувшей страсти. Просто не сумел иначе. Сдался быстро и легко, но ведь сопротивление проклятию бессмысленно. Ни одному из потомков Анрейми не удалось победить. Так стоит ли ему пытаться? Нужно ли расходовать остатки угасающей энергии на изгнание безумных видений, дарящих ему не жуткие страдания, а краткие моменты счастья, недоступные в реальности?

Призраки древнего проклятия приходят, чтобы мучить жертв. Быть может, в том и состоит его персональное мучение – вновь и вновь, до истечения резко сократившегося жизненного срока, в моменты прояснения рассудка осознавать недостижимость счастья, невозможность быть всегда рядом с той, кого он любит, кто понимает его так, как ни одно другое разумное и не очень существо вселенной?

Впитывать тепло ее тела, податливо но с малой удивленной скованностью отзывающегося на его ласки, чувствовать бархатистую неоднородность ее кожи. Вспоминать ее естественный, не нарушенный острыми нотками эфирных масел велянских растений, приятный запах – затаив дыхание, чтобы устоявший перед приступом безумия чуткий нос не нарушал реалистичности восприятия. Гасить ее тревожные импульсы, и поневоле успокаиваться самому.

Ни слова – вслух или телепатически. Слова безумцев превращаются в несвязное бормотание. Призракам дефектного мозга они подавно не нужны.

Поверить в то, что счастье не ушло за горизонт вслед за сияющей звездой, и не потеряна любовь, и жизнь не оборвется скоро и позорно. Забыть о том, что цветущий остров станет местом, где угаснет последняя искра его разума, где он будет метаться по берегу, спасаясь от непахнущих врагов, калеча себя и заходясь диким воем, или, ныряя на глубину, сталкиваться с непреодолимой преградой силового поля. Молекулярный расщепитель утилизатора – лучше, но заклейменные Печатью Безумия потомки первого правителя Нелии выбирают другую смерть.

Тонкий посвист заходящего на посадку боевого айри. Наяву или часть галлюцинации?

На всякий случай Релти бережно отстранил призрачную Леоллу, подтянул штаны, уравновесил импульсы. Лимэй должен подумать, что он просто грелся у костра, хотя современные нелианцы так не делают – не разводят костров. Камины в их жилищах тоже не предусмотрены. А между тем, на Тинкоттое огнедышащие рептилоиды считают, что нет дома без огня, и по старинной традиции вечерами семья собирается у камина для трапезы и оживленной беседы.

– Я голоден, – грубо заявил телохранитель, как будто предъявил претензию нанимателю.

Обойдя ярко пылающий костер (на удивление качественные тинкоттойские брикеты), Лимэй встал перед сидящим на травяной кочке Релти, глядя в глаза с почти уже привычной и потому не вызывающей раздражения наглостью. Телохранитель не посчитал нужным скрыть следы вечернего визита в штаб после городской прогулки. Белые песчинки поблескивали на его сапогах и легком костюме пилота. Летал ли он в штаб для донесения Рамиру или только для встречи с женщиной, чей запах на нем сохранился так же хорошо, как белый песок, Релти не хотел задумываться. Как и о том, почему Лимэй не подкрепился в столице. Очевидно, воина не устроило качество простонародной еды. Питаться в штабе ему было запрещено на весь срок аренды.

– Складской робот выдаст тебе мяса, – сказал ему Релти почти как келину.

Призрачная Леолла исчезла. Разум прояснился. Нос подтвердил реальность телохранителя.

– Я притронусь к еде только после тебя, – предупредил Лимэй, маскируя страх приказным тоном.

“Он боится меня! – удивился Релти. – Чувствует мое необычное состояние. Но и он сам не в порядке. И с ним что-то не то”.

Двое сумасшедших на острове – подходящий сюжет для велянской комедии. Задыхающиеся от хохота зрители вряд ли подумают о том, насколько ее персонажи далеки от веселья.

Долгогорящие тинкоттойские брикеты были хороши, но не вечны, так же как жизненный срок биологического существа по имени Релти. Но пока они еще не рассыпались пеплом, по их черным прямоугольникам гулял синеватый огонь, разбрасывая рыжие искры. И молодой нелианец пока был полон сил, незапланированная совместная охота хорошо подпитала их. Приятная тяжесть в желудке его успокоила – настолько, чтобы Печать Безумия оставалась невидимой для прочих жителей острова. Автоматическая система наведения будет отключена до рассвета, и это утешало.

Релти зажмурился, чтобы не обжечь уязвимые глаза россыпью крупных искр. Нелианская кожа устойчива для кратковременного контакта с огнем. Вожди древности в день посвящения умывались жидкой лавой. Считалось, что Бог Аншар не оставит ожогов на коже своего истинного избранника.

“Я тоже пройду испытание лавой, если народ меня выберет”.

Полулежа на теплом песке, Релти взглянул поверх догорающего костра на расположившегося точно так же телохранителя. Подперев щеку, Лимэй смотрел на огонь, изредка он переводил взгляд на озадачившего его нервными импульсами нанимателя. Можно было подумать, что Лимэй обладал зарегистрированным патентом на эти самые нервные импульсы строго определенной частотности и потому вырабатывание их организмом другого нелианца нарушало закон, не говоря уже о том, что наносило правообладателю глубокое оскорбление.

Длинногривый келин сидел на удобно примятой травяной кочке, прикрыв пушистым хвостом пальцы передних лап, и следил за порядком. Шеллику не нравилась напряженная атмосфера, но пока он предпочитал не вмешиваться в легкое энергетическое противостояние, безвредное для обоих бесшерстных. К тому же, келин выполнял важную миссию – охранял от назойливых морских моллюсков закопанную мозговую косточку толстого ноилистра, которого они съели втроем.

Шеллик не знал, что рыжий друг опасается скорой встречи во сне с тем самым, круглым, как топливный бак айри, ноилистром, и старается не размышлять о степени его разумности и силе удара маленькими копытцами, не настолько опасным оружием как острые когти, но все же…

Не отступать, не сдаваться, всегда быть сильным в мире, не знающим сострадания и пощады.

Не его мысли, не его слова. Смесь фрагментов некогда услышанных высказываний чужеродных существ. Должен ли он следовать им?

Релти вновь столкнулся взглядом с телохранителем. Тот ощутимо напрягся, предупреждая, что и право первым смотреть в глаза у него тоже запатентовано.

– Тебе понравился город? – неожиданно для себя задал тихий вопрос Релти и первым отвел взгляд, уступил, хоть и не должен был по статусу.

Лимэй завис как старый робот. Не ожидал подобной реакции принца, а вопроса – тем более. Выйдя из ступора, телохранитель начал рассказывать о том, что ему понравилось в столице, а что – нет.

Они грелись у огня, не чувствуя холодного ветра, и общались, делились накопленными за день впечатлениями, как в древности охотники племени.

Брикеты сгорели, костер погас.

– Здесь должны быть птицы. Как думаешь? – Релти лег на спину и посмотрел в проясняющееся небо.

– Птицы? – удивился Лимэй.

– Маленькие птицы, которые не производятся в инкубаторах из-за нерентабельности их выращивания. Они красиво поют по утрам.

– Возможно, – привыкший спать под открытым небом телохранитель устроился поудобнее в песчаной норке и закрыл глаза.

Релти последовал его примеру. Засыпая, он размышлял о том, что в безумных припадках вряд ли изловчится поймать невосприимчивую к энергетическому воздействию маленькую юркую птичку, и о том, что одного видения в сутки должно быть достаточно на начальной стадии болезни, а значит, ему не нужно готовиться к сражению с горным ноилистром.

Жуткий пронзительный крик, прокатившийся мощными пульсирующими волнами за гранью бытия, вырвал спящую Леоллу из объятий радужного, беззаботного как в детстве, сновидения. Призрачный ветер подхватил ее душу, закружил в обманчиво медленном танце. Быстрее космического корабля он доставил ее в далекий по расстоянию, но близкий любящему сердцу мир.